единодушно заявили: "Странно, что король, находясь в таком отчаянном
положении, проводит время в бездействии, поддастся апатии и, видя, как
разваливается королевство, даже пальцем не пошевельнет, чтобы спасти его.
Удивительное явление! Он отсиживается здесь, запертый в крохотном уголке
своих владений, как мышь в мышеловке; кровом ему служит мрачный старый
замок, похожий на гроб, с тряпьем, источенным молью, вместо ковров, с
поломанной мебелью, - поистине убежище отчаяния! В казне всего сорок
франков, и, бог тому свидетель, ни гроша больше; нет ни армии, ни даже
подобия ее; и на фоне этого вопиющего убожества мы видим нищего короля,
лишенного короны, но окруженного сворой шутов и фаворитов, разодетых в шелка
и бархат; подобного безумства нет ни при одном дворе христианского мира. Он
не может не знать, что когда падет наш город, - а он должен пасть, если не
подоспеет помощь, - то погибнет и Франция; он не может не знать, что в этот
злополучный день он станет изгнанником и что английский флаг будет
беспрепятственно развеваться над каждым акром его великого наследия. Он
знает все это, знает, что наш верный город в одиночестве борется против
болезней, голода и вражеских угроз, мужественно переносит все лишения, знает
и не делает ни малейшей попытки спасти его, не хочет внять нашим мольбам, не
хочет даже видеть нас". Вот что сказали нам послы, исполненные скорби и
отчаяния.
скоро примет. Так им и скажите.
коронованным, он еще не был королем.
неба. Архиепископа и его союзников поддерживает старый ветеран Рауль де
Гокур {Прим. стр.111}, обергофмейстер, человек достойный, участник многих
войн, но ограниченный и не способный на большие дела. Он никак не может
понять, как это простая, не сведущая в военном искусстве девушка может взять
меч в свою детскую руку и одерживать победы там, где лучшие генералы Франции
в течение пятидесяти лет терпели одни поражения. Он сидит при дворе и, глядя
на все иронически, покручивает свои седые усы.
держит его - малая или большая. Побеждает правда. Неужели в Шинонском дворце
нет людей, сочувствующих нам?
женщина. Она и говорила с сьером Бертраном.
Бертран. - Она проявила к нам большой интерес и задавала много вопросов, на
которые я отвечал, как умел. Выслушав мои ответы, она долго сидела,
погрузившись в глубокое раздумье. Мне даже казалось, что она уснула глубоким
сном. Но это было далеко не так. Очнувшись, она, наконец, проговорила, как
бы про себя: "Семнадцатилетнее дитя... девушка... выросшая в деревне...
неграмотная... не знает военного дела... не умеет владеть оружием и
управлять боем... скромная, кроткая, застенчивая... бросает свой пастушеский
посох, облекается в стальные доспехи, пробирается за сто пятьдесят лье по
захваченным врагами землям, исполненная веры, надежды и не ведая страха... и
она идет к королю, она, которую один его вид должен повергнуть в трепет и
ужас... она предстанет перед ним и скажет: не бойся, я послана богом спасти
тебя! Ах, откуда же могло взяться такое мужество, такая твердость убеждений,
как не от самого бога?" Королева умолкла, призадумалась, а потом сказала:
"Богом она послана или нет, но в ней есть нечто такое, что возвышает ее над
воинами, над всеми воинами Франции, что воодушевляет их на подвиги,
превращает сборище трусов в армию храбрецов, и они обретают в ее присутствии
бесстрашие, бросаются в бой с радостью в глазах, с песней на устах и
ураганом проносятся по бранному полю. Именно такой дух может спасти Францию,
и только он один, откуда бы он ни исходил! И этот дух живет в ней, я твердо
в этом убеждена, иначе как бы такое дитя перенесло столь долгий и трудный
поход, презирая опасности и преодолевая усталость? Король должен принять эту
девушку, и он примет ее!" Сказав эти добрые слова, королева отпустила меня,
и я знаю, что она сдержит свое обещание. Конечно, ей будут мешать эти
негодяи, но в конце концов она добьется своего.
- Мало надежды на то, что король сам избавится от апатии. Он совершенно
беспомощен и мечтает только о том, чтобы, все бросив, бежать в чужие края.
Послы говорят, что он - жертва колдовства, обрекающего его на беспомощность,
и что в этом кроется какая-то тайна, разгадать которую они не в состоянии.
он сам ее знает, и больше, кроме бога, никто. Когда я увижу его и сообщу ему
эту тайну, он избавится от своей апатии и снова воспрянет духом.
никому не сообщила, и я понял, что просить ее об этом бесполезно. Правда,
она была еще почти ребенком, но замкнутым и не любившим болтать о больших
делах: ей не было присуще стремление важничать перед народом. Нет, она была
сдержанна и хранила свои мысли про себя, как это делают истинно великие
люди.
приспешниками: невзирая на их возражения и козни, она добилась для двух
наших рыцарей аудиенции у короля, и они сразу же воспользовались
представившейся возможностью. Они объяснили королю, какой у Жанны
прекрасный, честный характер и какая возвышенная, благородная мысль
вдохновляет ее; они умоляли его проникнуться к ней доверием и не
сомневаться, что она действительно послана богом, чтобы спасти Францию. Но
больше всего они просили об аудиенции для Жанны. Король, казалось, был даже
склонен дать согласие и обещал, что он примет все к сведению, но сначала
переговорит со своими советниками. Это нас несколько обнадежило.
прибежал наверх и сообщил, что прибыла депутация из духовных лиц от короля.
"От самого короля, понимаете? Подумайте, какая честь для моей маленькой,
скромной гостиницы!" Он был так взволнован этим небывалым случаем, что едва
нашел в себе силы членораздельно рассказать обо всем. Депутация прибыла от
короля с целью поговорить с Девой из Вокулера. Затем хозяин помчался вниз,
но вскоре появился снова и, пятясь и кланяясь на каждом шагу до земли, ввел
в комнату четырех величавых, суровых епископов с целою свитою слуг.
никто не проронил ни слова, так как право говорить первыми было за ними. А
они были так поражены, увидев перед собой ребенка, взбудоражившего всю
страну и заставившего таких высокопоставленных лиц, как они, играть
унизительную роль послов, явившихся в эту грязную таверну, что долго не
могли прийти в себя. Наконец, один из них заявил Жанне, что, как им стало
известно, у нее есть поручение к королю; если это верно, пусть она
немедленно изложит его содержание - покороче и попроще.
короля! То же самое выражение восторга, гордости и возбуждения было на лицах
наших рыцарей и братьев Жанны. Я знал, что все они, так же как и я, молились
в душе за то, чтобы страх перед этими важными сановниками, сковавший наши
языки и мысли, не овладел и ею и чтобы она смогла изложить свое поручение
толково, без запинки и этим самым произвести благоприятное впечатление,
столь необходимое для успеха нашего общего дела.
от того, что Жанна сказала. Она стояла в почтительной позе, наклонив голову
и сложив на груди руки: она всегда относилась почтительно к святым
служителям божьим. Когда епископ закончил речь, она подняла голову,
устремила спокойный взгляд на лица послов и, без тени смущения, как юная
принцесса, проговорила со своей обычной простотой и скромностью:
только самому королю.
сказал:
изложить свое дело его послам, специально для этого назначенным?
выслушать, и ничьи приказания тут не помогут. Прошу вас разрешить мне
поговорить с его высочеством дофином лично.
времени!
прибыла сюда не для праздных разговоров, а чтобы освободить Орлеан, ввести
дофина в славный город Реймс и возложить корону на его голову.
сдержанностью, Жанна произнесла лишь следующее:
поручений у меня нет.
говоря ни слова; когда они проходили мимо нас, мы преклонили колени.
Драгоценная возможность была упущена. Мы не могли понять поведения Жанны,
которая всегда была так рассудительна до этого рокового момента. Наконец,
Бертран, собравшись с духом, спросил ее, почему она упустила такой удобный
случай и не сообщила королю о своем деле.
молчали, начиная угадывать ее мысль. Тогда она ответила сама:
дофину или друзья?
искажений, может ли он довериться обманщикам и изменникам.
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Ковальчук Вера
Бажанов Олег
Афанасьев Роман
Плотников Александр