Чтение 22–й страницы книги ~Ричард Длинные руки

— А что случилось? Он ответил шепотом:

— Да все обычное. Разве барон мог знать, что два его взрослых сына погибнут, третий умрет от болезни, а четвертый утонет?… А новых детей заводить уже поздно… Вот и решил объявить наследником кого-то из внебрачных.

Я пробормотал:

— Ну… это знакомо. А почему все против?

Он раздвинул губы в печальной и циничной улыбке человека, много повидавшего и уже разуверившегося в человеческом благородстве:

— Одни потому, что у них самих в родословных не все в порядке, другие рассчитывают если не получить те земли целиком, то хотя бы отхватить кусок. К тому же здесь власть короля очень сильна, а то бы барон просто назвал своим наследником любого, кого захотел бы, — и дело с концом. Никто бы и не возразил!

— Ладно, — сказал я, — пора им заняться в самом деле делом!

Ортенберг вздохнул, лицо стало несчастным. Я кашлянул, привлекая к себе внимание, сделал несколько шагов вперед и отвесил учтивый поклон королю, а потом, подумав, добавил снисходительный полупоклон высокому собранию.

— Ваше Величество! Я ваш сосед, гроссграф Армландии, Ричард Длинные Руки. Явился с заверениями всевозможного уверения в дружественных чувствах и намерениях жить в мире и взаимопомощи!

Лицо короля Гиллеберда на миг застыло. В глазах метнулось запоздалое желание заткнуть мне чем-то рот, но я переиграл, успел сказать громко и четко. Все слышали, меня нельзя даже взять под стражу, я приехал сам. А еще я говорю о желании быть хорошим соседом, эти его советники тут же ухватятся за эти слова. Советники — люди осторожные, им слава завоевателей не нужна. Они крепят то, что есть, улучшают то, чем государство владеет. Если же и пытаются запустить щупальца в чужие королевства, то именно через торговые договоры, обязательства, долговые векселя… Наконец Гиллеберд выдавил:

— Гроссграф? Я не слышал, чтобы в Армландии появился гроссграф.

Вельможи задвигались, бросая на меня заинтересованные и в то же время ехидные ухмылки.

— Совет лордов, — сказал я, — в составе двенадцати наиболее могущественных и уважаемых сеньоров избрал гроссграфом именно меня.

— Даже двенадцати? — спросил он с сомнением. — Кто эти двенадцать?

Я перечислил всех, память держит имена и титулы легко, король мрачнел, советники указывали ему взглядами и движениями, что надо пригласить меня сесть, это же невежливо, унижающий гостя — унижает себя, наконец король буркнул:

— Среди этих имен я не услышал упоминания о сэре Хоффмане. Насколько я помню, он тоже не последний из лордов Армландии… Да вы садитесь, сэр Ричард. У нас не особенно с церемониями в узком кругу.

Я услышал в этом и зловещий намек, как насчет отсутствия церемоний, так и узкого круга. Мол, все, что здесь происходит, — не выйдет наружу, так что и жизнь твоя, гроссграф, зависит от того, сколько отдашь своего гроссграфства.

Я сел с довольной улыбкой спокойного и уверенного в благополучном разрешении дела человека.

— Граф Хоффман, — сказал я медленно, словно бы рылся в памяти, — он был против, что ничего не решало, один голос против двенадцати… К тому же граф Хоффман сейчас где-то в бегах…

Он спросил с недоумением:

— В бегах? Как это?

— Объединенные силы Армландии, — пояснил я, — взяли его замок и рассеяли в коротком сражении его войско. Сам Хоффман с десятком слуг успел убежать, но теперь эту фигуру, Ваше Величество, можно просто сбросить с шахматной доски. У него нет ни замка, ни земель, ни войска, ни влияния… Он сглупил, выступив против мнения двенадцати лордов, а это очень большая ошибка! Думаю, такой человек нигде не найдет поддержки. Нигде.

Советники зашушукались, на меня поглядывают осторожно и прощупывающе. Волны магии накатывают чаще, чем морские на берег, но с тем же успехом. Я сидел в раскованной, но почтительной позе, всем видом показывая, что уверен как в собственной мощи, так и в мудром и дружественном отношении короля державы, с которой граничу.

Король пожевал в глубокой задумчивости ус, глаза то и дело бросают на меня острый взгляд, но тот расшибается о мой нездешний доспех неприятия магии. Единственное, что я ощутил, король владеет хотя бы началами магии, а то и не только началами.

— Гм, — сказал он наконец, — что ж, раз так получилось неожиданно… то обсудим вчерне наши взаимоотношения.

Он щелкнул пальцами, сказал несколько быстрых слов на непонятном наречии, снова щелкнул пальцами. Между нами появился легкий столик, на тарелочках множество мелких пирожков и два кубка на высоких ножках изящной работы, инкрустированные мелкими драгоценными камешками.

— Спасибо, Ваше Величество, — ответил я, успев подавить в себе чувство изумления. — Это очень кстати, я проголодался в пути…

Он нахмурился, уязвленный, я мог бы раскрыть рот и смотреть в ужасе, но я быстро жру пирожки, сделал пару глотков вина, определив прикосновением кольца, что ни отравы, ни другого вредного зелья нет, с удовольствием похрустел слоистым пирожным, затем сосредоточился, представил глиняную чашку, которую сам когда-то делал, и, едва появилась в моих пальцах, тут же представил горячий ароматный кофе.

Король и советники округлили глаза. Я с великим удовольствием сделал глоток, горячий напиток бодрящей струей прокатился по пищеводу и сразу начал наполнять мышцы силой, а мозг очистил от следов усталости.

— Гм, — произнес Гиллеберд, он смотрел на меня внимательно и с некоторым опасением, — странный запах…

— Простите, Ваше Величество, — произнес я с раскаянием, — но мы так привыкли к чашечке кофе на десерт, что у меня это почти само собой…

Я создал вторую и подал королю. Тот принял с великим сомнением, советники сразу же придвинули головы. Ноздри их дергались, как у кроликов, я почти видел, как в мозгах бешено крутятся колесики, выискивая нужную информацию, но увы…

Гиллеберд, быстро прикинув все за и против, осторожно отхлебнул. Советники смотрели на монарха испуганными глазами. Он сделал второй глоток, прислушался к ощущениям. После третьего глотка лицо расплылось в сдержанной улыбке.

— Должен сказать, сэр Ричард, — произнес он, — ваш напиток хорошо прочищает мозги… И даже в руках прибавилось силы.

— Да пустяки, — отмахнулся я. — А какие у вас чудесные пирожки! Теперь тоже буду делать такие;

Я сосредоточился, и на моей пустой тарелке появились один за другим три пирожка. Я взял один, хотя уже налопался, откусил и запил глотком кофе.

Гиллеберд нахмурился, уязвленный, долго молчал.

Лицо его двигалось, я старался понять, о чем думает, потом сообразил, что, в свою очередь, пытается создать кофе, но, увы, для этого мало его просто попробовать. Это не стандартные пирожки, эти я знаю, из чего пекут, а что такое кофе — ни один маг не знает, даже не видел зерен и не предполагает, что с ними делать, как сорвать с ветки…

— И что же, — проговорил наконец Гиллеберд, — вы нам предлагаете?

Я улыбнулся как можно шире и дружелюбнее.

— То, чего мы все хотим больше всего на свете!… Нет, не баб, а мир и дружбу! Взаимовыгодную торговлю. Низкие пошлины, открытые рынки, безопасность на дорогах, щедрые инвестиции, защита прав торговли и добывателей.

Советники начали поглядывать на меня с одобрением. Гиллеберд перехватил их взгляды, нахмурился.

— Это понятно, — заявил он, чуть повысив голос. — Однако у нас в Армландии есть более глубокие интересы. Вообще-то самое разумное, что вы можете сделать, это принять наше высокое покровительство. Вы уже понимаете, что от Вексена вы слишком далеко… Случись что, Барбаросса вам не поможет.

Я светло улыбнулся.

— Ваше Величество, смею вас заверить, что любому захватчику в Армландии будет совсем не весело! Лорды моей страны отважны, замки их крепки и надежны. Понадобится целая армия, чтобы пройти Армландию всю, да и то в тылу останутся непокоренные замки. Не думаю, что где-то найдется сумасшедший…

Советники закивали, соглашаясь, что вторгаться в Армландию — сумасшествие. Побеждать нужно дипломатией, торговыми договорами, кабальными соглашениями, хитро составленными союзами…

Гиллеберд сказал раздраженно:

— Я имею в виду, что в составе моего королевства исчезли бы ненужные границы, таможенные сборы, а королевские войска сумели бы на всей территории обеспечить мир и безопасность всем без исключения!

Я почтительно поклонился.

— Очень мудрые слова, Ваше Величество. Я счастлив, что вы наш могучий и мудрый сосед, на которого будем и впредь смотреть с уважением и почтением. А также с радостью выслушивать советы и рекомендации!

Он поинтересовался с едва заметной угрозой в голосе:

— Советы?

— И рекомендации, — добавил я. — Мы ведь соседи, не так ли?…

Он помолчал, глядя на меня исподлобья. Я видел растущее раздражение, слишком неуступчив этот новоиспеченный гроссграф, но где же Хоффман, тот должен в таком случае явиться прямо к нему… или неудачливый вассал страшится показаться ему на глаза и планирует сам собирать войска для реванша?

Советники застыли, гроза приближается, я спокойно выдерживал грозный взгляд короля, по крайней мере с виду спокоен, а что трясусь внутри, никто не видит, так что не трясусь, я тверд и холоден…

Гиллеберд нахмурился:

— Ладно, мы так сразу не договоримся. Придется прервать нашу беседу на некоторое время…

ГЛАВА 8

Он щелкнул пальцами, сказал нечто резкое, взмахнул обеими руками. Двери распахнулись, вошли, чугунно шагая, оба гиганта. Теперь я видел, что это не люди. Не только слишком огромные, но дубовый пол почему-то трещит и прогибается под их весом.

Я повернулся к королю и быстро щелкнул пальцами. Как и король. В трех шагах от меня, а это рядом с королем, возник красный демон. Зловеще-багровый свет ада растекся во все стороны и приглушил радостные светильники.

Советники ахнули, как испуганные мыши, прыснули во все стороны. Король застыл, демон с ним рядом, несокрушимая глыба раскаленного металла, чуть покачивается, словно выбирая, на кого ринуться.

Я сказал быстро:

— Ты знаешь, что делать. Уничтожишь все живое! Гиллеберд вскрикнул:

— Сэр Ричард! Вы не так поняли…

— А как? — спросил я жестко.

Гиллеберд снова щелкнул, проговорил фразу длиннее и в другой интонации. Гиганты подошли, остановились, затем неумелыми движениями взялись за стол… он тут же рассыпался в их руках на мелкие щепки.

Гиллеберд сказал с досадой:

— Эх, я ведь уже научил было убирать столы!… Ладно, уходите.

Гиганты механически повернулись и пошли обратно. Я повернулся к демону и за секунду до того, как он исчезнет, сказал мирно:

— Отбой. Стань незримым и следи за всем. Если что… то сам знаешь… в живых — никого. А дворец — сровнять с землей.

Лицо Гиллеберда стало такого же цвета, как и его борода, только без ее блеска. Советники страшились даже смотреть в мою сторону.

— Ваше Величество, — сказал я с прежней почтительностью, — общеизвестно, что тот, кто идет стричь чужих овец, возвращается чаще всего стриженым сам. Погнавшись за чужим зайцем, можно получить по морде от неучтенного фактора. Ваши мудрые советники, вам подскажут, что самое тяжелое поражение бывает у великих королей, как только они решают, что им все удается.

Гиллеберд молчал, глаза двигались в орбитах, стараясь увидеть демона, который стал незримым. Один из советников сказал дрожащим голосом:

— Сэр… сэр…

— Ричард Длинные Руки, — подсказал я с учтивым поклоном, — гроссграф Армландии, бургграф, граф и много чего еще в большом ассортименте.

— Сэр Ричард, я могу вас заверить, что мы… что желаем успешной торговли и сотрудничества! Я поднялся, отвесил почтительный поклон.

— Я понял так, Ваше Величество, что аудиенция закончена? Тогда разрешите откланяться и еще раз заверить, что мы изволим желать жить в мире и согласии со всеми соседями. Тем более что в королевстве под вашим мудрым руководством хорошо развиты промыслы, которых у нас почти нет, и потому торговля между нашими державами будет взаимовыгодной. Остаюсь со всевозможнейшим почтением… Нет, провожать меня не надо, дорогу уже знаю. У меня хорошая память, Ваше Величество!

Еще раз поклонившись, от этого жеста голова не отвалится, я повернулся и пошел к дверям. На спине чувствовал взгляды советников и самого короля, между лопатками жжет, хотелось свести их вместе.

В зале, который только что был пуст, теперь полно придворных. Самая большая группка окружила Райдера де Ортенберга. Он оглянулся на меня все еще бледный, в глазах мольба.

— Все отлично, — сказал я громко, приближаясь к ним. — Его Величество получил благодаря вашим решительным действиям важную для него и королевства информацию. Уверен, вам будет вынесена благодарность и будет милостивое похлопывание по плечу перед строем.

Он с великим облегчением выдохнул. Рыцари зашушукались, на меня смотрят с трусливой враждебностью. Я повернулся к выходу из дворца, меня провожать не надо, как уже сказал, в это время из дверей бокового зала вышел Бальза, управитель. В отличие от пышно разодетых вельмож он переоделся в нечто вызывающе скромное, чуть ли не как простолюдин, вроде торговца средней руки, да и держится почти смиренно. Тем более заметно, как подобострастно кланяются ему вельможи, а вместе с ними очень нехотя отвешивают поклоны гордые родовитые рыцари.

Бальза отвечал либо учтиво, либо вообще не замечал поклонов. Я мысленно поаплодировал его сметке: лучше притвориться, что не заметил поклона, чем ответить недостаточно учтиво.

На ходу он шепнул нечто на ухо одному из вельмож, тот кивнул и тут же удалился, всем видом показывая, что здесь ему среди такой шантрапы делать нечего, раз уж ему дадено поручение самим господином Бальзой.

Толпа раздалась, Бальза двинулся дальше, массивный, как цистерна с жидкими отходами, и такой же опасный. По обе стороны прохода ему торопливо кланялись, пряча глаза. Острые глазки Бальзы моментально вычленили меня из пестрой массы высокопоставленных лакеев. Ярость метнулась в них такая лютая, что по моей спине пробежали мурашки.

— Сэр Ричард, — прошипел он, — между нами имело место быть, так сказать, недоразумение… Я весьма, да, весьма о случившемся… Надеюсь, что все удастся поправить, ведь чего в жизни не случается…

Он растянул губы в улыбке, чтобы все видели, как ласково разговаривает со мной, но двусмысленность слов заставила меня насторожиться еще сильнее. Я тоже улыбнулся, надеюсь, зловеще, старался, ответил с легким поклоном:

— Да, жизнь преподносит сюрпризы. Но каждому дает и второй шанс.

Он рыкнул, не сводя с меня ненавидящего взгляда:

— Это да, это верно.

— Надо только его заметить, — добавил я. — Со своей стороны, уверяю, что я — примерный христианин. И за все воздаю сторицей.

Он вздохнул и сказал сквозь зубы:

— Если, конечно, успеете.

— Кто-то в конце концов не успевает однажды, — ответил я философски. — Могу не успеть я, но можете не успеть и вы, господин Бальза.

— Я всегда успеваю, — возразил он.

— Нельзя успевать всегда и везде, — сказал я. — Чем больше вы успевали в прошлом, тем больше вероятность, что не успеете в следующий раз.

Он отошел к следующему гостю, там обменялись поклонами, но даже когда я прошел на другой конец зала, чувствовал на спине, выходя из дворца, его ненавидящий взгляд.

Обратный путь мы с Зайчиком преодолели еще быстрее. Я только прижимался к шее, обхватив ее обеими руками, роскошная грива покрыла защитным щитком, в ушах рев встречного урагана, стука копыт уже не слышу.

Уверен, что скажи я Зайчику, мол, неси в Амальфи, он не станет расспрашивать, где это. В его памяти отложилась данная точка в пространстве, а дорогу находит, как перелетные птицы, что, вылетев из неприметного скворечника, почти год жируют за десять тысяч километров в Африке, а потом по прямой возвращаются именно в этот скворечник, ничего не забыв, нигде не заблудившись.

Думаю, сейчас советники наперебой уверяют Гиллеберда, что Армландию проще захватить торговыми соглашениями, накрепко привязать к себе, а потом уже и проглотить без всякого сопротивления.

В Армландии как раз множество залежей железа и прочих руд, здесь самая лучшая овечья шерсть, здесь кожи, строевой лес, но все производство — в Турнедо. Так что советники не зря уверены насчет привязки такого сырьевого придатка к их королевству.

Впереди возник и стремительно приблизился замок на высокой горе. Мы оказались посреди многочисленного воинского лагеря, звуковая и ударная волна сжатого воздуха пошла по лагерю, опрокидывая палатки.

Воины вскакивали, хватались за оружие и ошалело смотрели, как из ниоткуда появился страшный черный конь с багровыми глазами. Пес сделал вокруг нас круг, вроде бы охраняя, сел и раскрыл пасть, часто дыша.

Я выпрямился в седле, помахал рукой.

— В Багдаде все спокойно, — сообщил я. — Но не спать, не спать!… Нам предстоят самые великие битвы!

Зайчик повернулся к замку и рассматривал оценивающе, мол, одним прыжком достичь или же прикинуться простой конягой и взбираться долго и нудно, кряхтя от натуги?

— С кем битвы? — крикнул вдогонку один из рыцарей.

— Не с кем, а с чем…

Зайчик не стал наворачивать круги, а помчался прямо к воротам. Мне пришлось вцепиться в ремни, чтобы не сползти на круп.

Митчелл лишь вытаращил глаза, когда я сказал, что с королем Гиллебердом все улажено. Поддерживать Хоффмана не будет и тем более не попытается оттяпать что-то еще. И что вообще между королевством Турнедо и Армландией нужно наладить торговлю: у них есть много такого, чего нет у нас. Митчелл наконец кивнул, не все еще поняв, а барон Альбрехт рассматривал меня очень внимательно.

— Все это звучит невероятно, — произнес он холодновато. — Я вижу массу неясных моментов…

— Прямо массу?

— И большую, — заверил он. — Массив даже. Я не стану касаться способа, которым вы достигли королевства Турнедо за то время, что требуется подняться от подножия этой горы в замок…

— И правильно делаете, — одобрил я. — Сразу видно благородного человека! Не стоит дворянину вникать в мелочи.

Он кивнул:

— Я тоже так подумал. Но… Я прервал:

— Знаете, барон, я в своей гроссграфкости не изволю освещать всякую ерунду светом своей мудрости. Вы, помню, не верили и во взятие этого замка, и в Инкризера, и даже в то, что удержу Сворве. И что же?… Можете не верить и в наши добрососедские отношения.

Он хмыкнул, ничуть не обидевшись.

— В добрососедские отношения вы сами не верите, не прикидывайтесь. Я просто усомнился, что король Гиллеберд вот так взял и отказался от притязаний поставить Армландию под свой контроль. А то и ввести ее в свое королевство.

На этот раз я скривил губы точно так, как он.

— Можете поверить, отказался.

— Надолго ли? — спросил он вкрадчиво.

— Хороший вопрос, — согласился я. — Это зависит…

— От чего?

— От многого, — сообщил я. — В первую очередь от нас.

Он посмотрел внимательно, в серых глазах заслонка, но проговорил уже другим тоном:

— Знаете, гроссграф… я начинаю иногда верить, что вы доживете до завтрашнего дня.

— Доживу, — пообещал я. — И станцую на могилах своих недругов. Я такая вот разновидность новохристианина: непрощающая.

Он поклонился:

— Я, с вашего позволения, пойду подготавливать владения Хоффмана к обороне. Осчастливленному Будакеру помощь не помешает.

— Сильно не усердствуйте, — предупредил я. — Холодная война перейдет в горячую не скоро, не стоит надрывать экономику. Лучше посмотрите, чем нам выгоднее торговать. Король Гиллеберд, не сумев поставить нас под контроль с помощью мечей, попробует сделать это с помощью экономики. Будьте настороже.

Он подумал, поморщил лоб, заслонка из глаз исчезла, я наконец-то увидел сдержанное восхищение.

— Граф… Откуда вы такое знаете?

— Я не знаю только, — ответил я, — в каком кармане вы мне фигу скрутили. Зато все остальное…

У подножия горы остались только пешие, а конное рыцарство пировало в замке, слонялось по двору, взбиралось на крышу, чтобы оглядеть мир с высоты, а потом рассказывать дома, что побывали в ужасном замке, о котором столько слухов.

Конечно, в тесноте засрут все, но побывавшие в замке с особым жаром, уже как участники, разнесут весть о наших блистательных победах по всей Армландии.

В залах места не хватало, столы пришлось поставить и во дворе. Я заметил за одним столом и тех, кто перешел ко мне, оставив службу у Хоффмана, но промолчал. Пусть они добавят жутких деталей, как очевидцы, приврут, что опять же работает на мое имя.

Я то и дело опускался в самую охраняемую комнату. Устройство, признавшее меня хозяином, всякий раз встречало мигающими огоньками, я догадывался, что чувствует мое желание помочь, восстановить, запустить двигатели в полную мощь, но не умеет подсказать, что делать, а я, хоть по ай-кью или каким-то другим признакам и близок его прошлым хозяевам, но, увы, из другой школы…

Оставшись в Зале Железных Стен, я рассказал, постоянно оглядываясь на зияющий коридор, про нуль-туннель в замке Сворве, куда отправлюсь отсюда немедленно, пора подумать и о себе, то есть о Юге, о странной установке в другом моем замке и про то, что нужно обратить особое внимание на руины старых замков, чем старше, тем лучше. Я могу найти там то, мимо чего другие пройдут.

Комната безмолвствовала, но я чувствовал, что меня понимают, мне сочувствуют, мне желают успеха, но помогать и защищать могут только здесь. Даже в самом замке я уже без защиты: радиус, увы, невелик, да и тот сокращается с каждым десятилетием.

— Ладно, — сказал я, поднимаясь, — я вернусь, надеюсь, с хорошими новостями. Бди! Мы с тобой — команда.

ГЛАВА 9