Чтение 22–й страницы книги ~Цена империи~

Глава тринадцатая

НАМЕСТНИК НИЖНЕЙ МЕЗИИ ТУЛЛИЙ МЕНОФИЛ (ПРОДОЛЖЕНИЕ)

Надо признать: выглядела Анастасия сногсшибательно. Одетая, накрашенная и завитая по последней римской моде, в дорогих шелках и украшениях, которыми не могла похвастаться ни одна знатная матрона Маркионополя. Даже у присутствовавших здесь дочерей самого наместника Туллия побрякушки были скромнее. Ничего удивительного. Наместник Туллий - очень богатый человек, но его богатства это в основном вклады и недвижимость. Держать собственность в виде драгоценностей - типично разбойничий подход. Однако в данном случае эффект был достигнут. Более того, Леха Коршунов смотрелся ничуть не хуже своей жены (ее же стараниями) и намного респектабельнее своего командира. Черепанов, в своих парадных доспехах, выглядел рядом с расфранченным младшим кенту-рионом как селезень рядом с павлином. Мысленно он сделал в памяти зарубку: использовать умения Лехиной подруги для повышения собственной респектабельности. Сразу видно: она понимает в этом толк. Было бы совсем неплохо предстать перед Корнелией (и прочей аристократией) не суровым солдатом, а изысканным вельможей.

- Благородный сенатор Туллий, позволь представить тебе, владыке важнейшей из римских провинций, моего друга и подчиненного, недавно повелевавшего дикими скифскими воинами, соревновавшимися в доблести с нашими легионами. Бывший рикс гревтунгов, а ныне кентурион моей когорты Алексий Виктор, прозванный Коршуном.

- Польщен столь высоким знакомством. - Коршунов приветствовал наместника, на римский лад прижав кулак к груди. - Но хочу уточнить: риксы, принцепс, не бывают бывшими. Бывший рикс - мертвый рикс. А я жив!

Сказано было на вполне приличной латыни. Правда, фразу эту Коршунову пришлось довольно долго репетировать. Как и следующую...

- А вот, достойнейший Туллий, моя супруга Анастасия Фока!

- Будь моим гостем, кентурион Алексий... - улыбнулся наместник ("Анастасия Фока... Где-то я уже слышал это имя", - подумал он). - Или ты предпочитаешь, чтобы тебя именовали риксом?

- Кентурион - лучше, - сказал Коршунов. - Я служу Риму... - Его словарный запас стремительно иссякал.

- Замечу: у тебя очаровательная жена, кентурион, - продолжал наместник. - Где я мог слышать твое имя, домна?

- Я родилась в Сирии, - ответила Анастасия. - Как и ты, благородный Туллий. Может, там?

- Анастасия Фока... - повторил наместник, будто пробуя имя на зуб.

Черепанов заметил, как напряглась женщина. Хотя на лице ее по-прежнему сияла улыбка. Следовало вмешаться.

- Великолепные музыканты у тебя, владыка***************, - польстил наместнику Геннадий, хотя единственная здешняя музыка, в которой он разбирался, - это трубные звуки боевых флейт и буккин.

- О да! - Наместник посмотрел в сторону эстрады, где, возвышаясь над головами гостей, наяривал на лирах, барабанах и прочих инструментах праздничный оркестр. На первом плане изгибалась и перебирала стройными ножками темнокожая танцовщица в одежде из разноцветных лент. Вот ее голосок Черепанов послушал бы с удовольствием. Наедине. Кстати, почему бы и нет? Надо только намекнуть об этом ее хозяину...

Наместник удалился - приветствовать кого-то длинного и лохматого, в сенаторской тоге. Философа из благородных, вероятно. А спустя четверть часа гостей пригласили к трапезе.

Черепанову и его спутникам было отведено почетное место - за одним столом с хозяином. Геннадию - поближе, Коршунову с Анастасией - подальше. Всего же столов было не менее дюжины.

- Вероятно, такой праздник обходится недешево, - заметил Черепанов.

- Естественно, - ответил наместник. - Но этот праздник оплачивает не городская казна, а вот он. - Сенатор кивнул на возлежавшего напротив верховного жреца бога Меркурия. Жрец уже накушался и задремал - у него был сегодня трудный день. - Расскажи, доблестный Геннадий, что происходит в армии? Они более не ропщут?

- Не могу тебе сказать касательно всей армии, но моим легионерам роптать некогда. Мой принцип прост: солдат должен быть сыт, обмундирован и постоянно занят делом. Разумеется, и жалование он должен получать в срок. А если у солдата остаются силы роптать, значит, кентурион мало его гоняет. В моей когорте таких кентурионов нет. Да и во всей армии Максимина - тоже.

- Армии Максимина? - нахмурился наместник.

- Он ею командует. Разумеется, верность легионов принадлежит богоравному императору Александру.

- Так ли это? Император, насколько я слышал, не сомневается в верности своих азиатских легионов, а здесь...

- Здесь, владыка, дела обстоят так же! - отчеканил Черепанов. - Легионы преданы командующему, а командующий верен Августам! Как и все мы.

Черепанов положил правую руку так, чтобы был заметен профиль императора на золотом перстне, украшавшем его безымянный палец. Перстень этот был вручен ему год назад самими Августом - в знак особого доверия. Носитель такого перстня мог лично обращаться к повелителю Рима.

Если наместник и мог прежде не обратить внимания на этот перстень, то теперь он заметил его наверняка.

- Надеюсь, ты прав, принцепс, - сказал Туллий Менофил. - Ведь ты один из немногих армейских командиров, пользующихся расположением и Фракийца, и Рима. И понимаешь, чье расположение важнее, не так ли?

- Я всего лишь принцепс, - дипломатично ответил подполковник. - И я понимаю (тут он понизил голос), что армия остается армией, даже если у нее вдруг появляется другой командующий.

Наместник положил в рот ломтик копченого угря, запил вином...

- Ты понимаешь меня, - сказал он. - В Сенате многие считают: не дело ставить на важные должности не-римлян. Но так считают не все. Империи нужна свежая кровь, чтобы вернулись времена Траяна и Юлия. Держись правильной стороны, принцепс, и мы обеспечим твою карьеру.

- Мы?

- Мы. - Наместник многозначительно коснулся алой полосы на своей тоге.

"Сенат", - сообразил Черепанов.

Свора заплывших жиром магнатов, отхвативших при нынешнем слабом императоре здоровенный кусок власти. Максимин у них - кость в горле. Они готовы на все, чтобы от него избавиться. Даже заигрывать с варваром-принцепсом. А избавившись от Фракийца, они выкинут Черепанова на свалку. И на его место посадят какого-нибудь Магна или Метелла. Чужих в этом кругу используют, но внутрь не пускают.

- Ты так говоришь, - заметил Геннадий, вертя на пальце перстень с профилем императора. - А другие скажут: зачем покупать чужих лошадей, если у нас есть собственные! Я - новый человек...

- Иными словами - тебе нужны гарантии, - сказал наместник.

Черепанов не ожидал от него подобной прямоты.

- Ты читаешь мои мысли, благородный Туллий. Сейчас мое имя на слуху, но так будет не всегда. И недоброжелателей в Риме у меня предостаточно... Особенно среди сенаторов.

- Я верю, что твоя слава будет только расти, принцепс, - возразил наместник. - Уже сейчас твоя известность конкурирует с известностью Капелиана... Это имя тебе ничего не говорит, я вижу?

Черепанов кивнул.

- Капелиан командует мавританской конницей в Африке. И показал себя отличным военачальником. Кстати, когда Максимин был префектом лагерей в Сирии, Капелиан командовал там же вспомогательными войсками. Говорят, они с Фракийцем до сих пор переписываются. Если хочешь узнать о Капелиане подробнее, можешь расспросить о нем своего друга Антония Антонина, - усмехнулся Туллий Менофил. - Оба Гордиана, и старший и младший, Капелиана терпеть не могут. Капелиану очень не повезло, что отец и сын теперь правят в Карфагене†††††††††††††††. Готов биться о заклад: стоит Капелиану разок ошибиться - и у мавров появится новый командир.

- Думаю, ты прав, - согласился Черепанов. - И слова твои очень поучительны: ведь и я не застрахован от ошибок, а мы говорили о гарантиях...

- Брак, - сказал наместник. - Вот средство для честолюбивого и талантливого человека войти в круг избранных. Хорошая партия - и твои сыновья тоже будут заседать в Сенате. Но это должна быть римлянка, настоящая римлянка из хорошей семьи...

Возможно, мы еще вернемся к этому разговору, - добавил он многозначительно.

"А ведь у благородного Туллия целых три дочери, - подумал Черепанов. - Неужели он рассчитывает заполучить меня в зятья?"

Что ж, это хороший признак. Значит, рейтинг принцепса Черепанова достаточно высок. С другой стороны, стань он зятем наместника провинции, сенатора и т. д. - и карьера гарантирована. Правда, еще неизвестно, как к этому отнесется Максимин, а с мнением командующего Черепанову стоит считаться. Хотя Геннадий отдавал себе отчет: если предложение породниться поступит от другого сенатора, плевать тогда на то, понравится ли это Максимину.

- Мы еще поговорим об этом, Геннадий, - повторил наместник. - Ты ведь не женат, в отличие от рикса Алексия? Где же я все-таки мог слышать имя его жены... - задумчиво проговорил Менофил. - Не связана ли с ней какая-то история, ты не знаешь?

- Была одна история, - решился Черепанов. - Только ты вряд ли о ней слышал, ведь это произошло совсем недавно. В Томах. Не слышал?

Наместник покачал головой.

- У тамошнего эдила был приказ о ее задержании. Из твоей собственной канцелярии. Вероятно, кто-то из твоих шпионов проведал, что у рикса Аласейи жена - гражданка Рима, донес об этом - и там решили на всякий случай разослать приказ о ее аресте. Ты об этом ничего не знаешь?

Наместник еще раз покачал головой:

- Этим занимается мой легат.

- Я так и предполагал. В общем, приказ пришел, и, когда жена рикса Алексия прибыла, эдил ее арестовал. Представь, - с улыбкой продолжал Черепанов, доверительно наклонившись к наместнику. - Этот честный служака понятия не имел, что рикс Аласейа стал кентурионом Алексием. Выполняя твой эдикт, он велит арестовать Анастасию и препроводить в тюрьму, словно воровку. А один из тамошних тюремщиков, какой-то сластолюбивый вольноотпущенник, позволил себе покуситься на ее честь. К счастью, рядом оказался один из моих бывших легионеров - и не позволил свершиться беззаконию. Иначе, боюсь, кентурион Алексий снова стал бы риксом Аласейей, а этой осенью город Томы превратился бы в руины.

- А такое возможно? - обеспокоился наместник.

- Вполне. Друг мой Алексий! - Черепанов повысил голос. - Сколько у тебя людей по ту сторону Данубия?

- Шесть тысяч воинов под моей рукой! -выдал Коршунов заготовленную фразу. - Это не считая союзных мне сарматов. И еще пять тысяч - по ту сторону Понта. Думаю, многие из них готовы послужить Риму, - с важностью добавил он.

- Вот видишь, благородный Туллий. Из-за старательности чиновника и похоти какого-то глупого тюремщика могла случиться большая беда. Представляю, как опечалило бы такое известие нашего богоравного Августа Александра, да продлятся дни его правления!

- Да уж! - буркнул наместник. - Этого тюремщика следует примерно наказать!

- Уже не нужно, - успокоил Черепанов. - Рикс собственноручно проткнул подлеца мечом.

- Как это? - оторопел наместник. - Просто зарезал?

- Вот именно. Просто зарезал. Я пояснил ему, что он теперь на службе Рима и пытать негодяя четыре дня, постепенно отрезая от него по кусочку, как следовало бы по их варварским законам, у нас не положено.

- Убивать человека, даже последнего негодяя, без суда - тоже нехорошо, - заметил наместник. - Тем более служивого человека...

- Ты прав, благородный Туллий. Но я позволил ему это сделать еще и потому, что мне придется доложить об этом случае, а кентурион Алексий - на особом счету у Максимина. Представь, что было бы, если бы сам Максимин пожелал прибыть в Томы искать виновных... Ты же помнишь, что было в Новах‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡, когда там намеревались судить его кенту-риона?

- Не будем портить праздник беседой на подобные темы, - холодно произнес Туллий. - Я выясню, что там произошло, и накажу виновных. Без моего ведома более никто не посмеет предъявить обвинение твоему кентуриону... и моему гостю. Закон есть закон, но богоравный Август в Риме - выше закона. А здесь, в моей провинции, императора представляю я.

Глава четырнадцатая

ИТОГ

- ...в общем, Леха, тебе надо отсюда валить, причем срочно! - заключил Черепанов.

- То есть как - валить? - возмутился Коршунов.

- Молча! Забирай Настю - и плыви в свой Херсон.

- Черт!

Коршунов вскочил со стула и, расстроенный, забегал по комнате. Анастасия вела себя намного сдержаннее: сидела тихонько, молча. Готовилась к самому худшему. Пыталась въехать, о чем речь. Разговор шел по-русски, и понимала она с пятого на десятое.

Черепанову она чем дальше, тем больше нравилась. Не в сексуальном смысле - по-человечески. Когда Леха рассказал подполковнику о своей жене, шпионке, подложенной империей под варварского вождя, у Черепанова сложилось весьма отрицательное мнение об этой женщине. Тем более у Лехи с бабами и в той жизни постоянные проблемы были: вечно какие-то подставы. То ли сам Коршунов склонность к красивым стервам питал, то ли они - к нему... Подумалось: и здесь аналогичный случай. Мнение Черепанова переменилось, когда он прочитал Настино "признание". Прочитал и порадовался: во-вторых, потому, что забрал таблички, по которым любой судья тут же без раздумий вынес бы Анастасии приговор, а во-первых - потому, что ошибся в своем первоначальном и заочном мнении об этой женщине, которая сознательно перевела на себя все стрелки, полностью выгородив Алексея. Причем сделала это так аккуратно и умело, что сразу становилось ясно: ни ума, ни опыта гречанке не занимать. В общем, подполковник пришел к выводу, что его другу повезло. На этот раз ему досталась женщина не только умная и красивая, но вдобавок готовая пожертвовать собой ради любимого оболтуса. Хотя, может, хватит смотреть на своего космонавта-исследователя сверху вниз? Как-никак доказал Алексей Коршунов, что может, если захочет. Как знать, вдруг он только в присутствии Черепанова ведет себя как мальчишка, а во всех остальных случаях - немереной крутизны мужик?

Но сейчас в немереную крутизну Лехи поверить было трудно. Великий германский рикс метался из угла в угол и распускал слюни:

- Ты же обещал мне... - восклицал он. - Нам всем обещал! Что же теперь...

- Сядь! - сказал Черепанов. - Не мельтеши. И успокойся. Уезжаете только ты и Анастасия. Твои люди остаются и продолжают обучение. С ними и без твоего высочайшего присутствия все будет в порядке. Тем более что от такого кентуриона, как ты, в тренинге толку никакого. Поставлю во главе кентурии Агилмунда - ты ведь этого хотел? - и все будет путем. А из тебя, один хрен, нормального легионера не получится. Нету в тебе армейской дисциплины, и никакой палкой ее в тебя не вколотишь. Тем более несолидно тебя витисом охаживать. Авторитет роняется. Так что не быть тебе пока римским офицером. Будешь ты по-прежнему риксом варваров. И сейчас твоя задача - убраться отсюда вместе с Настей как можно скорее, пока не начал раскручиваться процесс. Это не только тебе надо, но и мне. Этот Менофил, хитрожопая сволочь, имеет на меня виды. Поэтому наверняка начнет расследование того, что произошло в Томах. На меня он ни хрена повесить не сможет: ничего по-настоящему противоправного я не сделал. А вот ты - другое дело. Следовательно, Менофил повернет дело так, чтобы именно ты оказался максимально запачкан. И получит рычаг давления на меня. Или я пляшу под его флейту, или тебя - под суд. Звание кентуриона тебя в данном случае не защитит. Как поведет себя Максимин, тоже неизвестно. Наш командующий - субъект непредсказуемый. Ты как-никак совершил убийство, а дезинформация, полученная от твоей жены, стоила империи не одну сотню талантов золота. Да, да, я знаю, что это была твоя идея, а ты полностью амнистирован. Но она-то - нет. Все это можно было бы замять, оформить задним числом... Но не в том случае, если наместник провинции, чья власть - покруче губернаторской, заинтересован в обратном. Молчи! Я еще не закончил! Твои две сотни уцелевших варваров - это не сила, ни с военной, ни с политической точки зрения. Разговоры о тысячах германцев, которые откликнутся на первый твой зов, - тоже пустой звук Убрать тебя - и никакого зова не будет. Другое дело, если эти твои воины уже будут здесь. Две-три тысячи ауксилариев, преданных только тебе и благодаря тебе пришедших на службу империи, - это уже нечто конкретное. С таким "приданым" ты можешь резать по три тюремщика в месяц - никто не вякнет. Я намеревался отправить тебя на вербовку весной, но даже лучше, если ты поедешь прямо сейчас. Максимин намерен начать широкомасштабную операцию против германцев в апреле-мае. Формальное одобрение императора уже получено, и если твое войско прибудет сюда к началу боевых действий, зто будет очень кстати.

- Все равно раньше мая мы тут не появимся, - скааал Коршунов. - Посевная...

- Пусть будет май. Скажи куда и когда - и я договорюсь насчет кораблей. Ты получишь все необходимые грамоты и полномочия. Ты получишь деньги на расходы и для выплаты авансов. Я отправлю с тобой десяток настоящих легионеров - для повышения твоего престижа и чтобы все видели: ты действительно представитель Рима. И доставит тебя не какой-нибудь купец, а целая флотилия. Как раз через неделю из Нов в провинцию Понт отправляется эскадра из шестнадцати боевых кораблей. Они поплывут мимо Херсона - им по пути - и высадят тебя с максимальным почетом. С их префектом я знаком - он мне не откажет. Всё! Теперь можешь высказываться.

- Да что я могу сказать, - вздохнул Коршунов (он уже успокоился). - Ты сам все сказал. Значит, Рима мне не видать...

- Потерпи. - Черепанов усмехнулся. - Какие твои годы... Я и сам сомневаюсь, удастся ли мне этой зимой побывать в столице.

Тут он как в воду глядел. Не удалось. Ни в Сатурналии§§§§§§§§§§§§§§§, ни в январе, когда в Рим приезжал из Карфагена отец Корнелии, с которым Черепанову очень хотелось пообщаться. Не получилось. Служба. Он намеревался взять отпуск в марте - на несколько недель - до начала военной кампании. Но в марте случилось нечто, перевернувшее не только планы Черепанова, но и судьбу всей Великой Римской империи...

Часть четвертая

ИМПЕРАТОР МАКСИМИН

Tertium поп datur****************

"В короткий срок, отцы сенаторы, я провел столько войн, сколько ни один из прежних императоров. Я доставил на римскую землю столько добычи, сколько нельзя было даже надеяться получить. Я привел столько пленных, что на них едва хватило римской земли..."

Из послания императора Гая Юлия Вера Максимина Сенату Рима

"Он был огромен; непросто отыскать равного ему среди известных греческих атлетов или лучших натренированных воинов варварских племен... При его вспыльчивости такая сила наводила на всех страх. Терпеливое и сдержанное управление Максимин заменил по-варварски жесткой автократией, хорошо зная о враждебном к себе отношении, причиной которому было то, что он стал первым императором, поднявшимся до высочайшего положения из самых низов. Максимин был варваром как по происхождению, так и по характеру, унаследовав от своих сородичей грубый и жестокий нрав... Его достижения обеспечили бы ему более высокую репутацию, не будь он слишком безжалостен даже к своим союзникам и подчиненным".

Геролиан, римский историк

Первое марта девятьсот восемьдесят восьмого года от основания Рима††††††††††††††††. Окрестности города Могонтиака‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡

Группа всадников с вершины холма смотрела на наведенную через реку понтонную переправу.

Один из всадников на добрый локоть возвышался код остальными - Гай Юлий Вер Максимин, командующий западными легионами.

- Он идет сюда со своими сирийскими легионами, - сказал Маний Митрил Скорпион, префект лагерей собравшейся у Могонтиака армии. - С мавританской конницей, осдроенскими лучниками, парфянскими ауксилариями. Мне это не нравится.

- А мне нравится! - заявил Максимин. - Легкая конница, стрелки, пращники - это то, что нам нужно. В германских лесах они нам очень пригодятся.

- Так-то оно так, но ведь у нас есть свои лучники и своя легкая конница, - сказал Гонорий Плавт, три дня назад назначенный praefectus VIII Augusta leg§§§§§§§§§§§§§§§§. - Александр же оголил восточные границы, забрал даже мавританскую конницу из Ливии. Он ведет с собой слишком большое войско. Большее, чем требуется тебе. Я думаю, он намерен сместить тебя с должности командующего и командовать армией сам.

- Глупости, - высокомерно ответил Максимин. - После того как алеманнские племена объединились, есть только один человек, способный их разгромить. Это я. Неужели ты думаешь, что этот мягкотелый мальчишка рискнет сам выступить против алеманнов?

- Я ничего не думаю, Гай, - сказал Плавт. - Я лишь передаю то, о чем говорят в Риме. - И уточнил на всякий случай - Не на форумах - в Палатине. Сенат тебя ненавидит за то, что ты отстраняешь их от командования армией...

- Все назначения утверждены императором! - возразил Максимин.

- Вот это меня тоже настораживает! Слишком легко утверждаются все твои проекты. Это не похоже ни на Александра, ни на его мамашу...

- Не беспокойся, - сказал Максимин. - У меня здесь тоже три легиона. А через месяц подтянутся еще два. И все они преданы мне, и только мне! Все знают: из мальчишки никудышный командующий. Только и умеет, что откупаться после глупых потерь!***************** Трудно поверить, что это - потомок победоносного Септеция! Воистину измельчали наши Августы!

- Вот прекрасный случай поправить положение, - усмехнулся Маний Митрил.

- Нет! - отрезал Максимин. - Я присягнул императору - и присяге не изменю! Я не Макрин†††††††††††††††††! Хватит об этом. Сейчас я намерен думать только об алеманнах...

Глава первая

ПРИМИПИЛ ГЕННАДИЙ ПАВЕЛ ЧЕРЕП

Зима девятьсот восемьдесят седьмого - восемьдесят восьмого года от основания Рима. Лагерь Одиннадцатого легиона. Провинция Нижняя Мезия, неподалеку от г. Номы

Эта зима прошла на удивление быстро. Наверное, потому, что работы было невпроворот. Примипил Гонорий Плавт в постоянных разъездах и легионом практически не занимался - крутил какие-то неизвестные дела. Черепанов подозревал: не военные, а политические. Его в известность не ставили. Да ему и не до того было: он фактически выполнял обязанности примипила. И большую часть обязанностей легата, который еще в середине декабря укатил в Рим. Дескать, ему, как члену Сената, положено присутствовать при присяге новоизбранных консулов‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡ и жертвоприношении. Как будто без него бычков не прирежут или Юпитер обидится. Впрочем, без Метелла даже проще. Но обязанности легата и примипила, плюс свои собственные, плюс организация всей пограничной службы вдоль двухсоткилометрового участка побережья - это сурово. Однако Черепанов справлялся кое-как. С помощью префекта и трибунов. С помощью опытных кентурионов и отлично налаженной службы разведки. За три месяца на его участке границы не было ни одного серьезного инцидента, хотя зима была холодная, Данубий замерз и западнее, в Паннонии и Норике, варвары будто с цепи сорвались. Чуть метель или снегопад - перебирались по льду на римский берег, просачивались между заставами и грабили, грабили, грабили... Лазутчики доносили: то ли у них там неурожай был, то ли падеж скота, то ли еще какая напасть. А Максимин со свойственной ему жесткостью еще осенью перекрыл германцам кислород: пресек их торговлю с империей. Черепанов такой подход одобрял. Варварские купцы - они купцы только до тех пор, пока силу над собой чувствуют. И при малейшем послаблении моментально превращаются в разбойников. Но государственная политика императора Александра была принципиально другой. Не душить волков, а подкармливать. Определенный тактический смысл в этом был. Убытки от варварских налетов намного превышали размеры возможных дотаций. Однако со стратегической точки зрения такой подход был для империи губителен, поскольку усиливал потенциального противника. И здесь, на германской границе, варварам приходилось платить кровью за каждую горсть сестерциев. Зато на востоке, в Сирии, никто не мешал Александру претворять в жизнь свои собственные планы, поэтому от персов откупились - землями и золотом. Дорого. Пришлось вводить новые налоги, хотя и прежние собрать было нелегко.

Из-за этих событий за всю зиму Черепанов видел Максимина только однажды. И приехал главнокомандующий даже не в лагерь, а в Новы. Возникли какие-то проблемы с поставками продовольствия. Черепанов в эти дела не вникал. Полагал: на то есть квесторы и трибуны, и латиклавий Деменций Зима способен организовать снабжение не хуже, а лучше самого Черепанова. Тем не менее проблемы возникли. Потому что перебравшиеся через реку германцы ухитрились похитить зерно, предназначавшееся для одного из паннонийских лагерей, и Максимину потребовалась поставка провианта из Мезии.

О том, что Максимин - в Новах, Черепанов узнал через час после того, как Фракиец въехал в городские ворота. Командующий западной армией передвигался стремительно и появлялся как снег на голову. И радости от его появления было еще меньше, хотя снег в эту зиму тоже всех достал.

Черепанова в Новы не вызывали. Он отправился сам. Вместе с Фракийцем приехал и Плавт, посему Геннадий решил рискнуть и попроситься в отпуск.

Фракийца он нашел в курии. Там же были и все местные чиновники: горстка перепуганных штатских, глядевших на командующего, как овцы - на тигра. Фракиец был разъярен. Он вообще легко впадал в ярость, и в таких случаях окружающим следовало вести себя скромно, помалкивать и по возможности держаться вне пределов досягаемости огромных кулаков.

- Вот моя расписка! - Широченная ладонь припечатала к столу клочок папируса. - Вы ее забираете - и не позднее завтрашнего утра я должен увидеть тридцать подвод, нагруженных провиантом по моему перечню. Вы его получили?

Чиновники мялись...

- Квестор, ты получил перечень?

- Да-а...

- Завтра утром! Ясно!

- Но я не могу... - пробормотал чиновник.

- Почему? - наклонившись, свистящим шепотом спросил Максимин.

- Я не могу отгрузить тебе провиант, легат. Закон не разрешает мне принимать такие расписки. Все армейские квоты уже выбраны! - Чиновник трусил, но сознание собственной правоты придало ему уверенности. - Наместник Туллий...

Раздался треск - и несчастный, отброшенный страшным ударом, отлетел назад и упал между шарахнувшихся "лучших людей" города. Тога его задралась. По штанам из толстой серой шерсти расползлось темное пятно. Квестор был мертв.

- Мне плевать на квоты! - проревел Максимин. - Мои солдаты не будут голодать! Утром! Завтра! Тридцать подвод! Или я сдеру с вас тряпки и выгоню на данубийский лед!

Командующий развернулся и стремительно покинул комнату. Чтобы пройти в двери, ему пришлось наклонить голову. Легионеры и свита (на лицах у них читалось полное одобрение действий командующего) вышли следом. Задержался только Черепанов.

- Он что, был сумасшедшим? - спросил принцепс, кивнув на труп.

- Это твой легат - сумасшедший... - пробормотал кто-то.

- У него приказ наместника, - сказал седовласый патриций, глава местного совета. Геннадий пару раз был у него в гостях и относился к нему с уважением: честный человек, философ-стоик§§§§§§§§§§§§§§§§§. - Не отпускать армии зерно из городских хранилищ без финансового обеспечения,

- У него был приказ наместника, - сказал Черепанов. - Что вы намерены делать?

- Жаловаться наместнику. Пусть император узнает...

- Император знает, - сказал Черепанов, - как Максимин обошелся с вашим судьей, который посягнул на армейские привилегии.

- Но это же другое...

- То же самое. Главная привилегия солдата - быть сытым. Совет: дайте Максимину то, что он требует. Довольно одного мертвеца...

- О чем ты с ними толковал? - недовольно спросил Черепанова Гонорий Плавт.

- Уговаривал дать провиант.

- Куда они денутся! Фракиец всегда получает то, что хочет.

- Только методы его мне не очень нравятся, - проворчал Черепанов.

- Скажи спасибо, что не ты испробовал его кулака! - усмехнулся примипил. - Да, он грубоват, зато всегда поддержит своих.

- Ну, если это называется - грубоват... - протянул Геннадий.

Плавт засмеялся.

- Ладно, - сказал он. - Говори, чего хотел. Ты же не любоваться, как Максимин зерно выколачивает, в город прискакал?

- В отпуск хочу, - сказал Черепанов. - Недели на три. В Рим.

- Небось к патрицианке своей? - усмехнулся Плавт. - Ой, смотри! Фракиец с ее папашей сейчас не в ладах.

- Это их интимные проблемы, - ответил Геннадий. - Меня не касается. Отпустишь?

- Не уверен. Если Фракиец отпустит меня. В мой легион. Я узнаю...

Максимин Гонория не отпустил.

- Может быть, на мистерии... - понизив голос, пообещал Аптус. - Надейся, лев...

- А что мне еще остается... - проворчал Черепанов.

Он очень скучал по Корнелии. И по Лехе. Но пришлось удовольствоваться письмами. Из Рима они приходили намного чаще, опечатанные и пахнущие благовониями. Письма от Коршунова пахли менее возвышенно, и запечатывать их не требовалось. Читать по-русски здесь никто не умел. Дела у Лехи шли хорошо. Он уже получил добро и от готов, и от герулов. Сейчас вел переговоры с сарматами. Если получится, будет замечательно. Тяжелая конница очень нужна...

Обещание Аптуса не реализовалось: февральские митраистские мистерии, так же как и декабрьские, Геннадий отпраздновал не в Риме, а здесь, в Мезии. К своим обязанностям примипил Одиннадцатого так и не приступил. Потому что пошел на повышение: в префекты Восьмого. А место примипила Одиннадцатого Клавдиева занял Черепанов: Геннадий уверенно шел вверх по карьерной лестнице. Интересно, куда она его заведет? Не свалиться бы...

Глава вторая

ВОЙНА, ВЛАСТЬ И ПОЛИТИКА