Чтение 22–й страницы книги ~Варвары~

С этой успокоительной мыслью Коршунов и уснул.

Глава пятнадцатая

АЛЕКСЕЙ КОРШУНОВ. "МЫ ПРИДЕМ!"

Каждое утро Коршунов с Книвой отправлялись купаться. Вернее, купался Алексей, а Книва сидел на берегу и глядел с завистью. Коршунов уже знал, что по местному обычаю купаться нынче нельзя аж до конца месяца. Ему хватило ума не уговаривать Книву лезть в воду: местные и так поглядывали косо. Но сам удержаться от такого соблазна Алексей не мог.

В это утро они возвращались обратно мимо причалов. Герульский кораблик стоял на прежнем месте. Алексей охотно разглядел бы его поподробнее, но не знал, как к этому отнесутся хозяева. Сами герулы на корабле не жили, устроились в одном из домов поблизости. Как выяснилось, эти дома специально строили для торговых гостей. Книва сообщил, что по осени здесь - большая "международная" ярмарка. Большая и "международная" - по местным масштабам. Приезжают в основном свои, из селений, находящихся под "протекторатом" бурга. Да еще герулы. Других мало, потому что герулы не любят пропускать чужих купцов через свои земли. Они вообще купцов не любят. Поскольку боятся, что не купцы это, а шпионы.

"Будто иным народам другого дела нет, как за герулами следить", - пренебрежительно бросил Книва. С интонациями старшего брата Агилмунда. И с теми же интонациями продолжал: мол, тот же Скулди говорит, что прежний поход неудачен оказался из-за того, что ромляне о нем заранее узнали. А какая, собственно, разница? Вот они тоже знали, что квеманы на них напасть могут. Ну и что? Разве это помешало квеманам напасть? И побили бы их квеманы, кабы не Аласейа с Гееннахом. Коли удачи нет, так ее нет. И шпионы тут ни при чем.

Голова Книвы была забита романтикой. И это при том, что он уже успел поучаствовать в двух настоящих сражениях. Представления о том, как надо воевать, Книва черпал главным образом из застольного бахвальства родичей. К герулам же относился с недоверием. Это сейчас с ними мир, а полтора года назад война была. Эти герулы вообще...

Тут Книва замолчал, потому что сверху навстречу им рысцой спускался по тропинке герул. Из посольского сопровождения. Не Скулди, а третий. Коршунов про себя называл его Минотавром. Поскольку сходство герула со вставшим на задние ноги быком было несомненно.

Увидев поднимающихся Коршунова с Книвой, зеленомордый даже и не подумал притормозить. Тропинка шириной в полметра шла вдоль края сыпучего откоса. Слева - обрывчик, справа - крутой склон, поросший чертополохом. В принципе, можно было разминуться. Но наглый герул вел себя так, словно он на тропе один. Спускался вприпрыжку. Книва поспешно подался в сторону. Коршунов дороги уступать не собирался, вот еще! Но он в последний момент сообразил, что здоровенный, в центнер весом, герул просто его снесет, - и тоже подался в кусты... А когда пыхтящий герул козлом проскакал мимо, Алексей сказал: "Ой!" и словно бы невзначай, поскользнувшись, толкнул герула плечом. И герул, хоть и был на четверть тяжелее, не удержал равновесия и кубарем полетел с откоса. Только ноги да косы в воздухе замелькали.

Ничего страшного не случилось. Склон мягкий. Так что, прокатившись метров двадцать, герул хлюпнулся в камыши и завозился там, злобно ругаясь.

Книва поглядел на Коршунова с восхищением, а тот пожал плечами: мол, ничего особенного.

Они отправились дальше, но едва успели подняться наверх, на дорогу, когда сзади послышался топот.

Разъяренный герул, пыхтя как запаленный бегемот, надвигался на них. Книва, слегка побледнев, взялся за нож.

- Не надо, - остановил его Коршунов. - Не лезь.

У герула тоже был нож (как у любого взрослого мужчины), но коли уж герул за нож не схватился, лучше без оружия обойтись. Тем более что это было выгодно в первую очередь Алексею.

Герул, потный, запыхавшийся, красный как вареный рак, в разговоры вступать не стал: молча бросился на Коршунова, норовя сгрести в охапку. Алексей нырнул ему под колени, но бросок получился "грязным". Герул сшиб Коршунова с ног. Хотя и сам на ногах не устоял, нырнул с разбегу мордой в землю - и тут же вскочил... Правда, на секунду позднее, чем Алексей. Этой секунды Коршунову хватило, чтобы впечатать подошву в поясницу герула, обтянутую широким поясом. От удара спина герула прогнулась, а сам он вынужден был пробежать несколько шагов... Ему не повезло: наступил на развязавшийся шнурок "чуни" и растянулся в полный рост. Второй раз подняться Коршунов ему не дал. Прыгнул сверху, уперся коленом, поймал руку на болевой.

Герул рвался и ревел, как пароходная сирена. Алексей выкрутил ему руку так, что у нормального человека уже давно бы кость выскочила из суставной сумки, а мозги вырубились от болевого шока. Но то - у нормального...

В трубный рык герула вплелся предупреждающий окрик Книвы. На помощь сородичу бежали еще двое зеленомордых. Блин, эти ребята еще и с оружием!

Коршунов отпустил своего противника, вскочил на ноги.

- Дуй за подмогой! - крикнул он Книве.

Но парень не сдвинулся с места. Герой, блин!

Спешившие на помощь подоспели, как раз когда противник Коршунова поднялся с земли. Скулди и еще один, которого Алексей раньше не видел.

Противник Коршунова провел пятерней по лицу, поглядел на ладонь. Ладонь была частично зеленой, частично красной. Трудно не ободрать физиономию, дважды пропахав носом землю.

Коршунов ждал. Даже два герула с ножами - это уже перебор. А три, из которых один - с топориком, а второй - с тесаком в полметра длиной...

Если бы этот упрямец Книва не топтался рядом, Коршунов попросту сделал бы ноги. Но бросать парнишку - нехорошо. Может, удастся разойтись мирно?

Противник Алексея еще раз поглядел на свою руку... И вдруг с места прыгнул на Коршунова, ухватил его за рубаху и заехал в ухо.

- Ах ты гад! - по-русски заорал Алексей и снизу врезал герулу по челюсти. От души врезал, аж лязгнуло. Жаль, борода самортизировала.

Герула шатнуло. Рубаха затрещала. Но упорный герул ее не выпустил, потянул Коршунова к себе, разворачивая и прицеливаясь, как половчее схватить Алексея за горло. Коршунов охотно позволил себя развернуть. Более того, сам закрутился и с поворота локтем вставил в солнечное сплетение. И - как раз тот случай, когда выгодно иметь рост поменьше, - макушкой в подбородок.

Дальше стало легче, поскольку герул "поплыл". Он все еще цеплялся за рубаху Коршунова (таки порвал, гад! ) и даже пытался бить свободной рукой, но это уже были так, козьи потягушки. Удары Алексей наносил исключительно по корпусу. Он помнил о двоих приятелях противника, которые пока не вмешивались. Не хотел их провоцировать. Но и по корпусу, даже такому, о который только стальные трубы гнуть, тоже можно работать эффективно. Если умеючи. Алексей умел. Сначала сбил герулу дыхание. Потом отработал серию в печень. И снова - в солнечное сплетение. Герул оказался мощен. Коршунов лупил по нему, как по "груше", а он все равно стоял. Сначала даже отмахивался кулачищами, потом просто стоял. Секунд десять, не меньше. Но удары в печень коварны. Сначала вроде ничего, а потом так скрутит... В общем, Алексеева рубаха расползлась, лишив герула последней опоры, и тот медленно завалился на травку.

Его приятели повели себя весьма достойно. Попрятали оружие и наблюдали с большим интересом.

Когда же противник Коршунова вышел из игры, никто ему выражать сочувствие не стал.

Скулди с большим интересом уставился на Коршунова. Потом ухмыльнулся.

- А со мной? Будешь? - осведомился он.

- Давай, - согласился Коршунов.

Конечно, Алексей подустал, но Скулди выглядел куда менее "солидно" (в плане размеров и массы), чем первый противник. Для Коршунова, с его навыками рукопашной, здешний "деревенский драчун" - сущие пустяки.

Скулди расстегнул пояс, передал сородичу. Затем стянул через голову рубаху. М-да, мужик крепкий, ничего не скажешь. Поджарый, жилистый. И весь торс - в татуировках. Тут тебе и змеи, тут тебе и корабль под парусом, и надписи какие-то...

Коршунов слегка расслабился. Видал он местных драчунов: пока размахнутся - три раза высморкаться можно. И едва не словил нокаут. Хорошо, успел нырнуть в последний момент: кулак только по голове чиркнул - и тут - в корпус. Аж ребра затрещали. Ничего себе! Вот тебе и деревенский драчун!

Алексей быстренько ушел в сторону и набрал дистанцию. Нет, этот парень точно учился морды бить. Тут тебе и стойка (незнакомая, но вполне грамотная), и организация движений. Но теперь Коршунов был готов, и его было не так просто достать. Поначалу сам он от атак воздерживался, ушел в защиту, выжидая, когда можно будет поймать Скулди на встречном. И опять едва не проворонил - на этот раз подсечку. Ах вот как! Значит, мы и ногами умеем работать! Нет, в технике Скулди определенно чувствовалась школа. Но до настоящего мастерства герул не дотягивал. Иначе пришлось бы Алексею кисло. А так он поиграл минутку-другую на жестких блоках и установил, что "арсенал" приемов у Скулди весьма ограниченный. И против японо-китайских штучек, против прыжковой техники, против хапкидошных захватов, в которых Алексея в свое время очень неплохо поднатаскал Черепанов, отработанной защиты у герула не было. Хоть и ловок был Скулди, как кошка, - не помогло. "Раскачав" противника длинной серией разнообразных ударов, Алексей обошел-таки его со спины, сбил толчком под колено, притиснул к земле, зафиксировал на полминуты, чтобы герул прочувствовал ситуацию, - потом отпустил.

Скулди встал, неторопливо отряхнулся, окинул Коршунова цепким подозрительным взглядом. Так бабка-кухарка, небось, на заре технической революции глядела на поставленный в барской квартире телефон. Ясно, что придется теперь жить в одном доме с этой говорящей штуковиной, но... Может, треснуть по ней шваброй и сказать, что само разбилось?

Под этим пристальным взглядом Алексей вдруг очень остро почувствовал, что он и Скулди принадлежат к разным культурам. И Коршунов со всеми своими мордобойскими навыками, скалолазаньем, прыжками с парашютом, пистолетом в заначке и свежеприобретенным умением убивать ближних - по-прежнему отвратительно цивилизованный и интеллигентный кандидат физико-математических наук из хорошей семьи. Да, он может надавать Скулди по морде и даже убить, если достаточно разъярится... Но перед ним стоит чистокровный, урожденный варвар. Которому вовсе не нужно разогревать себя гневом, чтобы смахнуть кому-то голову. Этот здоровенный парень с зелеными скулами, ровесник Коршунова, возможно, знает куда меньше Алексея, но ничуть не глупее. И если он сочтет целесообразным расчленить Коршунова на заготовки для лангета, то он так и сделает. И сомнений или угрызений совести при этом он испытает не больше, чем домашний песик, хрумкающий педигри. Вспомнился почему-то выдавленный Агилмундом глаз квемана...

Отвратительное чувство неуверенности после очевидной победы настолько взбесило Коршунова, что ему удалось сделать достаточно свирепое лицо, чтобы неподобающая "небесному герою" слабость не стала явной. Он окинул герула столь же надменным оценивающим взглядом и гордо выпятил обросший густой щетиной подбородок.

Чертов герул покосился на своего кореша с ободранной мордой.

- Алексий, сын Виктора, готовься! Мы придем к тебе. Я и Кумунд! - Скулди кивнул на Минотавра. - Мы придем, Алексий. Жди!

Глава шестнадцатая

АЛЕКСЕЙ КОРШУНОВ. "КОНТРРАЗВЕДЧИК"

Они пришли.

Время выбрали удачное: когда в доме, кроме Коршунова, были только детишки да беременная жена Фретилина брата. Остальные - в поле.

Строго говоря, и Коршунову тоже следовало в поле быть, но выяснилось, что в поле от Алексея толку - ноль. Не обучен он здешним сельскохозяйственным работам. Это, впрочем, никого не удивило. Где бы Аласейе научиться землю возделывать, если он с неба упал? Вместо "небесного" неумехи в поле трудился добытый "героем" в бою квеман-скалкс. Скалке - раб по-здешнему, но квеман рабством своим не слишком был опечален. Поскольку был не урожденным рабом, а взятым в бою. Следовательно, его рабский статус - явление временное. И окружающие свободные это признавали. Ну попал мужик в рабство. Пустяки, дело житейское, с каждым может случиться. Команду над квеманом взяла Рагнасвинта. Поскольку из ее мужа рабовладелец оказался никакой, да и хозяйство ему - по барабану. Рагнасвинта последнее очень не одобряла, но смирилась. Трудно ожидать нормального поведения от человека, который с неба рухнул. Ничего, она, Рагнасвинта, с хозяйством разберется. Пусть муженек на нее положится, а сам тащит в дом побольше военной добычи да еще скалксов пяток. Тогда можно будет со Стайной через Фретилу договориться и распахать большой луг за излучиной... Коршунов в планы своей квено не вникал. Поскольку сельским хозяйством заниматься не собирался, И в бурге обитать до старости не планировал. Если уж не удастся вернуться домой, то хотелось бы переместиться в более цивилизованное место. Алексей отдавал себе отчет в том, что долго жить в бурге он не сможет. Со скуки сдохнет.

Хотя сейчас ему было совсем не скучно. С такими-то гостями.

Пришли они, как и обещано, вдвоем. Скулди и Кумунд. Кумунд вошел первым. Коршунов, который в это время сидел за столом и занимался составлением словаря, вскочил.

Ссадины на физиономии звероподобного Кумунда подсохли, щеки опять жизнерадостно вызеленены. Но морда - мрачно-торжественная. Как на похоронах. Костюм парадный: куртка с тиснением, цепи-браслеты-побрякушки, пояс, шитый серебром, естественно, кинжал, секира, шлем под мышкой: снят из вежливости, когда его хозяин через порог переступал. Но Алексей уже знал, что это проявление уважения к дому, а вовсе не к Коршунову. В одной руке - шлем, в другой - кожаный мешок. И то и другое Кумунд плюхнул на стол. В мешке булькнуло.

- Хайре, Алексий! - на пороге появился Скулди. Тоже в парадном. Даже еще покруче: вместо топора - меч, пояс не серебром украшен, а золотом. И шлем не такой, как у Кумунда, тоже золоченый. И - знакомый шлем, черт... Такой знакомый шлем, но не вспомнить, где видел.

Скулди осклабился и разразился длинной тирадой... Кажется, на греческом.

Алексей покачал головой: не понимаю.

Скулди ухмыльнулся еще шире. Его приятель, не дожидаясь приглашения, плюхнулся на лавку. Лавка жалобно пискнула.

- Радуйся, Алексий, сын Виктора из рода Черных Орлов, прилетевший из дальней земли Байконур! - провозгласил Скулди с откровенной насмешкой и тоже уселся.

Бесцеремонно взял блокнот, поглядел, хмыкнул.

Коршунов вежливо отобрал у него блокнот, спрятал.

- Здравствуй, Скулди, - сказал он. - Здравствуй и ты, Кумунд. Что это ты принес? - кивнул на мешок.

- Тебе понравится, Алексий.

Появилась Фретилина невестка. Несмотря на огромный живот, двигалась она проворно. И, в отличие от Алексея, знала, как следует принимать гостей.

На столе появились берестяные кружки, каменной твердости печенье, сыр.

Скулди развязал мешок, наклонил. Из мешка полилось. В кружки. Нечто сине-фиолетовое.

- Пей, Алексий!

Коршунов с сомнением поглядел на жидкость. Доверия она не внушала.

- Не бойся, Алексий, сын Победителя, [* Виктор - Победитель (лат. ).] - насмешливо произнес Скулди. Подхватил кружку, опрокинул себе в глотку. Поставил и снова налил. - Пей, хорошее вино.

Алексей взял кружку. Вкус пойла вполне соответствовал его виду. Кислый сушняк с мерзостным привкусом. От бурдюка, должно быть.

Видимо, своего ощущения от дегустации Коршунов скрыть не сумел, потому что Скулди заботливо поинтересовался:

- Не нравится?

- Редкая дрянь, - честно сказал Коршунов. - Вылей ее в яму. Будем лучше пиво пить, я скажу, чтоб принесли.

Скулди с Кумундом переглянулись...

- Чтобы ромлянин сказал: вино вылей, - такого быть не может, - заявил Кумунд.

- Сам знаю, - буркнул Скулди. - Семь зим провел среди них. - Подмигнул Коршунову: - Верю теперь, что ты - не ромлянин, Алексий! И рад этому, потому что вижу: славный ты воин. Не хотелось бы поступать с тобой как с врагом.

Коршунов молчал. Переваривал.

Потом не нашел ничего лучшего, как задать дурацкий вопрос:

- А как бы ты поступил с врагом, Скулди? Тот ответить не успел: перебил Кумунд:

- Известно как: поспрошать строго и... - универсальный жест - ладонью по горлу.

- Думаешь, это понравилось бы Одохару? - спросил Коршунов.

- Одохар знает, - последовал ответ Скулди. - Я ему сказал, что к тебе иду: вызнать, не лазутчик ли ты ромлянский. Одохар сказал: "Иди". Ты похож на ромлянина,

Алексий, - Скулди вроде как извинялся. - Имя у тебя аттическое, эллинское, имя твоего отца - ромлянское. Речь нашу знаешь плохо. Держишься чудно. И сам - из рода Орлов.[* Орел - самый известный символ Римской империи. Российский двуглавый - того же происхождения. С тех времен, когда Римская империя делилась на Западную и Восточную.] Мы большой поход готовим, Алексий. Новый поход. А прежний без славы закончился. Потому что знали о нем ромляне. Все знали. И встретили нас наготове. Эй, баба, неси пиво! Славно, Алексий! По глазам вижу: тоже спросить меня хочешь? Спрашивай.

В общем, много интересного узнал Коршунов. Перед ним сидел человек, который семь лет провел в Римской империи. Которая оказалась действительно империей. Богатой, огромной, централизованно управляемой и ведущей активную внешнюю политику. Хитростью и силой. Эти пять лет Скулди воевал за ромлян. Наемником в составе вспомогательного отряда. Потом командовал разведгруппой. Воевал с какими-то карпами, до особых чинов не дослужился, но добычу взял, по местным меркам, неплохую. И существенно расширил кругозор, потому, будучи доверенным лицом герульского рикса Комозика, возглавлял у последнего внешнюю и внутреннюю разведку. С обязанностями справлялся неплохо. Например, информацию о падении спускаемого аппарата получил даже раньше Одохара (интересно, кто настучал? ) и сразу обеспокоился. Потому что из своих контактов с римлянами вынес две вещи: глубокое убеждение в их неисчислимых богатствах и почти мистический ужас перед их возможностями. Ничуть не сомневался, что ради внедрения агентуры хитроумные ромляне могут даже богами прикинуться. Так что касательно "небесных героев" у них с Комозиком изначально подозрения имелись. И решить вопрос следовало незамедлительно: Одохар, доверчивая душа, вполне способен шпионов в дружину принять и даже возвысить.

За эдаким светским разговором они приговорили бочонок пива литров на пятнадцать, и расслабившийся Коршунов вспомнил анекдот про шпиона, которого пять лет готовили в ЦРУ, а потом внедрили на Полтавщину. И вошел этот шпион в хату, вербовать местного самогонщика, и говорит:

"Добрыдень, диду! Мэнэ Грицько Мигун звуть. Продай горилкы!" - и протягивает червонец.

"А доллары в тэбэ е?" - интересуется дед.

"Звидки ж в мэнэ доллары?" - разводит руками шпион.

"Ну як же? - удивляется дед. - Ты ж мериканьскый шпиен!"

Тут шпион удивился не на шутку, и интересуется, как же дедок его так с ходу расколол: ведь и язык изучил и обычаи...

"Та ты ж нэгар!" - говорит дед.

Вспомнив эту поучительную историю, Коршунов решил, что следует указать славному парню Скулди на его ошибки.

- Не станет хороший лазутчик в чужую одежду рядиться, - сказал Алексей. - И с неба падать не станет. И вид у него должен быть не диковинный, а самый что ни на есть обыкновенный. Незаметный.

- Вовсе нет! - запротестовал Скулди. - Наоборот.

Пояснил: у них тут любой посторонний сразу на виду, поскольку все друг друга знают. Поэтому для шпиона как раз логично богом прикинуться. Вроде бы и новый, а и не человек.

Но кандидат физико-математических наук Алексей Коршунов в логике был посильнее дикого герула и живенько объяснил, что задача шпиона - информацию передавать. А как ее передать, если ты на виду? Да и как ее собирать - тоже вопрос.

Насчет информации Скулди отчасти согласился, но сказал, что деятельность шпиона может и иначе проявляться. Например, поссорить рикса Комозика и рикса Одохара. Тогда и похода не будет.

Коршунов вспомнил про Оленью войну и заявил, что риксы и без римлян горазды ссориться. И пример привел.

Оказалось, неудачный пример. Поскольку лично Скулди был почти уверен, что оленя этого, из-за которого драка началась, как раз римляне и подсунули.

Ладно, залили разногласия еще одной порцией пива.

Вернулись с сельских работ владельцы дома, но мешать мудрой беседе не посмели. Только сам хозяин, Фретилин брат, с особо приближенным к "небесному герою" Книвой в уголке пристроились.

- Нет, - сказал Коршунов. - Ежели бы я захотел сведения о вас получать, я бы чужого человека присылать не стал.

- А что бы ты сделал? - заинтересовался Скулди.

- Завербовал бы кого-то из местных! Заинтересовал или подкупил.

- Это как же?

- Да просто. Вы с ромлянами торгуете?

- Мы - да! - гордо ответил Скулди. - Они, - кивок в сторону Фретилина брата, - нет. Ромлянские товары им мы привозим.

- Ты и Кумунд?

- Нет, - Скулди брезгливо скривился. - Мы - не торговцы. Другие герулы торгуют. И здесь, и с ромлянами.

- Не важно. Главное, чтобы связь была. Кто торгует - тот выгоды ищет. Какая разница, чем торговать?

- Точно! Правильно, Аласейа! - поддержал Коршунова простой парень Кумунд, который, не стесняясь, то и дело наливал себе, вне очереди, из бочонка. - Торгаш все продаст!

- Вот именно. В том числе и новости.

- И новости! - пьяно провозгласил Кумунд. - Точно!

- Например, новости о новом походе на ромлян!

- А ведь верно! - воскликнул Скулди. - Ведь верно, Алексий! Говори дальше!

- Что говорить?

- Ты мудр! - уважительно произнес герул. - Подскажи, как узнать, кто ромлянам тайны продает?

- Элементарно, Ватсон! Отследить, у кого капитал неожиданно вырос! - по-русски проговорил Коршунов, засмеялся и повторил по-здешнему: - Очень просто. Посмотреть надо, у кого непонятно как богатства умножились.

- Мудро, - одобрил Скулди. - Просто по-ромлянски мудро... - Он устремил на Коршунова пронзительный взгляд. - Ну-ка спой, Алексий! Спой, как вы в Байконуре поете!

- Зачем?

- Послушать хочу!

Действительно, в голосе Скулди нехорошо звякнул металл или показалось?

Но почему бы и не спеть благородному дону для другого благородного дона, если тот просит?

Коршунов задумался... А потом встал и грянул "Боже, царя храни!".

Не потому, что монархист, а просто в голову пришло.

Хорошо исполнил. Зычно и с душой, прослезился даже. Хотя дома сроду не пел царского гимна. Тем более, в Байконуре.

Герулов пробрало. Скулди обниматься полез. Бормотал в ухо:

- Прости, Алексий! Опять про тебя нехорошо подумал: уж так ты по-ромлянски мыслил. Но теперь вижу: не ромлянин ты. Родную ты нам песню спел, сразу видно. А язык - незнакомый. Немного на язык боранов похож, но не их язык...

- Никаких это не баранов язык! - возмутился Коршунов. - Натуральный русский, зеленая ты морда! - и тут же сообразил, что говорит не то, что следует. К счастью, всю тираду он тоже по-русски произнес, так что у Скулди не было повода обидеться.

Потом они еще много песен спели. На разных языках. И еще: Коршунову очень хотелось Скулди про Анастасию спросить: кто она? Откуда он ее знает? Но не спросил. Не настолько он пьян был, чтобы с малознакомым человеком такие разговоры вести. Тем более, Скулди этот - не простак. С ним ухо востро держать следует...

Глава семнадцатая

АЛЕКСЕЙ КОРШУНОВ. ТРЕНИРОВКА

Утром приехали родичи: Фретила со своими. Барахла привезли - возов десять. В братнем доме Фретила тут же повел себя по-хозяйски. Оказалось, дом этот - Фретилин. Поскольку Фретила в роду - старший. Есть, правда, еще какой-то дядька в каком-то селе, который возрастом старше Фретилы, но он "неправильного" происхождения - от тиви рожден, а не от квено законной. В общем, с тех пор, как помер папаша (из-за которого, как выяснилось, Фретила из бурга и отчалил), Алехин тесть все собирался в бург приехать да в наследство вступить. Вот и приехал.

Средний брат (без звука) собрал вещички, домочадцев и отбыл в другой дом - где обитал третий брат, младший. А тот, в свою очередь, подальше от бурга отъехал, поскольку и там тоже у рода недвижимость имелась. Богатый род у Фретилы, ничего не скажешь.

Кстати, Фретила с собой и Алафриду привез. Передал с рук на руки здешним родичам. Приняли ее хорошо. От Хундилы кое-какое добро осталось, так что не пропадет теперь девка. Вернее, уже не девка, а тиви. Ежели так случится, что встретятся Аласейа с Гееннахом, пусть скажет Аласейа: мол, не бросил Фретила в беде Гееннахову тиви, помог. Позаботился.

Заботливый тестюшка сразу по прибытии развил бурную деятельность: припахал на работы по обустройству всех, включая Коршунова. Но совершил стратегическую ошибку: отстранил Агилмунда от руководящей работы по разгрузке и отправил чистить лошадей. Причем именно чистить, а не руководить чисткой. Забылся папаша. Не учел, что зазорно лучшему десятнику рикса собственноручно таким ничтожным делом заниматься. Да он, Агилмунд, и свою боевую лошадь не всегда сам чистит. А тут драить каких-то обозных кляч!

Изложив все это батьке, Агилмунд от работы самоустранился. Более того, отстранил от работ Сигисбарна и Книву. Заявил, что забирает их с целью тренировки. Фретила попытался протестовать, но Агилмунд поставил вопрос ребром: хочет Фретила, чтобы его сыновей в бою как ягнят зарезали? Если хочет, тогда пускай. Не станет их Агилмунд бою учить. Пусть их убьют. Только он, Агилмунд, о смерти их матери сообщать не собирается. Пусть Фретила сам к ней придет и скажет: вот, Брунегильда, убили твоих сыновей, потому что я, Фретила, не дал сыну своему Агилмунду, воину знатному, братьев бою обучить. Вот и убили сыновей твоих, Сигисбарна и Книву.

Фретилу такой демагогией было не сокрушить, но речь Агилмунда вовсе не к нему адресовалась, а к матери. Брунегильду же никто не назвал бы покладистой. Натуральная бой-баба, которой лучше поперек дороги не становиться и в дискуссии с ней не вступать. Мужу, конечно, она особо не перечила. Не принято здесь мужьям перечить. Нравы патриархальные: можно и схлопотать. Но если дело касалось ненаглядных детишек...

Короче, сплюнул Фретила себе под ноги и разрешил. Бери кого хочешь, сынок, и проваливай с глаз долой. И без тебя дел невпроворот.

Разумеется, Коршунов тоже к Фретилычам присоединился. Уж кому-кому, а ему потренироваться с местным оружием было остро необходимо. Но только как бы это сделать, чтоб славу "небесного героя" в грязюку не уронить?

Агилмунд и Алексей ехали верхом. Коршунов уже навострился: ляжек не стирал и спину коню - тоже. И седло у него теперь было получше: удобное, с высокими луками и другой формы, чем у местных. Седло он сменял у Ахвизры на несколько квадратных метров "небесного паруса". Ахвизра сам предложил. Присовокупив к предложению ироничный комментарий про "свинью на заборе". Седло было трофейное, и дружинник требовал за него кусок в десять шагов длиной. "Из моего седла ты, Аласейа, и захочешь - не вывалишься!" - утверждал он. Коршунов уже знал, что поторговаться - одно из первейших местных развлечений. Не столько даже ради наживы, сколько - красноречием поблистать. Сошлись на "двух шагах", но чтобы Ахвизра отмерял. Он и отмерил: на каждом шаге едва на шпагат не садился, чуть не упал. Присутствовавшие при этом Сигисбарн и Книва всласть повеселились. Но сейчас им было не до смеха. Агилмунд погнал их "с полной выкладкой" рысью, километра четыре. Когда выехали на симпатичную полянку, одежка на братьях стала - хоть выжимай.

Спешились. Передохнули. Ничего, ребятки молодые: Книве вот всего четырнадцать. Тощая длиннорукая жердина с белым пухом на подбородке. В движениях некоторая щенячья неловкость, но жилист и вынослив. И цепок. (Фактура, идеальная для скалолаза, профессионально отметил Коршунов. Еще бы растянуть его немного... ) Реакция, глазомер - все при нем. С тридцати шагов копьем в цель попадает. Насмерть. Воспоминание об этом беспокоило Коршунова. В сознании не укладывается, что этот худощавый улыбчивый пацан - прирожденный убийца. По законам того времени, из которого пришел Коршунов, Книву следовало бы срочно изолировать от общества. Но это общество вполне одобряет мальчишку, который убивает без малейших эмоций и вдобавок отрезает убитым головы. На сувениры.

Тут Алексей ошибался. Как он впоследствии узнал, здешнее "общество" не вполне одобряло то, что Книва убивал врагов. Но потому лишь, что не прошедший "посвящения" паренек был не защищен от посмертной мести убитых и их потусторонних покровителей. Причем вовсе не из-за того, что они могут повредить самому Книве. Это, как говорится, его личные трудности. Но Книва был частью рода и частью общества. Он мог "навести" на общество разгневанных "мстителей" и принести обществу вред. За такое карали беспощадно, потому что в этом обществе действовали законы муравейника: личность - ничто, род - все. Но выдающихся личностей род поощрял. Поскольку они были полезны роду. Поэтому выдающийся убийца (врагов, разумеется) Книва был уже отмечен теми, кто понимал. А вопросы очищения... Любой родич Книвы, облеченный покровительством Вотана или иного скорого на расправу бога, вполне мог очистить Книву, "переключив" возмездие убитых на себя. А это вполне реально, потому что кровь одна, а "мстители" в первую очередь на кровь ориентируются. А коли ты посвящен, то стоит лишь сделать пару-тройку простых магических процедур, напоминающих богу-покровителю о том, что его адепт нуждается в защите... И на пути жаждущих крови душ-мстительниц встает сущность, неизмеримо более великая. Настоящий бог в полный рост, напившийся свежей жертвенной крови и мгновенно впадающий в ярость оттого, что кто-то рискует посягнуть на его имущество! Да за такое...

Правда, "безграмотное" с магической точки зрения убийство, совершенное, например, в священном месте или в запретное время, может затронуть интересы таких же божеств. Но ведь и с божествами можно договориться. Лестью, угрозами, подкупом... Для этого и специалисты имеются: жрецы. Договорятся и очистят. По крайней мере, общество очистится, если не удастся отмолить конкретного согрешившего индивидуума. Так что и у Книвы были все шансы стать "искупительной жертвой" собственного проступка. Но коли сказал Овида: "Книва чист", - стало быть, так и есть. И не будет у общества проблем с потусторонним миром. А с посюсторонним... Придут мстители-кровники - разберемся. Это уже не жрецов дело, а воинов. И в этом случае даже щенок-Книва имеет право колоть и резать в свое удовольствие. Если, конечно, его самого не нанижут на копьецо...

А вот Сигисбарн - уже не щенок. Молодой мускулистый пес. Ловкий, подвижный, безжалостный. И тоже с опытом человекоубийства. Схватись он по-настоящему, на копьях, с тем же Коршуновым, еще неизвестно, кто кого. Высокий, сильный, ловкий. Здесь такие парни вдвоем кабана берут, а втроем - медведя. Тем не менее, в сравнении с настоящим профессионалом-воином Сигисбарн - такой же щенок, как Книва. Коршунов и раньше имел возможность в этом убедиться, но только теперь увидел, насколько велика разница.

Братья вооружились: Агилмунд - деревянным мечом, Сигисбарн и Книва - боевыми рогатинами с широкими наконечниками. Такими и колоть, и рубить можно. Если умеючи. Агилмунд осклабился и предложил родичам себя прикончить. Братья энергично взялись за дело. С точки зрения Коршунова у них получалось неплохо, но как-то так вышло, что копья у них перепутались, после чего Сигисбарн получил по ребрам, а Книва - очень больно - по мягкому месту. Пока обучающиеся терли подшибленные места, Агилмунд "выставил оценки": Книве - хорошо, Сигисбарну - неудовлетворительно. Коршунов озадачился: на его взгляд, Сигисбарн работал точнее и энергичней. Это оказалось не важно. Главное: Сигисбарн - посвящен в воины, а Книва - нет. Вот когда Книву посвятят вскорости (У парня аж глаза загорелись! ), тогда и спрос с них будет одинаковый. С этими словами Сигисбарн вручил братьям по здоровенному (раза в два больше коршуновской трофейной секиры) топору, вооружился кондово сработанным щитом и своей деревяшкой и опять дал добро на убийство. Братья еще более рьяно взялись за дело. Казалось, через полминуты от щита ничего не останется... Тем не менее на нем не появилось даже приличной зарубки. При этом Агилмунд даже не особо двигался, наоборот, его "противники" метались вокруг, ухали, подпрыгивали и совершали массу активных телодвижений. Коршунов наблюдал очень внимательно. Запоминал движения, стойки, то, как следует держать оружие. Он умел улавливать движения, но нужна была практика. А предложить Агилмунду поработать и с ним было стремно. Потому что даже Книва был опытнее, чем Алексей. Не хотелось ронять авторитет "небесного героя". Очень не хотелось. Тем более - послушав, как комментирует