все двери и окна, впуская резкий утренний воздух, обула Васины болотные
сапоги и, чуть не по пояс утонув в них, в хозяйском беспокойстве обошла
затопленный сад. Тимошка угрюмо следовал за ней и, доплетшись кое-как до
Васиной скамейки, одиноко торчащей над водой, вспрыгнул на нее и застыл
горестным изваянием. Семеновна призывно загремела миской, в ответ он лишь
слабо шевельнул хвостом и остался сидеть. Семеновна подумала, не заболел
ли он, но в делах отвлеклась и забылась. После затяжных дождей вода в
озере стала постепенно убывать, солнце вконец разморило землю, листва на
деревьях взялась зеленым, сочным глянцем, яблоки, вишни и огурцы тяжелели
на глазах, а в березах вокруг озера в больших количествах появились грибы
- тугие, крепенькие, с темно-бордовыми головками.
Олеговой линейкой, и к вечеру, к огорчению кровно обиженной Даши, грибы
расти перестали.
деревья молчали, и только глухо, где-то в глубине, дышала земля. Опасаясь
сырости, Семеновна уговорила детей идти в дом.
безветренная, дети заметно окрепли, бегали в одних трусиках по саду,
купались с Тимошкой в посвежевшем после дождей озере, загорали. Семеновна
же за повседневными делами иет-пет да и начинала испытывать непонятную
тревогу. Вася с Татьяной Романовной давно уже не звонили, и Семеновна
успокаивала себя мыслью о походах в горы с ночевками и кострами по
какой-нибудь уж совсем дикой местности, где нет почтового отделения.
неожиданно поднял голову, насторожился и глухо заворчал: в доме появился
чужой. Тимошка слышал, как Семеновна с ним оживленно разговаривала, но
Тимошку это не успокоило. Незадолго перед этим Олег поссорился с Дашей
из-за испорченной книжки и теперь запирал от нее свою комнату. Уходя на
волейбол, он нечаянно запер спящего Тимошку у себя в комнате, и Тимошка не
мог теперь выбраться наружу. Все больше побуждаемый беспокойством и
обидой, Тимошка начал грустно, с надрывом лаять, и он не ошибался в своем
нетерпении, в дверях веранды широко улыбался Полуянов, одним глазом глядя
на Семеновну, а другим на лестницу, ведущую наверх.
Полуянов, и Тимошка в своем затворничестве, стараясь не пропустить ни
слова, даже убрал язык, чтобы он не мешал ему слушать. - Зашел вот
справиться, не нужно ли чего? Не стесняйтесь. Вы же знаете, мы с Васей и
Татьяной старые друзья. Я Васе обещал наведываться. А тут господь такой
ливень на нас опрокинул. Что-то и не припомню такого. Крыша не потекла?
Все в порядке?
Семеновна, с интересом присматриваясь к подвижному лицу гостя. - Дети
хорошие, слушаются, помогают во всем. Спасибо за внимание. Ничего не нужно.
стол две коробки шоколадных конфет.
нужда будет.
возят?
опять сумрачным, тревожным глазом покосился на лестницу на второй этаж. -
Евгения Семеновна, вы детей не тревожьте, - понизил он голос. - От Василия
Александровича звонили на днях, там неприятность маленькая вышла... Вам
ничего не сообщали, не хотели тревожить, нет, нет, не пугайтесь, теперь
все в порядке. Вася руку немного повредил. Знаете, ведь горы... Теперь
действительно все в полном порядке. Они вот-вот должны вам сами позвонить,
о детях беспокоятся.
явным недоверием спросила Семеновна.
горы, тропинки. Я всего этого не признаю.
теперешнем состоянии! Я Татьяну не понимаю. Можно ли так рисковать? -
Полуянов понизил голос к тревожно посмотрел в разные стороны. - Едва в
пропасть не сорвался. Слава богу, обошлось... Как раз два дня тому назад и
случилось.
ночью выл Тимошка. Она проснулась среди ночи и не сразу поняла, что это
воет Тимошка, послушав, она опять провалилась в сон. Ей сейчас почему-то
захотелось, чтобы Полуянов поскорее ушел.
Полуянов, и глаза его побежали в разные стороны.
утвердила ее в своих подозрениях. "Басурман разноглазый, ничего-то у него
не выведаешь!"
размышления Полуянов. - В прошлый раз я свой блокнот у Василия
Александровича наверху забыл. Такой синий, с металлической застежкой... Я:
очень спешу. Он мне нужен, пожалуйста, поднимитесь, поищите его, Евгения
Семеновна.
тому, что тягостный гость наконец уйдет и не надо будет поить его чаем. -
Видела я такой блокнот, пыль стирала, на маленьком столике в углу видела.
Полуянов поднялся наверх, распахнул дверь в кабинет и сразу увидел свой
блокнот. Но другой глаз его с порога устремился к большому, потемневшему
от времени письменному столу из мореного дуба, Дубовый стол неодолимо
притягивал Полуянова к себе. Почему-то пришел в голову старый спор с
Васей, собственно, вели они его всю жизнь, он никогда не оканчивался.
Полуянов, выдержанный, уравновешенный человек, хорошо владеющий своими
эмоциями, сердился сейчас на себя за задержку.
забыл в чужом кабинете?" Конечно, наедине с собой можно сознаться, ему так
и не удалось дотянуться до Васи, стать с ним вровень. Что-то не
срабатывает. Тоненькая ниточка, связывающая их со школьной скамьи, теперь
вот-вот оборвется, Вася Судаков, Василий Александрович не захочет работать
под началом Кобыша и его, Яшки Полуянова, в качестве первого зама. Они
всегда держали его за дурака, почти за шута. Бороться за власть-фу,
грязная работа! Пусть ее делают другие, серые, непризнанные...
перспективнее для пользы дела, чем с Кобышем. Вася, он ведь не считается,
он расточительно щедрый, а Кобыш такой же, как и сам он, Полуянов, будет
любой кусок изо рта выхватывать. От Кобыша не перепадет. Этого никогда не
накормить. Придется коренным образом перестраиваться. Скорее всего, именно
поэтому и потянуло сюда, в Озерную, сегодня. Сколько здесь переговорено,
сколько лет они шли с Васей в одной упряжке! Выходит, не на того ставил...
Черт, тут еще это падение, как будто и само провидение отступилось от
Васи. Наверное, высший знак. Куда денешься. Жизнь есть жизнь, раньше
ставил на Судакова, теперь придется ставить на Кобыша, кое в чем
перестроиться, а-а-а, была бы шея... Подумать только, весь жизненный
расчет от какого-то примитивного куста зависит.
пропастью, на каком-нибудь примитивном кизиловом кусте, и ему стало совсем
нехорошо. Каких людей теряешь, что говорить, тяжело, опять с неожиданной
горечью подумал он, правда, тут же его мысль совершила новый спасительный
поворот. А что, если в том же Васе ничего особенного и нет, и никогда не
было, и все это лишь пустое сотрясение воздуха, и никакого таланта?
Сорвался бы - нс концом. Вот ведь талант, а выбраться из прорыва не может.
Вася, неразумный человек, дались тебе эти распроклятые горы!
образом оказался у заветного стола и постучал о старое дерево костяшками
пальцев, словно хотел каким-то одному ему известным способом проткнуть в
самые потаенные ящики этого древнего сооружения на приземистых
шароподобных, массивных ножках, с отделкой из потемневшей с прозеленью
старинной бронзы. И когда, уже совершенно не в силах противиться чему-то
темному в себе, потрясшему все его существо ознобом пробуждения, он взялся
за бронзовую ручку, приглушенный звук где-то внизу, на нижнем этаже,
привлек его внимание. Успевший изныть от отчаяния и безысходности, пока
Семеновна разговаривала с Полуяновым, Тимошка решился выбраться из комнаты
Олега через открытое окно. Он вспрыгнул на подоконник и в секунду оказался
в пламенеющей россыпи гвоздик. Промчавшись мимо остолбеневшей Семеновны,
Тимошка по воле опасного раздражающего запаха взлетел наверх и захлебнулся
от безудержной, перехватившей дыхание ярости. Он увидел чудовищную
картину: у стола Васи, средоточия всего главного в доме, к чему в
отсутствие Васи и Татьяны Романовны под угрозой строжайшей кары не
разрешалось приближаться детям и где могла, кроме Васи, сидеть одна лишь
Татьяна Романовна, стоял чужой, ненавистный Тимошке человек. Мало того, он
даже открыл один из ящиков стола и что-то рассматривал там. Тимошка,
движимый непреодолимым чувством долга, с остервенением ринулся на
Полуянова и вцепился ему в штанину, кровь у него зажглась. Полуянов,
вскрикнув, подскочил, толкнул ящик стола, с треском вставший на место, и,