read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



вновь, ибо ему казалось, что она - в них, что она - их душа), она несла ему
с собой всю весну, которой он не мог насладиться в былое время, оттого что,
взвинченный и страдающий, он был тогда слишком неблагополучен, и которую
(точно больному - вкусные вещи, какие ему нельзя было есть) она для него
сберегла. О прелести вечеров в Булонском лесу соната Вентейля могла поведать
ему, но расспрашивать о ней Одетту было бы бессмысленно, хотя она, так же
как короткая фраза, и была постоянной его спутницей. Одетта находилась
только около него (но не в нем, как мотив Вентейля), а значит, не могла
видеть, - будь она хоть в, тысячу раз понятливей, - того, что никто из нас
(я, по крайней мере, долго был уверен, что это правило не допускает
исключений) не в силах выразить. "Правда же, это чудесно, - сказал Сван, -
что звук способен отражать, как вода, как зеркало? И заметьте, что фраза
Вентейля открывает лишь то, на что я не обращал внимания тогда. О моих
волнениях, о моей любви она мне уже не напоминает, она все поменяла
местами". - "Мне кажется, Шарль, что это не очень любезно по отношению ко
мне". - "Не очень любезно! Ох уж эти женщины! Я просто хотел сказать
молодому человеку, что музыка рисует - по крайней мере, мне - вовсе не "волю
в себе" и не "синтез бесконечного", а, положим, старика Вердюрена в сюртуке,
осматривающего Зоологический сад. Не выходя из этой комнаты, я тысячу раз
обедал с короткой фразой в Арменонвиле. Право, это совсем не так скучно,
как обед с маркизой де Говожо". Г-жа Сван рассмеялась. "Говорят, эта дама
была очень увлечена Шарлем", - пояснила мне она таким же тоном, каким
незадолго до этого, говоря о Вермеере Дельфтском, сообщила: "А вы знаете,
мой супруг много занимался этим художником, когда ухаживал за мной. Правда,
Шарль?" "Не наговаривайте на маркизу де Говожо" - сказал Шарль, в глубине
души весьма польщенный. "Я это слышала от других. Кажется, она очень умна; я
ведь с ней не знакома. По-моему, она очень pushing {Напориста (англ.).}, а в
женщине умной это удивительно. Да ведь все же говорят, что она была в вас
влюблена, - тут ничего обидного нет".
Сван молчал, как глухой, - это было словно бы подтверждением и вместе с
тем проявлением самодовольства.
"Раз моя игра напоминает вам Зоологический сад, - продолжала г-жа Сван,
в шутку притворяясь задетой, - мы можем сделать его целью нашей сегодняшней
прогулки, если это интересно мальчику. Погода чудная, на вас нахлынут
дорогие вашему сердцу воспоминания! Кстати о Зоологическом саде: знаете,
этот юноша был уверен, что мы очень любим одну особу, - а между тем я ее
"срезаю" на каждом шагу, - госпожу Блатен! То, что ее считают нашей
подругой, по-моему, для нас унизительно. Подумайте: даже доктор Котар,
человек благожелательный, который дурного слова ни о ком не скажет, говорит,
что от нее воняет". - "Какой ужас! У нее только и есть что необыкновенное
сходство с Савонаролой. Это портрет Савонаролы, написанный Фра Бартоломео".
Мания Свана находить сходство с живописными изображениями имеет под собой
почву, ибо даже то, что мы называем особенным выражением, - так грустно
бывает в этом убеждаться, когда любишь и хотел бы верить в единственность
личности! - носит на себе отпечаток общности и встречается в разные эпохи.
Но послушать Свана, так шествие волхвов, анахронистичное уже в то время,
когда Беноццо Гоццоли ввел в него Медичи, выглядит теперь еще
анахронистичней, потому что здесь изображено множество современников уже не
Гоццоли, а Свана, то есть живущих уже не на пятнадцать веков позже Рождества
Христова, а на четыре века позже самого художника. Сван утверждал, что в
шествии принимают участие все чем-либо примечательные парижане, как в одном
действии пьесы Сарду, где по дружбе с автором и с исполнительницей главной
роли, а также в угоду моде, каждый вечер выходил покрасоваться ва сцене
кто-нибудь из парижских знаменитостей: светило медицины, политический
деятель, адвокат. "Но его же у нее общего с Зоологическим садом?" - "Все!" -
"Уж не думаете ли вы, что у нее небесно-голубая задница, как у обезьян?" -
"Шарль, вы ведете себя неприлично! Нет, я вспомнила, что ей сказал
сингалезец. Расскажите ему, - это правда "здорово". - "А, ерунда! Знаете,
госпожа Блатен старается говорить со всеми, как представляется ей самой,
любезным, а на самом деле покровительственным тоном". - "То, что наши милые
соседи с Темзы называют patronising", - перебила Одетта. "Недавно она была в
Зоологическом саду, а там чернокожие, сингалезцы, - так, если не ошибаюсь,
назвала их моя жена, а ведь она куда сильнее меня в этнографии". - "Не
смейтесь надо мной, Шарль". - "Да я и не думаю смеяться. Словом, она
обращается к одному из чернокожих: "Здравствуй, негритос!" В этом,
собственно, ничего оскорбительного нет. Но чернокожему это название не
понравилось. Он обозлился и сказал госпоже Блатен: "Я негритос, а ты
барбос!" - "По-моему, очень смешно. Я обожаю эту историю. Ведь правда
"здорово"? Я так и вижу тетушку Блатен: "Я негритос, а ты барбос!"
Я сказал, что жажду посмотреть на сингалезцев, один из которых обозвал
г-жу Блатен "барбосом". Они меня нисколько не интересовали. Но я надеялся,
что по дороге в Зоологический сад и на обратном пути мы проедем Аллею
акаций, где я прежде любовался г-жой Сван, и что, быть может, приятель
Коклена мулат, на глазах у которого я ни разу не поздоровался с ней, увидит,
что я сижу с ней в коляске.
Жильберта пошла одеваться, а тем временем г-н и г-жа Сван с особым
удовольствием раскрывали передо мной редкостные душевные свойства их дочери.
Мои наблюдения, казалось, подтверждали их правоту; я замечал, - и об этом же
рассказывала ее мать, - что она не только к подругам, но и к прислуге, к
бедным проявляет деликатную, продуманную заботливость, желание порадовать их
и боязнь огорчить, и все это обнаруживается у нее даже в мелочах, часто
доставляющих ей немало хлопот. Она приготовила подарок своего собственного
изделия для нашей знакомой торговки с Елисейских полей и, не желая
откладывать его вручение ни на один день, пошла к ней в метель. "Вы не
представляете себе, какое у нее золотое сердце, - она скрытная", - говорил
ее отец. Несмотря на свой юный возраст, она казалась куда более
благоразумной, чем ее родители. Когда Сван заговаривал о том, какие большие
связи у его жены, Жильберта отворачивалась молча, не подавая виду, что она
это осуждает, так как, по мнению Жильберты, ее отца нельзя было подвергать
даже легкой критике. Как-то я заговорил с ней о мадмуазель Вентейль, и она
мне сказала:
- Я не хочу с ней знакомиться только потому, что она дурно обращалась
со своим отцом; говорят, она огорчала его. Вы-то должны меня понять, - ведь
вы переживете своего папу не на дольше, чем я своего, это вполне
естественно. Человека, которого любишь всю жизнь, забыть нельзя.
Однажды она была особенно ласкова со Сваном, и, когда он ушел, я ей об
этом сказал.
- Да, бедный папа, на днях годовщина смерти его отца. Вам должно быть
понятно, каково ему, - вы это поймете, нам с вами такие переживания
одинаково близки. Я постараюсь быть не такой плохой, как всегда.
- А он не считает, что вы плохая, - вы для него совершенство.
- Милый папа! Это потому, что он очень добрый. Господин и госпожа Сван
не ограничились восхваленниями душевных свойств Жильберты - той самой
Жильберты, которая, когда я еще ни разу ее не видел, являлась мне около
церкви, среди природы Иль-де-Франса, той самой Жильберты, которая потом,
вызывая уже не мечты, а воспоминания, всегда стояла за живой изгородью - за
розовым шиповником, в нескольких шагах от крутой тропинки, по которой я шел
в Мезеглиз. Когда я наигранно равнодушным тоном друга дома, которому
интересно, с кем дружит ребенок, спросил г-жу Сван, кто самые близкие
приятельницы Жильберты, г-жа Сван ответила так:
- Вы пользуетесь ее доверием больше, чем я, вы ее любимчик, ее crack,
как говорят англичане.
При таком полном совпадении, когда действительность поджимается и
подлаживается к тому, о чем мы так долго мечтали, она прячет от нас наши
мечты, сливается с ними, - так два одинаковых, наложенных одно на другое
изображения составляют одно, - хотя мы, наоборот, стремимся к тому, чтобы
наше счастье обрело весь свой смысл, стремимся сохранить за всеми точками
нашего желания, даже когда мы до него дотрагиваемся, - чтобы быть
уверенными, что это именно они и есть, - исключительное право
неприкосновенности. И мысль уже бессильна восстановить прежнее состояние,
чтобы сопоставить его с новым, ибо ей положен предел: добытые нами знания,
воспоминание о первых нежданных мгновеньях и услышанные нами слова
загораживают вход в наше сознание, завладевают выходами для нашей памяти в
еще большей степени, чем выходами для воображения, оказывают более мощное
действие на наше прошлое, на которое мы теперь имеем право смотреть только
сквозь них, чем на не утратившую свободы форму нашего будущего. Я мог
убеждать себя в течение нескольких лет, что надежда попасть к г-же Сван -
это нелепость, бред; стоило мне провести у нее четверть часа, и теперь уже
то время, когда я был с ней не знаком, стало нелепостью и бредом, как
возможность, уничтоженная осуществлением другой возможности. Что уж тут было
думать о столовой Сванов как о месте непредставимом, если я не мог
вообразить ни одного движения без того, чтобы не встретиться с негасимыми
лучами, которые отбрасывал назад, в бесконечность, вплоть до самого далекого
моего прошлого, только что съеденный мною омар по-американски? И Сван,
наверно, замечал за собой нечто подобное: с комнатами, где он меня принимал,
для него, быть может, сливались и совпадали не только грезившиеся мне
комнаты, но еще и другие - те, которые ревнивая любовь Свана, не менее
изобретательная, чем мои мечты, так часто ему рисовала, общие комнаты,
Одетты и его, казавшиеся ему такими недоступными хотя бы в тот вечер, когда
Одетта позвала его вместе с Форшвилем выпить оранжаду; а в плане столовой,
где мы завтракали, заключался для него прежде нечаянный рай, где, как это
ему представляло его всегда в такие минуты беспокойное воображение, он
скажет их метрдотелю те самые слова: "Барыня готова?", которые он при мне
говорил теперь отчасти с легким нетерпением, отчасти - с удовлетворенным
самолюбием. Я тоже, как, вне всякого сомнения, Сван, не мог постичь свое
счастье, и когда Жильберта восклицала: "Могли ли вы думать, что та самая
девочка, на которую вы только смотрели, как она играет в догонялки, но с
которой вы не решались заговорить, станет вашим близким другом и что вы
будете к ней приходить в любой день?" - я вынужден был признать из двух
перемен только одну: внешнюю, но не внутреннюю, ибо не мог рисовать себе и



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 [ 22 ] 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.