найдем и там. Но там разгадка...
- посадочная ракета, которую с помощью механизмов поставили рядом с кораблем.
стал наплывать, увеличиваться темный диск в голубом ореоле атмосферы. Что
жд"т нас там, на родной планете? Она молчала. Ни звука в микрофонах, ни
одного светового всплеска на черном диске. В наш двадцать первый век ночная
сторона Земли казалась из космоса мерцающей. Светились города, в океанах
проплывали ярко иллюминированные лайнеры. А сейчас - ничего. Огни
цивилизации погасли...
выпустив планирующие крылья, входила в плотные слои атмосферы.
увеличении рисовал неясную картину - лениво перекатывающиеся волны океана.
Затем водные просторы сменились сушей. Однако это была странная суша: те же
волны, но неподвижные, закаменевшие.
то ведь ничего. Какой-то застывший океан.
залегла жесткая складка. - Сейчас увидим.
расстилалась серо-желтая пустыня, безграничный застывший океан песков.
барханы. Ни одной зеленой рощицы или дерева, ни одной нежданно сверкнувшей
реки.
хоть движение, какое-то подобие жизни. Но какой это океан? Индийский?
Атлантический? Очертания берегов так сильно изменились, что никто из нас не
мог дать точного ответа.
непроницаемость смущала. У нас сжимались сердца от предчувствия беды,
постигшей человечество. Но что думал он, Федор Стриганов? Трудно сказать.
Движения его рук за пультом управления были по-прежнему уверенными и
спокойными.
почти не занятую песком.
Первые показания их не радовали. Песок и воздух не содержали не то что
капли, но и росинки воды. О жизни и говорить нечего. Чуткие приборы не
обнаружили даже микроорганизмов. Это была стерильная пустыня,
пустыня-абсолют.
одинокую фигурку, точнее - силуэт. Человек поднял руку, не то показывая
вверх, не то подзывая к себе. Рядом с ним - решетчатый остов
полуразрушенного здания. И ничего больше. Кругом унылая холмистая равнина.
вездеход.
экипаж. Взвыл двигатель. Машина покачиваясь переваливала через бугры и
оставляла за собой рубчатые следы. Когда до цели оставалось метров триста,
мы поняли свою ошибку: это был не человек, а внушительных размеров статуя.
не нашел. Что это? Снова шутки невидимок?
гусеницей-шестиножкой серебрилась горизонтально поставленная ракета. В
крайнем случае к ней можно вернуться пешком.
вверх. На постаменте какая-то надпись из замысловатых знаков, которые
раньше, очевидно, светились.
это статуя Генератора Вечных Изречений. Прочитал бы надпись: "Болезней
тысячи, а здоровье одно". Сотни лет простоял чугунный Генератор - сначала во
всемирном городе, затем в глобальной пустыне - пустыне абсолютного
"здоровья". Идеальное воплощение Вечных Изречений!
вызывала тревогу, ощущение забытой вехи погибшей цивилизации. Но какой
цивилизации? Сфинкс пустыни с загадочной усмешкой молчал. Ничего не дал нам
и осмотр металлического покосившегося скелета здания. Между зданием и
статуей под слоем песка нашли круглый люк. С трудом открыли крышку и увидели
уходящие в глубину ступени.
поверхность.
работали, словно планета лишилась магнитного поля. Среди пухлых холмов четко
вырисовывался на белесом небе единственный ориентир - силуэт статуи. За нами
цепочкой тянулись глубокие следы. Мы надеялись, что они приведут нас обратно
к вездеходу. Это был просчет.
звенящим шепотом. Задымились макушки барханов, поползла, скручиваясь в
желтые веревки, струистая поземка. Потом поднялся сильный ветер, и началась
песчаная круговерть, быстро стершая наши следы.
мглой. Мы крепко взялись за руки, чтобы не потерять друг друга, и зашагали,
как нам казалось, в нужном направлении. Хотя бы дойти до вездехода - там
баллоны с жидким кислородом и запасы питательной пасты.
Шли долго и, конечно, сбились с пути.
пошли гулять по барханам. С шипением и грохотом налетел ураган. Тысячи
песчинок щелкали по гермошлемам, потоки песка сбивали с ног.
часам на планете наступила ночь. Однако не было ни Луны, ни звезд. Ничего,
кроме мчавшейся с визгом и воем песчаной мглы.
усыпанный мириадами искрившихся песчинок-звезд. Но на земле непроницаемая
тьма. Лучи наших фонарей выхватывали только ближние холмы, покрытые мелкой
песчаной рябью.
друг к другу. Я опирался на широкую, как плита, спину Ивана Бурсова и
чувствовал его учащенное дыхание. Могучим легким планетолога не хватало
воздуха. Кислород кончался и в моих баллончиках. По показаниям приборов
воздух планеты содержал, кислород. Но годился ли он для дыхания? Я осторожно
приподнял, а потом совсем откинул назад гермошлем.
нашему примеру. Мы даже вздремнули до рассвета.
Мы сориентировались по солнцу, посовещались и направились на северо-запад.
Там, казалось нам, была надежда найти ракету или вездеход.
двигались, все так же оставались в центре ослепительной и знойной
бесконечности. А еще через три часа едва плелись. Голод, который ночью сосал
желудки, отступил перед новым врагом - жаждой. Жгучее солнце выжимало из нас
последние соки. А мы все брели и брели, с трудом вытаскивая ноги из сыпучего
песка. Ступали словно по расплавленному желтому металлу.
Капитан подхватил биолога за плечи и помогал ему идти. Я присматривал за
Иваном Бурсовым. Крупному, полнотелому планетологу приходилось туго, но он
крепился. Даже разразился витиеватой бранью по адресу статуи:
завел нас...
усталости шатало из стороны в сторону. В голове закружилось, и я готов был
упасть, но в это время услышал крик Ревелино:
Ревелино. На западе, куда клонилось перешагнувшее через зенит солнце, увидел
деревья и блеснувшее между ними зеркальце воды.
бывает. Вид деревьев и воды приободрил нас. И все же мы едва доплелись до
оазиса - зеленого островка в желтом океане. Последние метры преодолели чуть
ли не ползком. Ивана мне пришлось тащить на спине. А оазис не пускал нас:
руки наткнулись на упругое энергетическое поле. Но оно тут же завибрировало,
вспыхнув на секунду голубоватым пламенем, и втянуло нас внутрь полусферы.
Островок - оазис был под невидимым силовым колпаком.
кислородом и ароматом лугов. Иван очнулся, с изумлением взирал на высокие
ветвистые деревья и озерко чистейшей воды.
четвереньки и погрузив лица в воду, пили, как животные на водопое. Потом
разделись и бросились в озерко, напоминавшее скорее глубокую лужу.
осмотрелись. Диковинный оазис не имел ничего общего с пустыней. Он был