Чтение 22–й страницы книги ~Хуевая книга~

А вот утренняя смена -- хуево. Вставать надо в 5-30. Будил меня поганый
зуммер масенького электрического будильника (он и сейчас валяется у меня в
столе, только не работает. Починить что ли?)

С тех пор я этот зуммер ненавижу. Встаем, блядь, а еще темно, ставим с
Беном чайник, на хуй. Вскрываем "Завтрак туриста" за 33 копейки -- рыбный
паштет с перловой крупой. Жрем. И хуячим с крейсерской скоростью пешком на
завод. (Общага находилась недалеко от проходной). Идем во тьме и совместно
поем из Северного: "Звезды зажигаются хрустальные, под ногами чуть скрипит
снежок..."

На работу как на праздник.
ПОДГЛАВА 21.1

Белозерск или Беново счастье.

...Я сломал Бена. Он долго сопротивлялся, не хотел отрывать задницу. Но
в конце концов я сломал Бена.

-- Поехали, старик! Хули, экскурсия... Посмотрим хоть. Название-то
какое -- Белозерск! Поглядим Белое озеро! По карте тут 100 километров. За
полтора часа на "Икарусе" долетим. Сядем в кресла, откинемся, посмотрим
северную природу. А вечером обратно. Церковки, музеи, хуе-мое... В
ресторации там поедим. Сувенирчик купим...

Сломал. Мы плюнули на отчет по практике, пришли на автовокзал и купили
2 билета до Белозерска. Подошли к перрону и честно стали ждать красный
"Икарус".

Еби меня пономарь! Подъехал маленький желтый ПАЗик. Наши места, о
которых я думал, что они в самой середине, оказались в тряском заду
раздолбанного автобусика. Это нас несколько обескуражило. А где же крейсер
дорог с откидными спинками?..

Узкая лента трассы на Белозерск составленная из бетонных плит кончилась
километрах через 20-30 после выезда из Череповца. И до самого Белозерска
тянулся по деревням разбитый проселок, в грязные лужи которого автобус
въезжал как пограничный катер в волну -- раскидывая ее в разные стороны. Это
была очень хуевая дорога. Это не было дороги. Мы тряслись до Белозерска 4
часа. А когда приехали, в покосившейся избушке автостанции узнали, что
сегодня в Череповец рейсов уже нет. В гостиницу переночевать нас не пустили.
Потому что 2 дурака не взяли с собой паспорта. Ночлега у частников мы не
нашли. И нам ничего не оставалось делать, как только гулять по городу,
фотографироваться и шляться по музею и магазинам...

В каждом провинциальном городе я имею обыкновение заходить в
краеведческий музей. И ничего никогда от этих музеев в голове не остается,
кроме каких-то первобытных черепков, нарисованных вручную зеленых карт с
путями славян да крестьянской утвари, непременнным элементом которой
является прялка. Но привычке я своей не изменяю и в обязательном порядке
заруливаю в музей. Традиция, хули. Плетью обуха...

Мы попеременно сфотографировались возле камня с надписью "Град
Белозерск основан в 862 году". На этой фотографии я стою с таким довольным
видом, будто это лично я основал град Белозерск в 862 году.

Хотя радоваться, в общем-то, было нечему. Пиздец подкрался на тоненьких
ножках. Холодная осенняя ночь нависла над нами моросящим дождем, когда
старушка-процентщица повесила амбарный замок на дверь автостанции.

-- Где же ночевать будем, ебтыть?

Мы побрели обратно от станции и вскоре наткнулись на междугородный
переговорный пункт. Слава яйцам, он работал круглосуточно. В книжном
магазине я купил научно-популярную книжку "Неисчерпаемость бесконечности" и
полночи читал ее, а полночи пытался заснуть. Зашел в телефонную кабинку, где
сидел на стульчике Бен, втащил туда еще один стул, сел рядом, упершись Бену
головой в пузо и уснул на хуй. Вдвоем теплее.

С первым шестичасовым автобусом мы бежали из города. А если бы
устроились в гостиницу, улетели бы 12-часовым пролетающим кукурузником.
Билет до Череповца стоил 3 рубля.

-- Я теперь только понял, что такое счастье. Это теплая постель ночью.
Вот же наши дураки не знают своего счастья, дрыхнут. Завалились, блядь, под
одеяло и дрыхнут, пидоразы. -- сказал Бен.

...А летом, наверное, хорошо в Белозерске. Огромное озеро до горизонта.
Корабли плавают... Хуево ли...

ГЛАВА 22

Жопа.

Тут недавно в редакции Шендерович* делился воспоминаниями об армии.

Он служил в образцово-показательной части, где зеленой краской красили
траву и обтрясали деревья от осенней листвы перед приездом начальства.

-- Несколько часов подряд метем плац, а листья все падают и падают.
Наконец начальство принимает решение -- обтрясти деревья. А те листья,
которые не упали, обрывали солдаты-якуты. По двое залезали и обрывали желтые
листья. Зрелище, я вам скажу...

А вечером в 21-00 подходим к майору, спрашиваем, что, мол, делать.
Телевизор из Ленинской комнаты унесли в ремонт, а по расписанию положено
смотреть программу "Время". Может быть, личное время дать людям? Но разве ж
это можно?! Представь -- приходит в казарму высокое начальство, а там -- кто
воротнички подшивает, кто чем занимается. Бардак! Никак невозможно! Поэтому
майор приказывает: раз положено находиться в Ленинской комнате и смотреть
телевизор, значит собраться в Ленинской комнате, рассесться перед экраном на
стульях на полчаса, пока не кончится программа "Время". А то, что телевизора
нет, это частности, главное -- дисциплина! И полчаса рота сидела перед
кирпичной стенкой со штепселем. Кафка!

Помню, в первый раз на перекличке прапор по списку выкликает:
"Шендеревич!" Я поправляю: "Шендерович." Он, не глядя на меня, снова
повторяет: "Шендеревич". Еще раз поправляю, ведь ошибается же человек:
"Шендерович, товарищ прапорщик". Он поднимает на меня бессмысленные рыбьи
глаза и объясняет мне, как не понимающему, еще раз: "ШендерЕвич". И тут
только до меня доходит, что теперь я действительно Шендеревич -- там так
написано.

...Сержант у нас был большая сволочь. Сейчас он в Ростове, капитан
милиции, я слежу за его судьбой... Однажды не выдержал и высказал ему все,
что о нем думаю. Нет, он бить не стал. Дедовщины у нас не было, все-таки
образцово-показательная часть. Он решил меня по Уставу доконать. Наряд,
наряд, еще раз наряд. Придирки за любые нарушения. Далее -- вся рота одевает
противогазы и вперед -- "вспышка справа! Вспышка слева!" Все падают, бегут,
снова падают а сержант поясняет:

-- Это вам за Шендеровича!.. Так, Шендерович раненый.

И вся рота, по очереди тащит меня на руках. Потом из-за того, что у
Шендеровича пуговица вверх ногами пришита, а не как у солдата на плакате,
вся рота лишается увольнения. Всех заставляет по очереди перешивать пуговицы
на моей шинели. А потом -- уходит. Представляешь, что потом со мной
делают... Всегда найдутся желающие поучить.

Нет, у меня с армией свои счеты... Когда я читал "Один день Ивана
Денисовича" мне все казалось знакомым -- вся эта система подавления.

Когда Шендерович пришел из СА, он написал один из первых рассказов -- о
том, как солдаты от безделья затравили крысу. Рассказ, естественно, никуда
не брали. И только в одном журнале тетка сказала: "Давай сделаем так.
Рассказ хороший. Ты будешь как будто переводчик с испанского. А рассказ
измени, пусть это будут не наши солдаты, а где-нибудь в Латинской Америке в
казарме солдаты от безделья затравили опоссума. Тогда напечатаем".

...Я тоже очень люблю армию. Она радует меня какой-то первобытной
прущей силой, животной жизнерадостностью, простой линейностью решений и
зеленым цветом надежды.

...Раздался стук в дверь. Я открыл. На пороге стояли танки.*

Сначала я обрадовался. Люблю все, что ездит, все что стреляет люблю. И
в квадрате, когда и то и другое. К тому же это очень романтично -- ах,
танки! Проходите, ребята, не толпитесь, по одному, ковры не помните. Ума не
приложу, какие вам тапочки подобрать.

Проползайте в комнату, обратите внимание, дверь закрыта... Не
заметили...

...Ковры помяли. Целку порвали.

Осталось только правило: в танке главное -- не бздеть. Так проходит
любовь.

Очень я хотел поглядеть на танк. И очень танк меня удивил. Я думал, он
такой гладенький, а он, блядь, как ежик. Весь-весь утыканный какой-то
хуйней, оборудованием, прожекторами, антенной, зенитным пулеметом,
коробками, штуками железными. Лохматенький, но все равно до жопы приятный,
милый, застенчивый. Только не краснеет.

А легендарный полковник Лутошенко краснел. И даже бурел, когда орал.
Он, говорят, жил совсем без образования, а на войне был сыном полка. Потому
и дослужился до полковника. Лутошенко -- это не просто Лутошенко, это притча
во языцех.

-- Я завидую вам, что у вас столько образования! -- орал полковник
перед строем. -- А вы не хотите учиться на военной!.. Кафедре! Вы все --
одна большая!.. Жопа! Почему вы не смываете за собой в туалетах?!! Говно?!!
Вы деревня! Напились портвешка, нажрались кислой капусты с водой и дрищете в
туалетах!.. Свиньи! Где была совесть, у вас там хуй вырос!

Или:

-- ...напились портвешка! А моя жена не курит!.. Не пьет!.. И в рот не
берет!.. Это яд!

-- Я вас всех!.. Из института уволю! И кто не служил -- пойдет в армию!
А кто служил... Пойдет дослуживать!

Лутошенко всегда ставил только двойки.

--...Так... Я успел опросить до звонка только 5 человек! Они получили
оценку "два". Но я знаю, что никто из вас ничего не знает! Поэтому я всему