Чтение 22–й страницы книги ~Предела нет~

тебе, причем вверх, под самый потолок, чтобы все видели, какой он высокий!

- И правильно, - отзывается Коцарь. - Зачем зрителя в эту трубу за
собой тащить? Он же отдохнуть, поразвлечься в кино пришел.

- Во-во! - подхватывает Веретеник. - А потом вылезем мы наружу и начнем
взад-вперед по осажденному Будапешту на мотоциклах шастать - под
солнышком, среди бела дня!

В трубе смеялись. Ну и выдумщик же этот Жора! И откуда что берется!

- Конечно, прифрантят нас, побреют, - задумчиво вел тот свое. - Сапоги
почистят нам до блеска! Думаешь, такого, как ты сейчас, покажут зрителю?
Приятно ему, скажи, на замазуру в кино смотреть?

Коцарь подумал, не обидеться ли, но не удержался и тоже захохотал.

- Ничего, - утешил разведчиков батя. - Вернемся домой - по два флакона
одеколона на каждого! Одеколон первоклассный - "Коти"! После душа
обливайся себе на здоровье. Как в частушке поется: "Окати меня, окати
"Лориганом де Коти"!"

(За день или за два до того в Пеште был захвачен парфюмерный магазин. И
батя предупредил: "Если вернемся из Буды, встречайте с одеколоном!")

- Ну, хлопцы, побалакали - и хватит! Подъем!

И опять заколыхались впереди согбенные фигуры людей, упрямо, в тесноте,
духоте, омерзительной вони пробирающихся в захваченную гитлеровцами
Буду...

Наконец дошли. Всплытие!

С дерущим по нервам скрежетом отодвинута крышка люка. Навстречу хлынул
воздух, отдающий пороховой гарью, но холодный, свежий! Колесников проворно
поднялся по железным скобам, выглянул из колодца. Тотчас же к его
разгоряченному лицу прикоснулось что-то холодное. Снег! Над мостовой
колышется пелена медленно падающего снега.

Осажденный город затемнен. И еще острее от этого ощущение его
притаившейся опасной огромности.

Улица безлюдна. Справа чернеет какой-то заколоченный досками киоск.
Слева угол высокого ослепшего здания - окон не видно, затянуты
маскировочными шторами.

Хотя нет! Какие маскировочные шторы? Это же не дом, лишь каркас дома,
развалины.

Неподалеку послышались шаги, голоса. Патруль! Колесников стремглав
свалился в глубину колодца, как при срочном погружении подлодки.

Каблуки с подковками процокали мимо. Снова тихо.

Снег продолжает беззвучно падать.

Один за другим разведчики выбираются на мостовую и тротуар.

Улица пуста по-прежнему. Этот район Буды словно бы вымер. Наверное, все
гитлеровцы и салашисты на переднем крае, а жители спрятались от обстрела в
бункерах.

Вдруг все озаряется колеблющимся призрачным светом. Хлопья снега,
падающие в черных провалах между домами, окрасились в зеленое. Ракета? Да.

При свете ее Колесников видит посреди мостовой окоп с аккуратно
уложенным бруствером.

Низко пригнувшись, разведчики перебежали к окопу, залегли в нем.

Спине очень холодно. Пробираясь на четвереньках в этой канализационной
трубе. Колесников вспотел - белье хоть выжми. Сейчас он остывает на
холоде.

Нет, еще что-то случилось! Завел за спину руку. Куртка разорвана на
спине в клочья. Это, стало быть, когда он приподнимался в трубе и касался
спиной свода...

Снег повалил сильнее. Снег сейчас кстати.

Хлопья падают, падают, застилают глаза...

Этой ночью Колесников проходил как бы анфиладу снов, длинную, плохо
освещенную, и почти бегом.

Ни в одном сне не полагалось задерживаться. Он очень спешил проснуться.
Стеклянные шары поджидали его в саду, надменно возвышаясь над клумбами и
кустами.

Под утро повторился кошмар с операционной. (Сама повторяемость его была
зловещей.) Колесников лежал на высоком, застеленном простыней столе.
Вокруг толпились шары на покачивающихся металлических стержнях.

- Я не хочу! - сказал он и открыл глаза.

Было утро, поскрипывала, подрагивала дверь - это надзиратель возился с
замком по другую ее сторону.

К сожалению. Колесников малость подзамешкался, не успел переключить
внимание на какую-нибудь успокоительную мысль. Его задержало то, что
пытался вспомнить, на чем стояли эти стержни - на колесиках или на плитах?
Почему-то обязательно нужно было это вспомнить.

Нет, так и не вспомнил.

Позвякиванье металлических стержней мало-помалу перешло в тоненький
детский плач. Или это, вздрагивая, звучала струна на одной высокой ноте?

Он вышел в сад, неся в себе эту монотонно звучащую, тоскливую ноту.

Накрапывал тихий дождик.

Такой дождик успокаивал. Шел бы он летом, сказали бы: грибной. Погода
как раз была ничего. Все было бы ничего, если бы не эта тоскливая,
монотонно звучащая нота...

Сад будто нахохлился под дождем. Обвисли ветки кустов и деревьев,
поникли цветы на клумбах. Вдали, между деревьями, все было затянуто
шевелящейся, негромко шуршащей пеленой.

По обыкновению. Колесников некоторое время постоял на ступеньках,
ожидая появления ветра. Ветер медлил. Нельзя было этим пренебрегать. Как
раз в минуты затишья Колесников превращался из преследуемого в
преследователя.

Центральная аллея, уставленная по обеим сторонам стеклянными шарами (до
недавнего времени он считал их только старомодным украшением парков), идет
от дома под углом. Дальше - горбатый мостик через ручей. Главную аллею
пересекают боковые. На одной из развилок водоем с лилиями. Если повернуть
от водоема под прямым углом (все только под прямым!), то упрешься в стену,
а у подножия ее увидишь клумбу с вытоптанной резедой.

Колесников как бы взглянул на сад сверху. До чего же прямолинейна его
планировка! Непогрешимо прямолинейна. Никаких кругов или овалов, никаких
плавных, изогнутых линий.

До Колесникова это дошло не сразу - лишь после второй или третьей
"прогульки". Тогда он подумал: солдафонский стиль!

Глупости! При чем тут стиль?

Всегда во время своих так называемых "прогулок" Колесников поворачивал
под углом в девяносто градусов. Почему? А вот почему. Маршрут его движения
был предопределен! И это был строго прямолинейный маршрут. Кто-то хотел,
чтобы он двигался именно так, а не иначе, не сворачивая ни на шаг в
сторону, ни в коем случае не отходя от аллей и дорожек.

Газонов не топтать? О нет! Дело, конечно, не в газонах.

Спеша управиться до появления ветра. Колесников кинулся бегом по
главной аллее. Почти сразу он спохватился и с упрямым озлоблением круто
свернул с дорожки на траву. Сделал это так быстро, что сразу же упал,
споткнувшись о какой-то предмет, спрятанный в траве.

Что за предмет?

Он раздвинул траву руками. Черная пластмасса... Вентилятор! К нему от
дома тянется провод. Лопасти у вентилятора очень большие. Сейчас лопасти
неподвижны.

Само собой! Ветра же нет. Правильнее сказать не так. Лопасти неподвижны
не потому, что ветра нет, а ветра нет потому, что лопасти вентилятора
неподвижны!

Колесников не очень удивился своей находке. Он ожидал увидеть здесь
вентилятор.

Через несколько шагов в траве обнаружен второй, точно такой же, дальше
третий, четвертый...

Так вот откуда несется змеиный свист! Вентиляторы гонят вдоль аллей
шквал, пахнущий резедой!

Торопясь успеть до начала припадка. Колесников пересек сад. Старательно
замаскированные вентиляторы из черной пластмассы были повсюду: в траве, в
кустах, в клумбах. Длинной вереницей они протянулись вдоль аллей! Только
вдоль аллей!

Можно было ожидать, что вереница вентиляторов упрется в кирпичную стену
в том закоулке сада, где вчера (или позавчера?) Колесников вытоптал
резеду. Но вентиляторы уводили за собой дальше, куда-то вдоль стены.

Дождь продолжал шелестеть в саду.

Не обращая внимания на то, что одежда его промокла насквозь. Колесников
побежал вдоль стены.

Вентиляторы вывели его к крутому обрыву. В этом закоулке сада он еще не
бывал. Дорожка кончилась. Трава была вытоптана здесь, кустарник поломан.
Впечатление такое, будто с горы скатилась лавина. Но подробностей
рассмотреть нельзя - мешает дождь. Зыбкая завеса колышется между
деревьями.

Стоя над обрывом. Колесников перевел дух. Со вчерашнего вечера
воображение настойчиво рисовало перед ним нечто подобное: глубокую яму,
траву, вытоптанную множеством ног, поломанный кустарник. Действительность
внесла свою поправку, но незначительную. Он увидел не яму, а обрыв - всего
только и разницы.

Поблизости должен быть вентилятор, последний в веренице вентиляторов.
Где же он? А! Тут как тут! Присел у ног Колесникова в высокой траве,
сложив свои лопасти-крылья. Похож на ворона, угрюмо сутулящегося под
дождем.

Других вентиляторов на краю обрыва можно не искать. Они не нужны. Это
последнее звено в цепи!