Чтение 22–й страницы книги ~Маска Дантеса~

КНИГА II

СЕЦЕССИЯ

Глава I

Лаций

Они спешили. Но, как ни торопись, пришпорить Звездный экспресс невозможно. Все зависит от массы челнока. По космическим меркам яхта "Клелия" являлась крошкой, и на Лаций она не просто спешила - мчалась... И все же... да, все же, для Флакка время стало тягучим и плотным, почти остановилось, замерло. Секунды - и те ползли со скоростью черепахи. Вязли... в болоте. Он и сам не понимал, почему теперь постоянно вспоминает болота Фатума. Ночью ему снились ржавые пространства мерзкой планеты, хотя патриций редко видит во сне эпизоды собственной жизни. Неужели память предков исчерпалась и не может сообщить военному трибуну ничего нового?..

А Марк... Марк раздумывал над тем, что ждет его на Лации. Дикое преступление, понять которое Корвин пока был не в силах. Похищения детей, Стирание памяти. Убийства. И все это творит плебейская секта, галанет пестрит ее дерзкими заявлениями: "Лаций без патрициев - вот наш девиз!"

Спору нет, патриции и плебеи всегда недолюбливали друг друга: ссоры, конфликты, взаимные обвинения - каждая страница истории Лация переполнена ими. Да, враждовали, сорились, интриговали. Но никогда ни плебеи, ни патриции не позволяли себе переступить определенную грань. Планета едина, Лаций един; друг без друга патриции и плебеи мгновенно проиграют соседним цивилизациям любую войну и любую экономическую гонку. Пусть плебеев оскорбляет превосходство патрициев, но это показное ворчание никого обмануть не может: исключительная память нобилей работает на благо всего Лация, и плебеев в том числе. Есть сферы деятельности (и таких немало), где плебеи доминируют, а патрициям приходится скромно отойти в сторону. Плебеи всюду врываются нахрапом, требуют, претендуют...

Порой кажется, что драки не миновать. Но нет! Любой спорщик может осипнуть от крика, а пролить кровь не осмелится. Еще Древний Рим, как образец, дал Лацию верный путь бескровной борьбы. Удаление. А если по-латыни - secessio. Бросить Город, уйти на Священную гору, оттуда диктовать оставшимся в одиночестве патрициям свои условия. Так поступали когда-то плебеи на Старой Земле, так действовали и нынешние простолюдины Лация. Разумеется, они не выходили из Нового Рима шумной толпой, выкрикивая: "Повелевайте отныне крышами, упрямые нобили!", - но их вожаки, народные трибуны, без труда могли организовать неповиновение плебса: останавливались подвесные дороги, флайеры замирали на стоянках, гасли голограммы и большинство порталов галанета оказывалось недоступным. Обычно спор не длился дольше трех дней. А когда доходило до недели, это грозило катастрофой Лацию. Но каждая сторона всегда держала в уме, что в случае победы противник не должен протянуть ноги. Иначе всем конец. Положить на лопатки одним броском - вот цель любой плебейской сецессии. И тут же протянуть руку, чтобы помочь подняться.

Так было до нынешнего дня. Но теперь кто-то хотел кардинально решить патрицианский вопрос. Без колебаний стал осуществлять свой план. Патриции пребывали в растерянности. Лишить их наследников генетической памяти! Это конец лацийской аристократии! Катастрофа! Только следователь Корвин мог этому помешать.

Марк очнулся от нерадостных мыслей и посмотрел на Флакка.

Что думает его временный опекун? Почему младший брат Флакка встал во главе мятежной партии? Лишь потому, что по воле случая лишился генетической памяти, став плебеем? Или...

- Луций, расскажи о своем брате. Вы были дружны? - попросил Марк.

- Нет, мы не дружили. Все время ссорились. чуть ли не каждый день дрались. Я был старше, сильнее. Гай оказывался бит довольно часто. Иногда сильно. А вместе... вместе мы бывали редко.

- А Эмми? Она любила брата?

- Любила. Но Гай над ней почти всегда издевался, доводил до слез. Он завидовал. Мне и ей...

- Но это еще не причина, чтобы убивать.

* * *

В этот раз Флакк отказался от своей традиции возвращения на родную планету. Планетарный лифт? Нет, ни за что. Это слишком предсказуемо, уязвимо, медленно... теперь, когда каждая минута на счету. Планетолет? Да, именно планетолет. Он куда быстрее и мобильнее. Причем челнок не пассажирский, а грузовой. Никаких данных о том, что на грузовике есть люди, с управляющей станции нуль-портала на планету не передавать, пока Флакк не подаст с Лация условный сигнал. Вигилы сообщали, что на Корвина готовят покушение - заговорщики боятся, что следователю-патрицию без труда удастся распутать клубок их заговора. В общем-то, и данных особых тут не нужно: и так ясно - проще всего с человеком расправиться в тот момент, когда его планетолет входит в плотные слои атмосферы.

- Опускаться будем на грузовой космодром возле Архимедова архипелага, - заявил Флакк. - А "Клелия" тем временем пусть летит на главный космодром. Дать ложную информацию, что все мы - на борту яхты. С яхты все ценное забрать. И помолимся Фортуне Примегении.

Спору нет, операция не слишком замысловатая, но придумать что-либо действенное в условиях цейтнота было практически невозможно.

Спуск проходил отнюдь не в комфортных условиях: в пустом брюхе грузовика Корвин и его друзья поместились в защитные коконы, такие обычно использует космический десант. Марк старался думать о предстоящем расследовании. Что в первую очередь, что во вторую... Но в голову постоянно лезли совсем другие вопросы. "Плебеи напали на детей..." "Как справиться с ненавистью?" - "Со всеобщей ненавистью", - уточнял голос предков. "Почему именно сейчас?" - на этот вопрос ни Марк, ни его верный голос не давали ответа.

"Данный момент ничем особенным не обусловлен. - начинал рассуждать заново Марк. - Все шло как прежде, как сто и двести лет назад... Может быть, в этом все дело? Кому-то надоела стабильность, и он решил как следует потрясти планету?"

По мысли почти тут же сбивались.

"А что если произошла утечка информации, сектанты узнали, что мы с Флакком и Лери здесь, и нас собьют? "

"Чепуха! Не дрейфь. Думай о конкретном. О предстоящем расследовании", - советовал голос.

Однако выполнить мудрый совет оказалось не так просто.

Спуск произошел без особых приключений. Если не считать, что посадка была отнюдь не самая мягкая. Тряхнуло здорово. Но коконы самортизировали удар. Через час на грузовом космодроме опустились два флайера. В каждом - по десять легионеров из когорты Флакка. Все ветераны. И все - патриции. Охрана прибыла. Можно считать, что первый этап операции прошел успешно.

- Первым делом летим в префектуру вигилов, - решил Марк. - Там ознакомимся с данными по нашему делу. А затем... - Он бросил взгляд на военного трибуна. - В тюрьму. Я должен поговорить с Гаем Флакком.

Военный трибун никак не отреагировал.

- А я должен отвезти отца домой, - заявил молодой Друз. - Не думаю, что после двадцати лет в озерном городе отец мечтает первым делом очутиться в лацийском карцере.

- Ты нам нужен, - Корвин намеренно подчеркнул голосом это "нам".

- Плебеев ныне для патрициев не существует, - сказал кто-то за спиной Марка.

"Все плохо, очень плохо..." - нашептывал голос.

- Я сам доберусь до дома, на Лации, кажется, моей жизни никто не угрожает... - Отшельник усмехнулся. - Впрочем, у меня и дома теперь нет. Так ведь? Придется снять номер в гостинице.

- Отец...

- Не волнуйся, мне всегда нравилось жить в гостиницах, Лу.

Отшельник похлопал центуриона по плечу. Похоже, он тяготился обществом сына. Да и любым обществом тоже. За долгие годы он привык к одиночеству и тишине. Отдельно стоящий загородный домик сейчас ему был просто необходим.

* * *

По дороге Марк связался с "Итакой". Ответил управляющий усадьбой Гай Табий. Новости? Почти ничего нового, доминус. В усадьбе все в порядке, никаких происшествий. То есть сад полностью восстановлен, виноград почти собран, скоро праздник. молодого вина, и хорошо бы, молодой хозяин присутствовал...

- Сенатор Корвин вернулся? - перебил управляющего Марк.

- Нет, доминус. От сиятельного никаких известий.

Марк задумался. Возможно, исчезновение старика - дело рук сектантов, и дед уже много дней томится в плену. Но ни Марк, ни Лери, ни вигилы... да и вообще никто об этом не знает и не предпринимает никаких шагов по освобождению сенатора.

"Дед оставил записку..." - напомнил себе Марк. Но это было слабым утешением.

"Отъезд мог быть инсценирован", - тут же принялся развивать неприятную гипотезу голос предков.

"Зачем им старик, все деяния которого в прошлом? Шантажировать? Ни один патриций не поддастся на подобный шантаж. Стереть память? Поглумиться? Просто убить? Но если последнее, то похищение теряет смысл..."

* * *

В префектуре вигилов царило настроение, близкое к панике.

- Охраняйте! - кричал кому-то в комбраслет краснолицый крепыш в форме центуриона. - Да, всех... Сколько? Сто тысяч?.. Найдите сто тысяч. Да, мы можем дать только плебеев. Но прежде всего они - вигилы! Они давали присягу! Это приказ! - Центурион отер пот с лица, отключил комбраслет и повернулся к посетителям.

Повернулся и замер. Изумленно хлопнул глазами. Спросил неуверенно:

- Префект Корвин?

- Да, это я... А это мои друзья и помощники: трибун Валерий Флакк, моя сестра Лери и центурион в отставке Луций Ливий Друз...

Вигил беззвучно шевелил губами, повторяя имена прибывших, почти как заклинания.

- Но я только что получил сообщение, что ваш планетолет сгорел в плотных слоях атмосферы, - выдавил он наконец. - Так вы живы?

- Поскольку я чувствую свои руки и ноги, то, скорее всего, да, - сказал Корвин.

- "Клелия" погибла! - ахнула Лери.

Хотя они ожидали этого, все равно больно было думать, что великолепная яхта сознательно принесена в жертву. Уже многие полагали, что убийство искина пятого поколения, такого, какой управлял "Клелией", давно пора приравнять к убийству разумного существа.

- Иногда ловушки действуют безотказно, - заметил Флакк.

- Это похоже на чудо... да... - Центурион вигилов пожевал губами. - Когда-то я надеялся на такое чудо. Но оно не случилось...

"Твой отец! - шепнул голос предков. - Он надеялся, что твой отец спасся..."

- Вы имеете в виду гибель префекта Корвина? - озвучил подсказку Марк. - Мой отец сгорел в нуль-портале.

- Да, мы работали вместе... Я... то есть... все мы... я вам очень сочувствую.

- Разве? - перебил его Марк. - Разве патрициям кто-то сочувствует сегодня?

Вигил нахмурился.

- Думайте, как хотите, совершенный муж. Но мне будет больно, если вы мне не поверите...

"Без эмоций, - одернул себя Марк. - Не подливай масла в огонь. Поверь, что центурион предан Лацию, как истинный римлянин, и готов исполнить свой долг. Большего от него не требуется. Ты не женщина, чтобы объясняться ему в любви".

- Центурион Регул, мне нужны имена всех похищенных и погибших патрициев, - Корвин старался говорить бесстрастно.

- Погибли не только патриции, - отозвался вигил.

- Список всех пострадавших, - поправил сам себя Марк. - Полные имена, возраст, должности...

- Инфокапсулу или распечатку?

- И то и другое, если можно.

Через пятнадцать минут Регул лично передал списки Корвину. Информация, полученная на Китеже, оказалась не совсем точной. Цифры были преувеличены, списки не верны. Итак... Похищенными числились восемь: наследник сенатора Юлия Цезаря, племянник Фабия, два сына Корнелия Лентула; двоих мальчишек похитили у Клавдия; единственный оставшийся в живых сын Манлия Торквата тоже исчез, как и единственный малыш сенатора Камилла. Секта наносила удары методично. В списке погибших - старший сын Торквата. Но его сектанты застрелили два года назад. Теперь за несколько дней они убили восемь вигилов и жену Камилла.

- Похитители выдвигают какие-то условия? - спросил Корвин у префекта.

- Нет. Во всяком случае, я ничего не знаю.

"Если бы патриции могли, как плебеи когда-то, взять и удалиться с планеты, протестуя. Уход. Сецессия. И пусть плебеи буйствуют сколь угодно долго, - думал Марк. - Но мы не можем уйти - вот в чем дело. Мы не можем покинуть планету. Даже этого шанса у нас нет. Иначе мы перестанем быть патрициями".

* * *

Серый купол, лишенный окон и дверей. Вообще всего лишенный, кроме маслянистого блеска многочисленных граней и ребер. Он вырастал из почвы и погружался в нее. Как озерный город на дно озера Светлояр. Тюрьма. Вход через шлюз. Бесчисленные сканирующие устройства. Безликие стены, полы и раздвижные двери. Экран, проходя через который, становишься прозрачным. Любая песчинка, скрытая на теле или в теле, отныне видима. Гай Флакк заключен здесь без предъявления обвинения. Просто потому, что его подозревают в причастности к похищениям и убийствам. Подозревают, но не могут доказать. Режим чрезвычайного положения дает право удерживать его в тюрьме тридцать суток. Или до тех пор, пока чрезвычайное положение не будет отменено.

Гая Флакка арестовали в госпитале, куда он был доставлен после аварии: скутер Гая столкнулся с наземной машиной, амортизационное кресло выбросило пассажира, а скутер взорвался. Синяки и ушибы, полученные в аварии, здоровью пострадавшего не грозили. Другое дело - рана на животе. Луч бластера разворотил половину кишечника, и Флакка поместили в регенерационную камеру. Медики не сомневались, что рану Гай получил гораздо раньше, чем попал в аварию. То есть раненый куда-то мчался и...

Явились вигилы. На все вопросы Гай либо не отвечал, либо бормотал что-то уклончивое. Где, когда, кто... нет, он ничего не помнит. На следующий день Гай Флакк попытался сам отключить регенерационную камеру и бежать. Облепленный регенерационным раствором, скрючившись, ковылял он по больничным коридорам. Разумеется, его без труда остановили, вернули в процедурную, закодировали двери. И тут стало известно о похищении племянника сенатора Фабия и еще нескольких патрицианских отпрысков. Галанет запестрел заявлениями секты "Очищение".

"Патриции обречены либо умереть, либо потерять память. И пусть они добровольно отдадут детей для промывки мозгов", - так звучали требования неизвестных плебеев. Впрочем, неизвестными они оставались всего несколько часов. После ареста Гая Флакка поступило сразу несколько сообщений, что секту "Очищение" возглавляет именно он.

Гай не отрицал и не оправдывался. Он вообще ничего не говорил.

* * *

Внутри тюрьмы все тоже было серым. Помещения отличались только размерами.

Корвина привели в просторную комнату. Почти холл.

Четыре стены без окон. Стол. Два стула. Раздвижная дверь, в обычном режиме ее вообще не видно. Марк передернулся. Дверь ему напомнила шлюз в озерном городе - мерзкая ловушка, из которой нельзя вырваться собственными силами. Одну из серых стен сделали односторонне прозрачной. Если смотреть изнутри - серые панели. А если снаружи - стекло. Сейчас за стеной-окном толпятся наблюдатели, члены комиссии сената по вопросам патрицианских родов и охранники. Охранники-патриции. Где только отыскались такие? Верно, перевели из легионеров... Потому что плебеям в эти дни патриции не доверяли. Никому. Даже Друза сенат потребовал немедленно вывести из состава группы на время. Бедняга Друз. Он-то полагал, что нобили уже принимают его за своего. Но плебею опять указали на место в загоне.

Марк старался не смотреть в сторону "прозрачной" стены. Но вряд ли это обманет заключерного, которого уже ведут на допрос. Что сказать Гаю Флакку? Как убедить? Марк не знал ответа. Голос предков молчал. Возможно, это обычная подавленность. Подобное чувство охватило почти всех патрициев Лация. Обреченность. Она читалась во взглядах, в плотно сжатых губах, в рукопожатиях. Они знали, предчувствовали... это когда-то начнется. Равновесие не может длиться вечно. И вот - началось. Патрициев слишком мало. Они - одни. Весь галанет буквально фонтанировал радостью. Одни миры сдержанно, другие с бурным восторгом приветствовали атаку плебеев. "Давно бы так..." "Уравнять", "Стереть", "Уничтожить..." Прочитанные лозунги все еще прыгали перед глазами Корвина, как будто голограммы так и не удалось погасить.

Аристократы Китежа, прежде верные друзья Лация, всерьез обсуждали возможность союза с Неронией и войны с Лацием. Мятеж плебеев сыграл тут не последнюю роль.

"Я только что обрел память, - думал Корвин. - И что же? Я должен ее опять утратить? Забыть, что мой отец вел особо важные дела, забыть, как он воевал, как влюбился в мою мать... И что мне останется помнить? Усадьбу Фейра? Приказы барона? Рабский ошейник? Удары кнута Жерара? Нет уж. Лучше смерть".

Шлюз открылся - черная ухмыляющаяся пасть выплюнула в комнату человека в черном комбинезоне. На груди кружок, на спине - тоже. Лицо худое, жухлое, с запавшими щеками и острыми скулами, короткие седые волосы лохматятся во все стороны. Глаза темные, взгляд настороженный. Нос орлиный. Сходство с Флакком? Скорее угадывается. Оно присутствовало изначально - тот же овал лица, те же скулы, тот же нос и разрез глаз... Но такое впечатление, что человек старательно это сходство стирал всю жизнь. И почти преуспел.

- Садитесь, Гай. - Корвин указал арестанту на стул. - У нас будет долгий разговор. Хотите кофе?

Гай не ответил, присел на самый кончик стула, положил руки на колени. Смотрел прямо перед собой. То есть видел и одновременно не видел Марка.

- Вы мне можете помочь, Гай. Вы всем можете помочь...

- Что вы еще хотите узнать от меня? - прервал следователя заключенный. - После эликсира правды и допроса под гипнозом? Что я мог скрыть, префект Корвин? - Гай Флакк улыбнулся. Но не Марку, а кому-то третьему, кого он видел прямо перед собой.

- Всего лишь хочу с вами поговорить.

- О чем?

- Почему вы вступили в секту? Почему ненавидите патрициев?

- За то, что нобили выпячивают свое превосходство, - почти без запинки отвечал Гай Флакк.

"Объяснение слишком примитивно", - шепнул голос предков.

- Слишком примитивно, - сказал Корвин вслух.

- Из-за того, что мои родители зачали меня на корабле... и я не получил в наследство память... Меня лишили титула патриция и права наследовать усадьбу, права жениться на патрицианке, избираться в консулы и заседать в сенате... Мне никогда не командовать "Сципионом". Все, на что я мог рассчитывать, - служба на каком-нибудь вспомогательном корабле сопровождения или на грузовике. Я вмиг утратил столько, что поневоле задумался: но ведь всего этого лишено большинство населения Лация. Я просто стал таким, как большинство.

- Только в этом причина? - спросил Корвин.

- Неужели мало?

- Мало для того, чтобы похищать детей.

- Мне хватило.

- Ваш старший брат выбрал карьеру легионера, а не пилота, лишь бы не задеть ваши чувства.

- Надо же! Какое благородство! А вот Эмми не играла в благородство и стала пилотом.

- Эмми погибла. Ее разорвал на части анимал. Страшная смерть... Вы ей завидуете?

Кажется, Гай смутился. Передернул плечами. Потрогал кончик носа.

- В детстве... когда она была совсем маленькая... крошка... я дразнил ее и доводил до слез. Была одна сказка о бедном Мурлыке, котенке, которого бросили его хозяева. "Бедный Мурлыка хотел молочка..." Стоило Эмми услышать эту строчку, как она уже ревела в три ручья. Я мог так доводить ее часами. Когда сестрица выросла, она захотела превратить монстра в человека. Но забыла, что анималы ненавидят людей. Всех без исключения. Эмми погубила сентиментальность, вы не находите?

- Вам по-прежнему нравится издеваться над детьми?

- Ненависть - великое чувство. Она разрешает все. Там, где жалость, сентиментальность, предрассудки сдерживают, ненависть служит универсальной отмычкой. Бешеная ненависть... Какое замечательное выражение! Не правда ли?

"Он изображает злобу... Нет, не верю... не верю..." - шептал голос предков. И Корвину почудился в этом коллективном и всегда безличном голосе живой страх.

"А если не изображает? Как мне понять его тогда? - думал Марк. - Как я могу понять его, если не испытывал никогда таких чувств. Ни я, ни мои предки... Бешеная ненависть... К кому я могу испытывать такое? "

Барон Фейра... Нет, не подходит.

Жерар. Надсмотрщик Жерар, которого хладнокровно застрелил трибун Флакк. Если бы этот тип вновь был жив и вновь Флакк стоял бы напротив Жерара и целился бы в грудь садиста из игломета, что бы сделал Марк? Крикнул бы "Пли!" или, напротив, "Не надо!"

- Да, - сказал Корвин вслух.

- Что - "да "? - не понял Гай.

- Хорошее выражение "бешеная ненависть". Но только выражение. Два слова... Не вы все это организовали, Гай. Вы - глава радикальной партии. Вернее даже, небольшой группы. Но не убийца.

- Почему вы так решили? - Гай вызывающе глянул на префекта.

"Я помню, каким вы были в детстве", - мог бы ответить Корвин. Но такой ответ лишь оскорбит Гая Флакка.

- Это моя маленькая тайна, - улыбнулся Корвин. - Разговор закончен. Вас отведут в камеру.

- Вот как... - Гай, кажется, растерялся. - Но вы же сказали, что разговор будет долгим.

- Я выяснил все, что мне нужно.

* * *

Когда Марк вошел в соседнюю комнату, здесь царила липкая тишина. Сенаторы, военные, охранники застыли, будто окаменели. Неужели так потрясены услышанным?

- Не он стоит во главе, это точно. Хотя наверняка знает членов секты, - заявил Корвин. - На допросе он ничего не сказал... не подвержен гипнозу, на него не действует "эликсир правды". Но Гай Флакк - единственный, кто связывает нас со сторонниками "очищения".

И опять никто ничего не сказал. Лишь раздался судорожный вздох, похожий на всхлип.

- Вам не понравилось, как я вел допрос? - недоуменно спросил Корвин.

Отозвался сенатор Флакк:

- Только что сообщили, что племянник Фабия убит. А сын военного трибуна Флакка похищен. Я отпустил трибуна домой.

- Сын Флакка похищен! - Марк не поверил, - Но маленького Луция охраняли! День и ночь!

- Охрана перебита, - сказал сенатор, - Ребенок исчез.

- Как погиб молодой Фабий? - спросил Корвин.