записку, по которой Сашу должны были посадить на пароход - тот как раз
отправлялся в нужном направлении.
неуклюже прижимая к груди вещевой мешок Саши, в котором сейчас
находилась связка сушеной тарани и полбуханки хлеба - паек, полученный
вЧК.
посудина с высокой трубой, пробитой осколками. Из пробоин фонтанчиками
выплескивался сизый дым, стекал на палубу и стлался по ней, -
казалось, крашенная суриком железная палуба раскалена, дымится,
вот-вот взорвется и пароходик взлетит к небесам.
подтеках надпись на скуле парохода.
так держись за спасательный круг. Еще лучше - пробки надень, так и
сиди.
покраснел. - Я этот "Демосфен" знаю. Что ни рейс, то авария. На
прошлой неделе дал течь, его буксир спасал. Насилу дотянул до берега.
И потом, я везучая. Словом, за меня не беспокойся. Дай-ка мешок!
остаться?
сирены. К причалу подходил большой транспорт. Вот с высокого
корабельного носа швырнули на берег легость - груз с разматывающимся
линем. Транспорт стал швартоваться.
нас...
вспомнилось: утром, когда вернулась с Катей из умывальной, на
подоконнике обнаружила граненый стакан с водой и в нем - розу. Позже
Журба вызвался проводить девушек в столовую и устроил так, что они
быстро и сытно позавтракали. А потом он же битый час висел на
телефоне, обзванивая десятки людей в порту, пока не выяснил все
необходимое о пароходе. И в заключение приволок хлеб и тарань - Саша в
спешке забыла, что надо позаботиться о еде на время поездки... Ну и
Журба!
мешок, повернулся и быстро пошел назад. И огромный револьвер в нелепой
кобуре прыгал и колотился по его тощему боку.
глаза на подругу. Но Кате было не до нее. Прижав к щекам ладони, она
во все глаза смотрела на группу моряков, спускавшихся по трапу с
подошедшего транспорта. Вот она стала клониться вперед, сделала шаг к
морякам, еще шаг - и вдруг ринулась к одному из них. Высокая, с
разметавшимися по плечам черными волосами, в туго перепоясанной
солдатским ремнем черной короткой кожанке, надетой поверх цветастого
легкого платья, бежала Катя по выщербленным каменным плитам причала.
котором стоял, и сам стал камнем: расставленные и чуть согнутые в
коленях ноги в брезентовых брюках, распахнутый на здоровенной груди
синий китель, широкое лицо, едва видное из-за надетого на плечи
колесного станка пулемета "максим".
3
фигуркам на причале, махала, и улыбалась им, и вытирала слезы,
которые, казалось, сами бежали из глаз. Она была счастлива. Счастлива,
что все так хорошо получилось у Кати. И верила: Катино счастье - и для
нее самой, для Саши, доброе предзнаменование. И у нее тоже все будет
хорошо. Да и как может быть иначе, если сейчас ярко сияет солнце и
море рядом, вот оно, море, нагнись - и достанешь рукой, доброе и
ласковое после столь долгой разлуки...
по округлым зеленым волнам. И все отодвигался берег, и сизая легкая
дымка постепенно затягивала и город, и порт, и причал...
устроиться. И удивленно наморщила лоб. На палубе, ближе к носу,
прислонившись к каким-то ящикам, сидела... Стефания Белявская!
явились к ней с обыском. Сейчас перед Сашей была не капризная
изнеженная барынька, а этакая баба из простонародья, рано поблекшая и
располневшая. Вот она поправила косынку на шее, расстегнула пуговицы
грубой кофты, стащила ее с плеч. Мужчина с желтым, одутловатым лицом,
что сидел рядом, принял кофту, положил себе на колени.
старье, небрит, грязен. Да и выглядит пришибленным, жалким. Может,
маскарад?"
Белявский и вправду мог обнищать, опуститься.
кисет мужчине, сидевшему по другую сторону от жены. Саша оглядела и
этого, второго, профессионально запоминая незнакомца. Мужчина был в
такой же рвани, что и Белявский, но держался иначе. Он производил
впечатление сильного, уверенного в себе человека.
ВТОРАЯ ГЛАВА
входа прогуливался часовой. В стороне стоял оперативный транспорт -
автомобиль и две пролетки.
и улица, и этот дом, и часовой, - Саше казалось, что она узнала бойца
комендантского взвода, одного из слушателей политкружка, которым
руководила по поручению партячейки. Она улыбалась и все ускоряла шаги.
что направляется она к подъезду охраняемого им учреждения, на всякий
случай загородил крыльцо.
с независимым видом прошагала по тротуару.
сказала сотруднику, что ей надо к председателю.
коменданта?
родном учреждении, хотя отлично понимала, что сейчас здесь работают
другие люди, ее не знают и со своими претензиями она выглядит просто
глупо. Понимала все это, досадовала на себя, но побороть этого чувства
не могла и потому злилась еще больше.
делу домогается встречи с председателем УЧК юная посетительница.
и неплохим работником. Но сейчас она почти ненавидела его. Ведь по
поручению Андрея Шагина она сама выбрала для ЧК это здание, сама
размещала все отделы и службы, добывала столы, телефоны, сейфы... И
вот теперь какой-то новичок допрашивает ее снисходительно и дотошно,
как постороннего человека.
голову!
Это был незнакомый ей человек. И все же, когда наконец комендант
сдался и снял трубку телефона, она задержала дыхание: вдруг именно
сегодня, в эти часы вернулся в город и занял свое место в ЧК
председатель Андрюша Шагин!..
пропуск, Саша стала подниматься на второй этаж, где располагался
кабинет председателя. Она была на половине пути, когда вверху хлопнула
дверь и на лестничной площадке появился мужчина. Высокий, очень худой,
с густой и совершенно седой шевелюрой, раздвинутой прямым пробором на
крупной лобастой голове, он стоял на лестнице и разглядывал Сашу.
да это же...
жесткую щеку, - дорогой мой, милый Кузьмич!
плечи.
дверь председательского кабинета.
Херберт Фрэнк
Конан-Дойль Артур
Андреев Николай
Корнев Павел
Глуховский Дмитрий
Муркок Майкл