подбитых танках, БТРах, БМПэшках. После того боя у наших, нами
отремонтированных танков, нашлись "настоящие" хозяева, у нас их забрали. У
моего механика после боя открылась язва, его увезли на вертолете, не знаю,
где он, что с ним. Дослуживали мы уже в роли пехотинцев.
неплохим строителем", -- полушутя говорит Сергей), охраняли объекты. Однажды
наткнулись на дудаевский склад боеприпасов и продовольствия. Набрали коньяку
и мешок грецких орехов. По ночам, чтобы согреться, делали "горячий" напиток:
в большую кружку на одну треть насыпали растворимый кофе, затем столько же
сахара, все это заливалось коньяком -- получалось "сытно, тепло и весело".
Вообще, питание было скудным: на сутки получали на человека банку тушенки,
две банки каши и четыре сухаря. Еще днем от пайка оставалась половина --
отдавали старикам на улице. Днем и ночью боролись со снайперами. С
наемниками-иностранцами высокой военной квалификации "встречаться" не
приходилось, видимо они выполняли у дудаевцев более серьезную работу, а вот
"контакты" с бывшими и настоящими соотечественниками, воюющими на той
стороне, не были редкостью в те дни.
целые подразделения. "Белые колготки" -- реальность, это женщины из
Прибалтики, в основном специалистки по спортивной стрельбе (биатлонистки и
т.д.). Ребята поймали одного русского мужика. Однажды попалась молодая
женщина-москвичка... Как с ними поступали?.. Пощады не было ни с нашей, ни с
другой стороны, во всяком случае, мы знали, к чему надо быть готовыми. Друг
мой, Коля Дмитрук, всегда носил пулю "для себя": сделал на ней
соответствующие надпилы, притупил -- получилась разрывная, чтобы
наверняка... Я всегда брал с собой гранату РГД-5 -- тоже не для боя, для
себя.
командованию: дайте нам новые танки -- и мы останемся. По какой-то
непонятной логике (может быть -- по отсутствию логики) той войны их
предложение оставили без внимания, а эшелоны все подвозили и подвозили
необстрелянных полугодков, многим из которых предстояло стать "золой и
паром". Ведь это был всего лишь май девяносто пятого.
листы... Знающие люди шутили: ребята, не беспокойтесь, лет через пятьдесят
награды все равно вас найдут. Я знаю -- может быть и раньше, когда наши
голоса или жизни понадобятся какому-нибудь очередному вождю. Какие награды!
Когда уезжали, никто по-мужски руки не пожал, даже спасибо ни у кого язык не
повернулся нам сказать...
чистое -- да-да! -- в моей жизни уже минуло, осталось "там". Я многое
перестал понимать, вернее, -- принимать, в этой "гражданской", "нормальной"
жизни. Просто не хочу. Иначе -- зачем я пережил все это? И страна -- вместе
со мной? Ладно, войну проиграли, массу людей угробили, но хоть что-то должно
от этого для всех нас остаться!
какие-то... Как их называют -- рэкетиры, мафиози или блатные? Все посетители
испугались, я -- нет... Они мне: ну, ты чо, крутой, что ли? Я отвечаю: нет
такой категории людей. Им стало интересно:
кому-нибудь горло перегрызу.
что если мы, такие, не нужны своему государству, то это не значит, что не
нужны никому. Когда ехал обратно, в поезде подсели ребята, предлагали работу
"для настоящих мужчин" -- обещали квартиру в областном городе, хорошие
"бабки". Мы им нужны -- умеющие то, что нормальному человеку -- не дай Бог.
Мы -- "без барьеров".
объединимся и станем нормальной частью нормальной страны, частью, которая
будет сильнее любой мафии, -- либо растворимся в нынешнем бардаке, в том
числе -- в самой этой мафии.
Пангодыгазорса, пытается объединить ветеранов Чечни, создать и узаконить в
Пангодах подразделение соответствующей региональной ассоциации. Сам пишет,
доказывает, ездит в Тюмень, Салехард. Хочется верить, что такой человек, как
Сергей -- думающий и целеустремленный -- преодолеет все преграды и
осуществит то, к чему поставил цель на ближайшее будущее. А в дальнейшем --
он уже не видит себя вне армии, в которой, как он считает, сформировался
определенным, единственно приемлемым для него образом, где пока еще
присутствует порядок, и которая является несомненным, даже для нашего
времени, олицетворением и оплотом государства. Собирается поступать в высшее
военное танковое училище.
примерно такая: "Думаю, все мы желаем, чтобы будущее армии, не
"любительской", а профессиональной, в которую идут по доброй воле,
осознанно, было за такими людьми, как Сергей Гордиенко. Которые уже сейчас
оживляют для всех нас, соотечественников, привыкших к старым лозунгам и
оглохших от новых, такие слова, как -- солдатская совесть, офицерская честь,
страна..." И все же в этом рассказе последними остаются такие слова Сергея:
разумеется, не стреляя, и займусь на "гражданке" мирным делом, просто
мирским, но угодным Богу... Но: война!.. И когда уезжал оттуда, считал, что
в жизни не возьму больше в руки оружия... Однако вот, решил стать офицером.
И теперь уже не знаю -- то ли война тому причиной, то ли такой мир?..
МЕДИЦИНСКИЕ ИСТОРИИ
Оказалось, вагон на две семьи. Тогда уже двое ребятишек подрастало... Стали
жить, работать. Я устроилась по специальности, медсестрой в амбулаторию. --
Фельдшер "Скорой помощи" Татьяна Ивановна Глушкова рассказывает о своих
первых днях в Пангодах, -- вероятно, как и у всех "начальных" северян,
нелегких, -- очень спокойно. Или достаточно много времени прошло, или
действительно тогда трудности имели несколько иное, чем сейчас, измерение?
-- Председатель профкома советовал: напиши заявление на квартиру, авось
когда-нибудь получишь. Я ему: да вы что! -- только три года, подзаработаем и
уедем в свой Северный Казахстан! Ну, словом, все у нас складывалось, как и у
многих.
помощи", Татьяна Глушкова поступает туда фельдшером. Она вспоминает:
фельдшер, и медсестра, и санитар. Вся "Скорая" -- это вагончик на берегу
речки, никаких условий, холодной воды нет, горячая -- из батареи отопления.
В качестве "кареты" первое время дежурила бортовая машина "ГАЗ-51", иногда
давали "бетономешалку". Естественно, больных могли перевозить только в
сидячем положении, некоторых пешком "привозили".
надымскими коллегами, принимала участие в оказании помощи пострадавшим от
аварии на ГП-7. Была там и Глушкова:
лежали в одной комнате, помню среди них был ребенок возрастом до года. Людей
продолжали разыскивать. Пострадавших много. В том помещении, где работала
наша бригада, они лежали плотно, один к одному. Ожоги, обморожения...
Запомнился молодой парень, в спину которого буквально въелась его
собственная расплавленная синтетическая рубашка. Ставили капельницы, как
могли облегчали страдания. Дальше больных отправляли в Надым, Тюмень. Долго
бились над обмороженной девочкой семи лет. Моей дочке тогда было столько же
-- я в те мгновения об этом думала, и потом не забыла, и всегда помню. Когда
перестало биться сердце, долго оживляли... Не спасли.
безотчетно провела ладонью перед глазами -- то ли поправила упавший локон,
то ли отогнала грустное воспоминание. Улыбнулась и предложила:
понимании, но на фоне предыдущего рассказа навела на мысль, подтвердила
давно слышанное, что самое главное для человека -- быть живым-здоровым.
Тогда и что-то досадное, происшедшее в прошлом, со временем становится
забавным, а если очень "постараться", то и веселым. Особенно, если это
"что-то" связано с молодостью, с другими, более светлыми воспоминаниями.
в Надым. Отвезла ее в горбольницу -- и обратно с носилками в аэропорт,
думала, успею... Народу, как ни странно, много было, сесть негде. Вот так и
встретила Новый год -- в зале ожидания, на подоконнике, на пару с носилками.
Только второго января попала домой, там все, слава Богу, нормально, меня
ждут... С Новым годом, говорю, семья!.. Смешно, правда?
В ЧЕМ СЧАСТЬЕ?
Посняков Андрей
Каргалов Вадим
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Роллинс Джеймс
Березин Федор