братцы, - один только глоток, один глоток за бедных малюток, которые
никогда никому не сделали зла! Я опять стал жить подаянием; протягивал
руку за черствой коркой, а получил колоду и потерял одно ухо, - смотрите,
видите этот обрубок? Я опять принялся просить милостыню - и вот обрубок
другого уха, чтобы я не забывал об английском законе; но все же я
продолжал просить, и, наконец, меня продали в рабство - вот на моей щеке
под этой грязью клеймо; если смыть эту грязь, вы увидите красное Р,
выжженное раскаленным железом! Раб! Понятно ли вам это слово? _Английский
раб_! Вот он стоит перед вами. Я убежал от своего господина, и если меня
поймают, - будь проклята страна, создавшая такие законы! - я буду повешен.
приближающуюся фантастическую фигурку маленького короля; когда он вынырнул
на свет и стал отчетливо виден, со всех сторон полетели вопросы:
с царственным достоинством:
забавна показалась шутка. Король был уязвлен, он сказал резко:
милость, которую я вам обещал!
глумливых восклицаний. Джон Гоббс несколько раз пытался перекричать
крикунов, и, наконец, это ему удалось. Он сказал:
него внимания: он воображает, что он король.
убедишься в этом себе ка горе. Ты сознался, что убил человека, тебя
вздернут за это на виселицу.
королю, и одним ударом кулака свалил Гоббса наземь. - Ты, кажется, не
уважаешь ни королей, ни атаманов? Если ты еще раз позволишь себе забыться
в моем присутствии, я сам вздерну тебя на первый сук. - Потом обернулся к
его величеству: - А ты, малый, не грози товарищам и нигде не распускай о
них дурной славы. Будь себе королем, коли тебе сдуру пришла такая охота,
но пусть от этого никому не будет обиды. И не называй себя королем Англии,
потому что это измена: мы, может быть, дурные люди и кое в чем; поступаем
неладно, но среди нас нет ни одного подлеца, способного изменить своему
королю; все мы любим его и преданы ему. Сейчас увидишь, правду ли я
говорю. Эй, все разом: да здравствует Эдуард, король Англии!
маленького короля на миг озарилось радостью, он слегка наклонил голову и
сказал с величавой простотой:
утих, атаман выговорил твердо, но добродушно:
помечтать, выбери себе какой-нибудь другой титул.
несчастный мальчик перевести дух, как его короновали жестяной кастрюлей,
завернули его, как в мантию, в рваное одеяло, посадили, как на трон, на
бочку и дали в руку вместо скипетра паяльную трубку лудильщика. Потом все
кинулись перед ним на колени с насмешливыми воплями и издевательскими
причитаниями, вытирая мнимые слезы рваными, грязными рукавами и
передниками.
единовластия!
грязь и стать благородными!
гордиться воспоминанием о твоей царственной милости!
он сделал вид, что целует ногу короля; тот с негодованием оттолкнул его
ногой; тогда лудильщик стал подходить к каждому по очереди и выпрашивать
тряпку, чтобы завязать то место на лице, которого коснулась королевская
ножка, говоря, что после такой чести оно не должно подвергнуться грубому
влиянию воздуха и что теперь он наживет себе состояние, всюду показывая
это место по сто шиллингов за один взгляд. Это было так уморительно, что
вся орава млела от восхищения и зависти.
тяжко обидел, они не могли бы поступить со мной более жестоко; но я обещал
им милость, - и вот как они отблагодарили меня!"
18. ПРИНЦ У БРОДЯГ
нависло небо, земля под ногами была скользкая, в воздухе веяло зимним
холодом. Шайка приуныла; одни были угрюмы и молчаливы, другие сердиты и
раздражительны; все были не в духе, каждому хотелось опохмелиться.
держаться в стороне и оставить сына в покое; а Гуго он велел не слишком
грубо обращаться с мальчиком.
дрожали от холода и воспрянули духом. Постепенно они развеселились,
принялись зубоскалить и задевать прохожих, попадавшихся им навстречу. Это
означало, что они снова стали ценить жизнь и ее радости. Их, очевидно,
боялись: все уступали им дорогу и смиренно переносили их дерзости и
насмешки, не осмеливаясь огрызнуться. Они снимали с изгороди развешанное
для просушки белье, иногда на глазах у владельцев, которые не только не
возражали, но даже были как будто благодарны, что бродяги не захватили и
изгороди.
пока дрожащий от страха хозяин и его домашние опустошали кладовую, чтобы
приготовить им завтрак. Они трепали по подбородку фермершу и ее дочерей,
когда те подкосили им кушанья, и с хохотом, похожим на лошадиное ржанье,
обзывали их обидными прозвищами. Они швыряли кости и овощи в фермера и его
сыновей, заставляя их увертываться, и шумно хлопали в ладоши, когда
попадали в цель. В конце концов они вымазали маслом голову одной из
хозяйских дочек, возмутившейся их наглыми шутками. Уходя, они грозились
придти опять и сжечь дом вместе с хозяевами, если те посмеют донести о их
проделках властям.
под изгородью, за околицей довольно большой деревни. Часок отдохнули, а
потом бродяги разбрелись в разные стороны, чтобы войти в деревню с
нескольких концов одновременно и заняться каждый своим ремеслом. Джека
послали с Гуго. Они побродили по улице, и, наконец, Гуго, не находя, к
чему приложить свое искусство, сказал:
не стану.
вытаращив глаза на короля. - Скажи, с каких это пор ты так переменился?
улицах.
ты всю жизнь занимаешься нищенством. Может, он врет? Может, ты даже
отважишься _утверждать_, что он врет? - поддразнивал Гуго.
сумасшедшим; повеселился - и хватит, а то как бы не нажить беды. Если я
расскажу ему, он с тебя шкуру сдерет.
глупо. Побоев, пинков, тычков и без того достаточно, незачем их добывать
самому. Но довольно об этом. Я верю твоему отцу. Я не сомневаюсь, что он
умеет врать, не сомневаюсь, что он и врет при случае, - и лучшие из нас
это делают; но тут ему незачем врать. А умный человек не тратит даром,
такой полезной вещи, как ложь! Но если тебе не нравится просить милостыню,
чем же мы займемся? Будем обворовывать кухни?
Лукьяненко Сергей
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Сертаков Виталий
Каменистый Артем
Херберт Фрэнк