Чтение 22–й страницы книги ~Северная Пальмира~

Всеслав выследил змею, но она ускользнула. В который раз! Едва удавалось ему настигнуть тварь, только хотел протянуть руку, чтобы схватить, - и нет ее. Пальцы всякий раз сжимали воздух. Вот и сейчас эта дрянь юркнула в решетку канализации. И кто бы мог подумать, что такая толстенная змея сможет проскользнуть в крошечное отверстие!

Всеслав зашел в таверну и взял сыченого меда. Сегодня он хотел ехать к Элию. Но не поехал. Да, он хотел отправиться к Элию в гости. Утром, проснувшись, он думал об этой поездке и уже собрался, и оделся... и тут только вспомнил, что с Элием они ныне враги навсегда. А ведь раньше он обожал Элия, буквально поклонялся ему. Мечтал повсюду сопровождать Цезаря. Почему они стали врагами? Всеслав не мог сообразить. Что-то пошло не так. Будто случилось землетрясение, будто Везувий ожил и заплевал весь мир черным пеплом. И храмы разрушились, и статуи рухнули. Что же случилось? Всеслав не понимал. Он знал лишь одно: в эту минуту ему больше всего хотелось поговорить с Элием. Или все-таки поехать? Может, Элий его не выгонит, может, выслушает... Только что Всеслав ему скажет? Что Всеслав может сказать Элию после того как убил Сократа? Но разве Всеслав в том виноват, что Сократ полез на арену? Полез и получил свое. Фекально все. Фекально - что еще скажешь!

- Сказать в самом деле нечего. - Рядом с Всеславом остановилась женщина в белом платье. И волосы у нее были белым-белы. Не седые, а именно белые.

Неужели Всеслав заговорил вслух? Нет, невозможно.

- Сказать нечего, - повторила она. - Но можно кое-что сделать.

- Сделать! - Молодой гладиатор усмехнулся криво. - Что можно сделать в моем положении?

- Освободиться.

- От кого? - огрызнулся Всеслав. Ему не хотелось ни с кем говорить о том, что с ним происходит. Было очень стыдно.

- От обязанности сражаться на арене и вновь проигрывать этому римлянину.

Всеслава будто водой окатило, он далее протрезвел чуть-чуть. Правда, хмель в голове остался. Но то был приятный хмель. Так надежда кружит голову.

- Я смогу победить? - Он склонился к ее лицу, пытаясь заглянуть в глаза. Но почему-то ничего не видел - будто вода текла и отсвечивала на солнце, и слепила глаза.

- Все дело в Вечерице, то есть в Вечерней звезде. - Женщина улыбнулась - солнце еще сильней зарябило на водной глади.

Всеслав отстранился.

- Возьми меня с собой... - Он не знал, куда. Знал: ему плохо. Он не может так больше. Все в нем болело. Каждая клеточка его тела была пропитана болью.

- Освободишь ее - освободишься сам.

Он вдруг обнадежился - сам не зная почему. Он освободится и примирится с Элием. Он знал точно - примирится. Уйдет с арены, станет художником. Устроит выставку и пригласит Элия. Он, Всеслав, наденет белую тогу римского гражданина и встретит Элия у входа.

- Но до Вечерицы не так легко добраться. - Красавица взяла его за руку. Ее рука была прохладной, как прохладна вода в озере Нево даже самым жарким днем. Всеславу стало не по себе. - Шидурху-хаган может тебе помешать.

- Кто он такой, этот Шидурху-хаган? - Он раздражился при одном звуке этого имени, сам не зная почему.

- Великий колдун.

- Выходит, он - человек? И только? - Всеслав презрительно хмыкнул.

Она кивнула.

- А ты?

- Я - Иэра, одна из Нереид.

- Мне плохо.

- Тебя взяли в плен, мой друг. Потому так и получилось. Ты очутился в клетке. Но я хочу тебе помочь.

Он ей верил. И в то же время понимал, что Иэре нет лично до него, Всеслава, никакого дела. Ей надо, чтобы он поступил именно так, как она хочет, - и только. Но он не мог понять, в чем подвох. Он вообще ничего не понимал. Он мог только драться. И убивать.

- У меня был сын, - продолжала Иэра. - Но меня заставили с ним расстаться. Но теперь я не буду игрушкой в чужих руках и скажу тебе, что произошло: когда Вечерняя звезда опускается на Землю, повсюду прекращаются войны.

- Так вот почему...

- Запомни: твой враг - Шидурху-хаган. Он может обернуться то змеем, то человеком, то тигром. Но пленить его можно только в обличье человека. И только задушив шнуром, который он носит зашитым в ботинок на правой ноге.

- Зачем ты мне это говоришь?

- Потому что я хочу помочь тебе освободиться. Когда освободишься ты, освободится и мой сын. Он получит назад то, что у него украли. Не перебивай и слушай дальше: Шидурху-хаган спустил с неба Вечернюю звезду и заключил ее в теле своей жены, несравненной Гурбельджин-Гоа. Красавицы, чьи щеки похожи на снег, политый кровью.

- Снег, политый кровью, - повторил Всеслав.

- Ты найдешь ее в доме с балконом, который держат две мраморные кариатиды. И помни: не пытайся схватить змею. Когда Шидурху-хаган в облике змеи, он может ускользнуть даже от бога. Жди, когда он станет человеком. И тогда он твой.

Она ушла. Каждое слово ее было ложь, но она предлагала спасение. И у Всеслава не было выхода. Он должен освободиться! Переносить мучения больше нет сил!

ГЛАВА VII

Игры в Северной Пальмире

(продолжение)

"Империя Си-Ся обратилась к Риму с просьбой атаковать Чингисхана, чтобы

спасти земли Си-Ся"1.

"Большой Совет отказался утвердить закон сената о национализации

стратегических предприятий. Диктатор Бенит заявил, что подпишет закон

независимо от того, утвержден он Большим Советом или нет. Галлия и

Испания пытаются оспорить закон в Верховном суде. Поскольку закон

непосредственно не утвержден Большим Советом, он будет применяться

только на территории Империи и колоний. Страны Содружества не обязаны

его выполнять. Да здравствует ВОЖДЬ!"

"Акта диурна", Ноны мая2

Всеслав искал Шидурху-хагана несколько дней. Бродил по улицам Северной Пальмиры с утра до вечера. Сколько же в этом городе атлантов и кариатид! Юный гладиатор сбился со счета. И все же он нашел нужный дом. Две кариатиды поддерживали тяжеленный балкон. Их мраморные губы улыбались. Всеславу почудилось, что он слышит доносящийся сверху смех. Но то был живой смех - смех женщины со щеками, румяными, как кровь, что пролилась на снег.

Всеслав зашел в дом напротив, поднялся на второй этаж и сел на подоконник. Окно выходило на улицу. Всеслав видел единственную дверь, что вела в дом с балконом. Гладиатор привалился к стене и приготовился ждать. Час... два... Если надо - он просидит здесь и сутки. Не двигаться. Главное - стать неподвижным, слиться с домом, с окном... подавить все чувства... Шидурху-хаган не должен ничего почувствовать. Нет, разумеется, самого Всеслава он не может никак обнаружить. Но ненависть... ту беспричинную ярость, что поднимается в нем и клокочет... и душит... колдун может без труда ощутить.

"Ты хочешь на волю? - мысленно обратился Всеслав к тому, чье присутствие почти отчетливо уже ощущал в душе. - Хочешь? Тогда замолкни..."

И впервые за много дней буря в душе улеглась. Всеслав улыбнулся, наслаждаясь покоем. Он сидел недвижно и смотрел на двери напротив. Сидел и ждал. И дождался.

Желтой струей оливкового масла брызнуло из водостока - это змея проскользнула между прутьями сливной решетки и просочилась в щель под дверью. Всеслав ринулся вниз через три ступеньки. Одним прыжком перемахнул через улицу и распахнул тяжелую дубовую дверь. На пороге сидел черный пес и смотрел на человека умными, почти человечьими глазами.

- Ты бы все равно пришел, - сказал пес. - Нет силы, которая может тебя удержать.

Всеслав рубанул по узкой черной голове, рассекая череп вдоль.

Теперь наверх. Дверь в квартиру он взломал одним ударом плеча. Не останавливаясь, проскочил крошечную прихожую и ворвался в комнату. Повернул ключ в замке, а ключ швырнул в окно - точнехонько попал в приоткрытую створку.

Посреди на роскошном ковре сидела красавица Гурбельджин. На ней была только безрукавка из тончайшего виссона с золотым шитьем и такие же прозрачные шальвары. Колени просвечивали сквозь ткань, как сквозь стекло. И на эти розовые колени положил свою золотоволосую голову Шидурху-хаган. Гурбельджин перебирала светлые пряди Шидурху и улыбалась. Всеслав рванулся к нему, ударил ногой в лицо, не давая подняться, еще раз - в живот, потом сорвал сафьяновый башмак, зубами отодрал подметку и выдернул пестрый шнурок, припрятанный чародеем.

И тут же тот, второй, что смирился на время, в этот миг ожил и распалился гневом.

- Ну вот и все! - оскалился Всеслав, схватив Шидурху за длинные волосы. - Конец! Сейчас ты умрешь, Шидурху-хаган. И я свободен. И арена пусть катится в Тартар, все в Тартар, все! Ведь это ты меня приговорил. За что, пес, за что?! Что я тебе сделал?! Я ж тебя не знал до этой минуты.

Шидурху хотел ответить, но Всеслав не позволил. Знал, что нельзя давать ему говорить. Охмурит, обдурит и вырвется! Гладиатор обвил шнурок вокруг горла колдуна и уже хотел затянуть, но кто-то будто схватил его за руки, и руки окаменели. Он сделал усилие, но руки не желали двигаться.

- Нет! Не надо! - кричала Гурбельджин-Гоа и хватала его за руки.

Нет? Но почему? Ведь Всеслав убивал и калечил на арене по вине чародея. Не хотел убивать, и убивал. И Сократа убил. Умницу Сократа! Ярость вскипела волной.

- Шепни любимой супруге: "Прощай!"

И Всеслав затянул шнурок. Шидурху захрипел. Гурбельджин закричала и рванулась к двери. Но дверь была заперта.

- На помощь! - Она колотила в дверь и повторяла: - Скорее!

- Не кричи. Он уже умер, - сказал Всеслав устало, будто надо было сделать очень нужное, но неприятное дело, и он его сделал. И теперь все позади.

Она повернулась к Всеславу. Лицо ее побледнело до снежной бесцветности - не было больше румянца, похожего на пролитую кровь.

- Будь ты проклят!

Всеслав приподнял голову Шидурху-хагана и заглянул в мертвые глаза.

- Почему ты любила его, Гурбельджин? А? Чем он лучше меня?

Она молчала. И такая ненависть была в глубине ее черных глаз. Но ему нравилась эта ненависть. Она его жгла, она согревала.

- Ну так чем он лучше, скажи?

Она стиснула губы и отвернулась.

- Ты хочешь остаться или уйти? - насмешничал он.

- Будь ты проклят, - повторила она.

- Останешься. Кто разберется в вашем женском ядовитом племени? - пожал плечами Всеслав. - Жена плачет по убитому супругу и будет сегодня ласкать любовника-убийцу. Будешь ласкать?

- Будь ты проклят, - еще тише сказала Гурбельджин.

- Значит, будешь. Иди сюда, крошка.

Он снял перевязь с мечом и отшвырнул. Перешагнул через труп Шидурху и обнял Гурбельджин. Она попыталась вырваться, но ее сопротивление только раззадорило его. Он ударил ее, она попыталась его укусить - ее мелкие зубы были необыкновенно остры, как зубы ящерицы. Тогда он схватил ее за горло и сдавил. Она захрипела. Белое лицо запрокинулось...

- Я хочу знать, где в этом нежном теле спрятана Вечерняя звезда? Ты мне скажешь, поверь.

Он разорвал тончайший виссон и повалил Гурбельджин на ковер. Ее лицо очутилось рядом с лицом задушенного. Она попыталась отвернуться, но Всеслав повернул ее голову и придавил к ковру.

- Смотри на него! Смотри!

Груди у нее были маленькие, как два припухших соска одиннадцатилетней девчонки. На теле - ни единого волоска. Но он знал, как этот полудетский облик обманчив - об этом предупреждала Иэра. Шидурху ласкал ее в облике змеи, человека и тигра, податливое лоно этой женщины готово принять любые ласки. И Всеслава вдова колдуна приняла с покорностью.

- Смотри... - повторял он при каждом движении. - Смотри, что... вы оба... сде... ла... ли... со... мной... Звез... да... Вечерица...

Он старался доставить ей боль. Но разве эта боль могла сравниться с той мукой, что эти двое причинили ему? А потом его мужская сила иссякла до срока - никогда с ним не бывало такого прежде. Насилуя, он даже не сумел достигнуть Венериного спазма. Эти двое отняли у него все. Напрасно он ласкал губами ее соски, напрасно ластился к нагому телу - ничего не получалось. Плоть его поникла, сила ушла. Ярясь, он несколько раз укусил Гурбельджин до крови. Но и это не помогло.

- Отпусти меня, - простонала она.

Он засмеялся ядовитым смехом. Он ненавидел всех. Всех без исключения. И себя - в том числе. Или это ненавидит тот, второй? Всеслав не мог разобрать...

- Тебя отпустить? Это ты должна отпустить меня. Меня, слышишь! Ты - преступница. А я - жертва.

- Тебе нужны деньги? Они вон там. - Она махнула рукой в сторону шкафа.

Он открыл ящик и засыпал пол золотыми монетами. Пол и неподвижное тело убитого, и нагое тело Гурбельджин с красными полукружиями на плечах и груди - следами его укусов. Но это его не возбудило.

- Я их тебе дарю! Я щедр! - Он захохотал. - Скажи, как мне освободиться? Ты знаешь? Для этого нужна кровь? Много крови? Я добуду ее, клянусь самим Сульде! - Он не знал, почему произнес имя этого чужого бога. Но губы будто сами выкрикнули "Сульде" с истерическим восторгом.

И он увидел, как Гурбельджин вздрогнула всем телом.

- Сульде! - крикнул он.

Но любовная сила не вернулась. Тогда он подобрал ножны с мечом, обнажил клинок. Нужна кровь. Много крови! И он ее прольет.

Элий проспал и едва не опоздал в этот день на бой. Смертельно не хотелось ему идти на арену. Он будто через себя перешагивал. Но все же шел. Вот он, путь изгнания: топтать собственную душу на бесконечном пути в никуда. Он опять будет драться с Всеславом. Опять убьет его. А тот не умрет. Бедный парень. Кем он станет через три-четыре круга? Да нет, он уже стал - чудовищем, отмеченным смертью, чудовищем, изувеченным войной. Это плата за то, что Империя не воюет. Что никто не воюет. Бенит будет дразнить соседей, раскачивать лодку, но никто не посмеет напасть. Сейчас Элий служит славе Бенита. Вот она, мечта Империи - неколебимая власть тирана. Другие платят жизнью. Но дороже всех платит Всеслав. И все же Элию хочется думать, что бьется он ради Рима. Или ради Бенита? Кто решит дурацкое уравнение? Элий вдруг повернул назад - к выходу. Он не будет сегодня драться.

- Уходишь? Теперь? - очень отчетливо послышался ему голос Сократа.

Элий обернулся. В куникуле стоял Всеслав. Он был бледен и как будто пьян. Улыбался, но не видел тех, кому улыбается. Но Элий видел, что это не улыбка, - это гримаса боли, которую юноша выдает за улыбку.

Элий поправил броненагрудник, проверил наручи. Выход на арену стал уже почти рутиной. Сегодня амфитеатр был полон. На арене вновь Сенека. И вновь он дерется с Императором.

- Кстати, ты давно видел своего друга Шидурху-хагана? - спросил Всеслав, продолжая улыбаться.

- О ком ты говоришь?

- О белокуром юнце, который передал мне свою супругу. Она ничего девчонка, с ней приятно повеселиться.

Элий насторожился. Слова Всеслава не походили на розыгрыш.

- Что случилось с Шидурху?

- Представь, он умер. Кажется, ты расстроился? Не плачь, паппусик, люди всегда умирают. В отличие от богов. И я сегодня умру. Может быть. А может, и не умру. То есть я не умру, а Всеслав умрет. Если всадить ему меч в сердце.

- Шидурху-хаган... - повторил Элий.

- Ты ведь знал? - Всеслав будто умолял: скажи "нет".

Элий молчал.

- Знал или нет?

Элий не ответил. Что он мог сказать Всеславу? Попытаться оправдаться? Но как он может оправдаться перед Всеславом?

- Ты прав, Император. Рим есть Рим, а варвары есть варвары.

Элий не понял, зачем Всеслав упомянул эту поговорку.

Всеслав повернулся и, шатаясь, пошел в свою раздевалку.

III

Элий пропустил удар. Доспехи выдержали, но от боли у него перехватило дыхание. Он пошатнулся, хотел отступить - и упал. Нелепо упал. Будто сам, будто поддался. Трибуны взревели.

- Вставай, Император! Ты мне надоел. Как надоел, ты даже не знаешь. Я прифинишил Шидурху. Но как освободиться от тебя? А? Скажи, и я не стану тебя убивать. Я подарю тебе краткий огрызок твоей краткой жизни.

А стоит ли вставать? Может, ни к чему? Шидурху погиб, и теперь... Всеслав замахнулся. Но Элий успел подставить клинок. Теперь они мерились силой, но никто не одолевал. Смерть чародея не прибавила сил Всеславу. Он все еще был Всеславом, человеком, а не Сульде. Элий отшвырнул противника и поднялся. Трибуны неистовствовали.

- Император!

- Молчать! - закричал Всеслав и погрозил зрителям кулаком. - Он - изгнанник, он - раб! Кричите: раб!

- Император! - вопили трибуны.

- Ты заплатишь мне за это! - заорал Сенека, бросил меч и побежал в куникул.

Император не стал его догонять.

Диоген попытался заступить беглецу дорогу, но Всеслав опрокинул его и вырвался с арены.

Элий стоял один посреди желтого круга. Вот и все. Больше не надо переступать через себя и биться день за днем, причиняя боль и грозя другим смертью. Его пребывание на арене потеряло смысл. Звезда Любви покинула Землю. Жертвоприношение во славу Империи закончено. Столько усилий - и такой ничтожный эффект! Несколько месяцев мира. Миллионы чьих-то дней, тысячи зачатых новых жизней, которых не было бы, если б... А теперь пусть начинается война!

Ненавижу.

Элий спал и видел во сне мертвого Шидурху. А когда услышал крик, то не понял, во сне тот прозвучал или наяву. В доме было темно. Зато снаружи плясали красноватые отблески.

Элию казалось, что он заснул несколько минут назад и сейчас должна быть глубокая ночь. Что это? Неурочный рассвет? Или пожар? Снаружи доносились крики и выстрелы. Монголы? Здесь? Ему вдруг почудилось, что он в Нисибисе и надо мчаться на стену. Все битвы слились в одну: арена сделалась войной, борьба с Бенитом стала боем с Сульде. Элий схватил меч и выскочил из дома. Чья-то тень мелькнула. Следом - знакомый свист клинка. Скрежет стали о сталь. И треск вспоротой плоти. Будто ткань лопнула под напором ветра.

- В сторону! - закричал Квинт над самым ухом. - Это Всеслав с какими-то людьми. Я его узнал! Убью гада, убью!

На траве корчилось чье-то тело. Голова то приподнималась, то с глухим стуком вновь ударялась о землю. Элий отвернулся. Один из флигелей горел. На фоне красного зарева метались человеческие фигуры. Что-то театральное было в их жестах: они то вскидывали руки, то кидались бежать.

Какой-то всадник налетел на них. Рубанул с плеча. Элий увернулся. Полоснул по спине проносящегося мимо человека. Удар пришелся пониже поясницы. Человек закричал и исчез, призраком растворился в темноте. Квинт кинулся следом.

Клодия рванулась из дома, как на арену.

- Сколько их? - вопила она. - Где?! - И потрясала обнаженным клинком.

Она привыкла к свету солнца, к блеску прожекторов. Темнота ее сбивала. Может, она даже боялась темноты? Она постоянно оглядывалась, выставляя вперед меч. Ожидала атаки. Арена, только арена. Ее короткие черные волосы влажно блестели. От пота? От крови? В неверном свете пожара не разобрать.

- Вон он! - заорал Квинт.

Из красного облака вдруг выплыл всадник на вороном коне и замер бронзовым изваянием. Он казался огромным - до неба. Красное зарево струилось вокруг него кровавой аурой. Конь под Всеславом переступал на месте, всадник натягивал повод, сдерживая скакуна. Квинт прицелился. Сухой щелчок - магазин его "брута" был пуст. Элий с мечом кинулся Всеславу наперерез. Но Квинт опередил его. Всеслав замахнулся. Зазвенела сталь. Еще удар. Квинт закричал. Элий очутился рядом, успел оттолкнуть раненого друга и подставить клинок под удар. На помощь им спешила Клодия.

Клинок Элия, пропоров живот, вышел у Всеслава из спины.