Чтение 22–й страницы книги ~Тютюнин против инопланетян~

- Что такое, полковник? На вас лица нет. Съели несвежую лягушку?

- С лягушками все в порядке, сэр, но этот доклад - он насторожил меня.

- И о чем же там говорится? Человеческие люди сумели изобрести штьмп-бомбу? - Адмирал сел за гигиенический столик, достал лист жести и стал его кусать, глубоко вонзая в него зубы, чтобы почистить их после затянувшегося завтрака.

- Возникли опасения, что кому-то из аборигенов стало известно о нашем присутствии на планете Земля. Эти аборигены, не боясь, вступают в схватки с нашими агентами, хорошо разбираются в дунтосвинтском вооружении... Одним словом, что-то вроде императорского спецквакназа.

- Очень интересно. Расскажите подробнее, думаю, меня это развлечет...

И адмирал вновь вернулся к своей жутко скрежещущей зубочистке. Он был уверен, что здесь, в окружении мощнейшего в истории Дунтосвинтской Империи флота, можно ни о чем не беспокоиться,

- Пара человеческих людей, мой адмирал, каким-то образом проникла в Государственную думу, государственный орган, практически полностью находящийся под нашим контролем. Они преодолели все посты охраны и стали свидетелями того, как наши агенты поедают охлажденных лягушек...

- Могу себе представить, - усмехнулся адмирал и снова вонзил зубы в лист жести.

- Чтобы пресечь возможность утечки информации, этих человеческих людей было решено ликвидировать.

- Поддерживаю и согласен, - кивнул адмирал, разглядывая изрешеченный лист металла.

- Однако операция сорвалась, сэр.

- Почему? - Адмирал отложил жестянку и устремил желтые зрачки на Глюквана.

- Эти двое сбросили нашего стрелка с дерева, и он погиб. Наблюдавший за этим агент стал свидетелем того, как один из человеческих людей в одно мгновение разрядил дисквакер, вытащив и забрав с собой биквакный генератор...

- Так-так-так, - произнес адмирал, и его гребень стал светло-голубым. Это означало раздумье.

Адъютант адмирала, хорошо знакомый с привычками шефа, быстренько достал лягушку номер семь и, улучив момент, когда Пинкван распахнул пасть, ловко ее туда забросил.

Проглотив холодную лягушку, адмирал шевельнул заалевшим гребнем и спросил:

- А у вас случайно нет имен этих человеческих людей?

- Есть, мой адмирал. Их зовут...

- Сергей Тютюнин и Леха Окуркин... - опередил полковника адмирал.

- А вы-то откуда знаете?! - поразился тот.

- Со мной связывался президент, или как его там... Он сказал, что прошлым летом у их разведчиков были проблемы с двумя русскими суперменами.

- А у нас они тоже будут? - осторожно поинтересовался адъютант.

- Ну что ты! - развел лапами адмирал. - Мы же дунтосвинты...

Уже два дня крокодильчики жили в ванне, и Сергей кормил их селедкой, а когда кому-то нужно было помыться, квартирантов пересаживали в пластмассовый тазик.

Теща Тютюнина - Олимпиада Петровна, узнав про такую оказию, не появлялась у дочери целые сутки, как видно, готовила оправдательную речь.

На второй день она все же пришла и, по своему обыкновению, притащила два огромных баула с едой.

- Ну и где фламинги? - с порога спросила она.

- А в зоопарке, Олимпиада Петровна, - ответил ей Тютюнин.

- Люба мне сказала, что яйца уже разлупились.

- Разлупились, - согласился Сергей. - Вон, в ванне плескаются...

Делая вид, что ничего не знает, теща заглянула в ванную, фальшиво вскрикнула и выскочила в комнату.

- Что, зятек, опять ты облажался?! - с неожиданным напором заговорила она, уперев руки в боки. - Небось если б в Любину смену разлупились, фламинги б получились, ну, в крайнем случае, пара индюшек, у тебя же токмо что не аспиды, и за то спасибо, шабашничек.

- Значит, вы, Олимпиада Петровна, и эту свою диверсию на меня свалить хотите? - поразился Тютюнин.

- А чего тут сваливать. Уж чего проще, носи в кармане, пока не зачирикают...

- Это вам нужно было смотреть в зоопарке, из-под чьего хвоста яйца-то тянете! И как вас там не захавали вместе с вашими авоськами - я просто удивляюсь. Должно быть, крокодил побрезговал просто! Кишки свои пожалел!

- Не налетай на маму, Сережа! - подключилась к скандалу Люба. - Мам, колбаску жареную принесла?

- Принесла, доча, сейчас достану... А вы, Сергей Викторович, уж лучше бы молчали! Вы мою кровиночку обеспечить не можете, и если бы ваши крокодилы меня, как вы бесстыдно выразились, схавали, дите мое - Люба, с голодухи бы опухла!

С этими словами Олимпиада Петровна достала круг украинской домашней колбасы и протянула Любе.

- На, золотце мое, кушай, пока мама твоя еще жива, и с руками, и с ногами.

- Особенно с руками... - язвительно усмехнулся Серега. Принесенная тещей колбаса вкусно пахла на всю квартиру, однако при Олимпиаде Петровне Тютюнин ее подарки не ел из гордости.

- Ладно уж! - Он махнул рукой и сел на диван. - Сколько уже переговорено. Придется крокодилов выращивать, тем более что шкура у них жутко полезная и дорогая.

Олимпиада Петровна, не желая разговаривать с зятем, подтолкнула Любу и, указывая в сторону Сергея, прошептала:

- Ну-ка узнай, чего твой шалопутный там разговаривает.

Люба кивнула и, продолжая поедать колбасу, вышла из кухни к Сергею и села рядом.

- Чего, Сереж, ты про крокодилов говорил?

- Я говорю, выращивать их можно, не хуже фламингов. Они ведь не простые крокодилы, а калифорнийские кайманы.

- Да ты чего? - поразилась Люба. - Стало быть, импортные?

- Импортные. Не из Москвы-реки, если ты об этом.

- Ну чего ты так сразу, как будто я прям в школе не училась. Училась...

- Училась! - громогласно подтвердила из кухни теща. - И в художественной самодеятельности участвовала, между прочим! А по пению "пятерку" имела! Если бы замуж за такого... не выскочила, теперь бы уже артисткой стала. В рекламах бы снималась!

- Ну. чего ты, мам? Не только же по пению я успевала. Я рисовала хорошо. Особенно у меня дыни получались. Такие круглые... - Куском колбасы Люба начертила в воздухе силуэт дыни и вздохнула. - И реки я знаю. Есть Москва-река, есть Яуза, а еще есть Ильмень-озеро... А к примеру, Сереж, сколько выйдет с одного крокодила чемоданов?

Теща, шелестевшая на кухне обертками, затаилась.

- Да, я думаю, чемоданов до двадцати-тридцати набираться будет. Это еще не считая мяса...

- Откуда же так много, Сереж? - Люба так удивилась, что перестала есть колбасу.

- Так ведь калифорнийские кайманы до двенадцати метров вырастают...

Пораженная такое информацией, Олимпиада Петровна споткнулась о табуретку и выкатилась в комнату.

- Скоко-скоко? - переспросила она, ошалело глядя на Тютюнина.

- Двенадцать метров, - повторил Серега.

- Двенадцать, - зачарованно произнесла теща, поднимаясь на ноги. - А в чемоданах-то получается гораздо больше.

- Правда, их еще кормить нужно, и желательно мясом, - добавил Сергей.

- Мясом? - Глаза Олимпиды Петровны сверкнули недобрым огнем, оглянувшись в сторону ванны, она Сказала: - А ведь я знаю, где взять столько мяса...

- Где? - спросил Сергей.

- Надо на нашем пруду аттракцион устроить и разрешить кормить крокодилов. В зоопарке пишут "не кормить", а мы напишем - "кормить".

- И вы, Олимпиада Петровна, думаете, что все потащат вам мясо и будут бросать крокодилам? Как бы не так! Вы что, не знаете наш народ? Они станут хлеб бросать, тряпки, коробки из-под обуви...

- Пусть бросают, - хищно улыбнулась Олимпиада. - А вот когда мы польем дорожки водой да глина раскиснет... Кто-то может и сорваться...

- Да что ты такое говоришь, мама, я даже кушать не могу! - возмутилась Люба.

Олимпиада Петровна сейчас же расцвела улыбкой.

- Да что ты, доча, мама же шутит... - И уже с другой интонацией добавила: - Шутит мама...

А Серега молчал и думал, что крокодилов нужно увозить. Немедленно вернуть в зоопарк, потому что они плохо влияют на тещу.

Первую половину ночи Сергей спал плохо. Ему снился один и тот же повторяющийся кошмар с участием ведущей популярной викторины "Звено, звено - быть слабым за-падло".

Это была девушка с лицом Кальтенбруннера, которая хватала Серегу за горло скрюченными пальцами и шипела: "Жри Галину - бланку, жри!"

Тютюнин пытался вырваться, сучил в постели ногами и будил Любу, которая мычала спросонья и зарывалась под подушку.

Часа в три ночи зазвонил телефон, и Сергей сразу проснулся, довольный, что избежал объятий девушки-Кальтенбруннера.

- Але, - просипел он в трубку.

- Это я, Кузьмич, - ответила трубка. - Ну?

- У меня получилось! - Уже по самой интонации можно было понять, что Кузьмичу хорошо.

- Подожди, я перейду к другому телефону, - сказал Серега и перебежал в большую комнату.

- Ну, говори, я слушаю!

- Короче, я сделал состав и пропустил через него бензин.

- И что, водка получилась?! - в нетерпении воскликнул Серега.

- Нет, бензин. Но зато ка-а-кой! Я такого в жизни не пил. Просто этилированный нектар какой-то.

- Эх-х! - выдохнул Серега. Он никогда не пробовал этилированный нектар.

- Одним словом, завтра можете фильтровать основное сырье... Ну ладно, пойду-ка я спать, а то эта опять ругается...

- Кто - эта?

- Да баба какая-то у меня живет. Кто такая, не могу вспомнить, а спросить - стесняюсь.

- Так это жена, наверное.

- Думаешь?

- Конечно. Уверен просто. Ты ведь жениться собирался.

- Когда?

- Давно уже - больше недели.

- Так-так... Может быть, может быть. То-то я гляжу, рубашки чистые откуда-то берутся, носки... И это... тараканы ушли и крысы. Они ведь женщин боятся.

- Слушай, Кузьмич, ты загляни в свой паспорт и тогда точно узнаешь, женился ты или нет.

- Нету у меня паспорта.

- Как нету?

- Давно нету. Я же все по загранкомандировкам - то разведка, то диверсии, то катаклизмы всякие.

- Но какой-то же документ у тебя есть?

- Есть. Аусвайс называется. Я по нему - Вернер фон Браун.

- Ух ты! Но ты все равно посмотри, может, тебе в загсе прям в аусвайсе и проштамповали?

- Ладно, Серег, посмотрю. Пошел я спать, а то эта опять ругается. Надо, что ли, спросить хоть, как ее зовут.

Положив трубку, Тютюнин, прежде чем лечь спать, наведался в ванную.

Крокодилы тоже спали, предварительно сожрав всю селедку и половину мочалки'. Они быстро росли, и теперь при кормежке Тютюнин предпринимал все меры безопасности.

- Отнесу вас прямо завтра... Пока вы здесь беды не наделали, - сказал он.

Один из крокодилов приоткрыл глаз и облизнулся, надеясь, что Серега захочет его погладить.

- Не надейся, - разгадал Сергей его черные помыслы. - Завтра же выставлю вас. Завтра же...

Утром Тютюнин встал на полчаса раньше обычного, чтобы надлежащим образом упаковать крокодилов.

К тому моменту когда он пришел в ванную комнату, его приемыши доели мочалку, кусок туалетного мыла и выпили весь шампунь. От последнего у них из пасти то и дело вылетали пузыри, которые весело кружились в воздухе, поднимаясь до самого потолка.

- Эх вы, кто же ест такие вещи, а?

С этими словами Тютюнин бросил им по селедке, и крокодильчики принялись за еду. Сергей тем временем умывался и чистил зубы.

Наконец пришло время упаковки. Хитрый Серега забросил в ванну конец старого полотенца и, как только первый крокодил вцепился в него зубами, умело его подсек, а затем замотал прямо в это же полотенце. Закрепив полученный сверток скотчем, Сергей уложил его возле стены и принялся за второго крокодила.

С ним тоже не возникло проблем, если не считать пары ударов хвостом по лицу, однако Сергей в итоге оказался сильнее и уложил обоих монстров в большой пластиковый пакет.

Затем попробовал поднять. Вместе с мокрыми полотенцами крокодилы весили прилично, однако доброе дело того стоило. Тютюнин пошел собираться.

- Сереж, а где катамараны? - крикнула пришедшая умываться Люба.

- Кайманы, Люба, кайманы... Я их сейчас на прививку понесу.

- На какую прививку?

- На какую доктор скажет...

Люба больше не спрашивала - такого объяснения ей было достаточно. Она бы поверила и в то, что доктора зовут Айболит.

Когда супруга пришла на кухню, Сергей уже допивал мутный кофейный напиток, реклама которого прописалась на всех каналах.

- Вот ты ругаешься на маму, Сергей, - начала Люба, выкладывая из холодильника еду к завтраку, - а она, между прочим, решила организовать приют для бездомных кошечек и собак...

Услышав это, Тютюнин поперхнулся "нескафе" и посмотрел на жену.

- А она тебе сказала зачем?

- Сказала, - кивнула Люба, намазывая на булку толстый слой масла. - Она сказала - вот чем мы их кормить будем.

- Кого их, Люба?

- Ну, наверное, кошечек и собак. Кого же еще?

- Ладно, пойду я. А маме своей привет передавай.

- Правда? - Люба даже есть перестала. - С твоей стороны это так неожиданно, Сереж, вот мама обрадуется!

- Это точно, - ухмыльнулся Серега и подошел к телефону. Набрав номер Кузьмича, он предупредил, что задержится.

Дорога до зоопарка была неблизкой. Сергею пришлось ехать на трамвае, на метро, а потом еще на троллейбусе.

Крокодилы вели себя прилично и, если поначалу подергивали хвостами, то под конец успокоились, и Сергей не ждал от них никаких подвохов.

В троллейбусе оказалось довольно людно. Не то чтобы совсем в гармошку, но повернуться было сложно.

- Ой, и куда это все прутся спозаранку! - недовольно ворчала какая-то пенсионерка, пихая окружающих острыми локтями.

- Не суетись, мамаша, туда всегда успеешь, - сказал каши-то молодой человек.

- Не хами, молокосос! - огрызнулась пенсионерка и больно ткнула Тютюнина в бок.

- Уй! Осторожно, бабуля! Здесь же люди.

- Да какие вы люди! Вы знаете, какая у меня пенсия? Ответить ей никто не успел. Троллейбус притормозил на очередной остановке, и в салон, потеснив людей, вошла огромная собака - водолаз или что-то в этом роде. Сзади ее подталкивала хозяйка, дама в грязных джинсах и в вязаной кофте, украшенной вылинявшей собачьей шерстью.

- Давай проходи, Дюша! Там дальше свободнее... Собака, сопя и прядая ушами, исполнила пожелание хозяйки и, опрокинув мужчину с вязанкой чайников, встала посередине троллейбуса - как раз возле Сереги.

- Ты бы еще лошадь сюда притащила! - рассердился мужчина с чайниками, поднимаясь с какого-то турка в феске, невесть как оказавшегося в столичном троллейбусе.

Турок, недовольный падением на него мужика с чайниками, тоже попытался возмущаться, однако был остановлен криком:

- В Стамбуле своем вякать будешь!