Чтение 22–й страницы книги ~Жестокий мир мужчин~

Анатольевичем, если это возможно. Моя фамилия Верховцева...

- Заходите, я сейчас узнаю...

Я оказалась в просторном холле, а девушка стала торопливо подниматься по
лестнице на второй этаж.

Я огляделась и даже присвистнула: дела Гаврилова явно шли в гору. Старый
купеческий особняк ему достался по наследству, весь первый этаж занимала
когда-то его бабушка. На втором этаже жили две одинокие старушки. Удобства в
доме отсутствовали, и бабули очень тяготились этим. Вступив во владение
первым этажом, Гаврилов продал свою квартиру, купил в новом районе две
однокомнатные и переселил в них соседок-пенсионерок.

Старушки остались довольны, а художник получил купеческий дом в свое
полное распоряжение.

Второй этаж был чуть меньше первого, сломав наверху все перегородки,
Гаврилов устроил там прекрасную студию. После чего деньги у него кончились,
и первый этаж оставался таким же, каким был при его бабушке. Старые обои в
цветочек, мебель пятидесятых годов...

Теперь холл поражал дорогой отделкой, огромным ковром и хрустальной
люстрой. Да, многое изменилось за эти пять лет.

- Привет, - услышала я, а повернувшись, увидела, как Гаврилов спускается
по лестнице.

- Здравствуй. - Я улыбнулась и пошла ему навстречу. - Ты работал?

- Нет. Валялся на диване и читал о жизни Леонардо. Очень поучительно,
скажу я тебе. Но если бы даже и работал, по случаю твоего визита с радостью
бы забросил все. Сто лет не виделись, да?

- Лет пять, - поправила я. - О делах не спрашиваю. Судя по всему, они в
порядке.

- Не жалуюсь. Что называется, попал в струю. Хорошо это или плохо для
художника - еще вопрос, но хорошо жить мне нравится. Хочешь, поднимемся в
студию?

- С удовольствием, - согласилась я. Студия осталась прежней, просторной,
светлой, широкие окна без занавесок, картины...

- Выставку готовлю, - словно извиняясь, заметил Гаврилов.

- Я была в Доме искусств, услышала по радио и посетила...

- А мне говорили, что ты живешь затворницей, - усмехнулся он.

- Людям свойственно все преувеличивать. Около часа мы беседовали только о
его картинах, некоторые я видела впервые и очень заинтересовалась ими.

- А ты изменился, - констатировала я с некоторой растерянностью.

- Наверное, только дураки не меняются, мне скоро сорок, на многое
начинаешь смотреть иначе, другими глазами, так сказать...

В этот момент я остановилась в удивлении, потому что обнаружила свой
портрет. Без рамки, небольшой по размеру, он стоял возле стены, и в первое
мгновение я даже не узнала себя, так странно выглядело лицо на полотне.

- Не помню, чтобы я тебе позировала, - улыбнулась я.

Гаврилов поставил портрет на стол, посмотрел на него и усмехнулся:

- Года три назад мне пришло в голову... Ты не желала ни с кем общаться, и
я написал по памяти...

- По-моему, я здорово смахиваю на колдунью. И почему здесь у меня темные
волосы? Это видение художника?

- Прихоть, - улыбнулся Гаврилов. - Я был влюблен в тебя, ты
догадывалась?

- Нет.

- Ну и хорошо. Ты никого не замечала вокруг, у тебя был твой Илья, а
остальные вроде бы вовсе не существовали. Сначала подобное кажется обидным,
потом привыкаешь, а через некоторое время даже начинаешь считать вполне
естественным. Когда мы перестали видеться, я вдруг понял, как мне недостает
тебя. И вроде бы злился, а еще написал твой портрет. Теперь это выглядит
мальчишеской выходкой. Но портрет мне нравится, хотя, конечно, это не
портрет вовсе, а жалоба на жизнь бедного провинциального художника.

- Насчет бедности ты переборщил, - засмеялась я.

- Я имею в виду духовное оскудение. Сейчас все кому не лень считают своим
долгом швырнуть в мой огород увесистый булыжник.

- Это потому, что ты деньги зарабатываешь, - утешила я.

- Конечно. Какой-то идиот выдумал, что талант и бедность друг без друга
не существуют и быть богатым вроде бы стыдно. Чепуха. Талант либо есть, либо
его нет, а все остальное - вторично.

- Меня радует, что ты богатый талант, - засмеялась я и устроилась в
кресле возле огромного окна.

- Ты ведь не просто так пришла. Что случилось? - спросил Гаврилов,
подходя ближе.

- Скоро возвращается Илья.

- Я помню. - Он кивнул и стал смотреть в окно. - Но есть что-то еще...

- Есть, - согласилась я. - Наверное, это звучит довольно глупо, но я
решила выступить в роли частного сыщика.

- То есть? - удивился Гаврилов.

- Я пытаюсь выяснить, что в действительности изошло той ночью.

- И что, удалось посрамить милицию?

- Я нашла человека, который видел убийцу Андрея, - уверенно заявила я.

Гаврилов нахмурился, потом отошел к столу, налил в две рюмки коньяка и
направился ко мне.

- Это ведь не шутка? - тихо спросил он.

- Нет.

- Господи. - Он покачал головой. - Разумеется, это не Илья... не хотел бы
я пережить такое...

- Я и тогда знала, что это не Илья, но... в общем, ты прав. Я не могу не
думать о том, что, если бы этот свидетель сказал тогда правду...

- Давай-ка выпьем, - усмехнулся Гаврилов, мы выпили и некоторое время
сидели молча. - Этот человек, я имею в виду убийцу, кто-то из наших? -
спросил Гаврилов минут через пять.

- Я не знаю, кто он. Свидетель утверждает, что в ту ночь видел его
впервые.

- И что ты думаешь?

- Что я могу думать? Я хочу найти этого человека.

- А зачем? - несказанно удивил он меня своим вопросом.

- Немного странно, не так ли? - спросила я.

- Что странно: мой вопрос или то, что ты так стремишься узнать правду?
Илья возвращается, может быть, не стоит ворошить прошлое? А ну как то, что
ты узнаешь, окажется тяжелым ударом...

- Тебе что-нибудь известно? - насторожилась я.

- Конечно, нет, - вздохнул он. - Для всех нас происшедшее было совершенно
неожиданным, каждый в отдельности и все вместе пытались докопаться до сути.
И ничего...

- Убийца кто-то из наших, - повертев рюмку в руке, заметила я. - Я имею в
виду, кто-то, кто хорошо знал всех участников событий. Андрея застрелили, а
пистолет оказался в машине Ильи.

- Я что, в списке подозреваемых?

- Ты? - удивилась я. - Если честно, тебя в роли убийцы ч не могла бы
представить.

- А кого? Кого из общих знакомых ты могла бы увидеть в этой роли?

Я задумалась, а потом проронила:

- Но ведь кто-то его убил?

- Это единственный непреложный факт, - согласился Гаврилов. - У тебя есть
описание предполагаемого убийцы?

- Самое общее: высокий, красивый, волосы темные.

- Слава богу, не похож на меня, - хмыкнул он. - Но два десятка людей,
которым такое описание подходит, я берусь перечислить прямо сейчас.

- И у всех был повод убить Андрея? - усмехнулась я.

- С поводом дело хуже, - кивнул Гаврилов. - Лично я его просто не вижу,
ни тогда, ни сегодня.

- Ты говорил, наши общие знакомые пробовали докопаться до сути. И какой
повод называли они?

- В основном тот, что прозвучал в суде. - Гаврилов отвел глаза и добавил:

- Ревность.

- То есть был кто-то...

- Был, - перебил он. - Например, твой Илья...

- Илья никогда не ревновал меня! - Я вроде бы повысила голос, стало
стыдно, я закусила губу и, помедлив, добавила:

- Извини.

- Это ты извини, если я ненароком скажу неприятные вещи. Видишь ли, мы
все тогда были влюблены в тебя... странно, что тебя это удивляет. - Гаврилов
засмеялся. - Очень красивая девушка, доброжелательная, веселая, к тому же
умница. Ты терпеливо слушала весь тот бред, что мы изрекали, и тебе вроде
даже было интересно. Будь ты свободна, возникло бы неизбежное соперничество,
но ты была совершенно поглощена своей любовью, поэтому все мы оказались в
равном положении и в конце концов смирились. Однако с Андреем ты проводила
больше времени, и, когда все случилось, мудрые головы вспомнили пословицу
"Дуракам везет" и решили: а почему бы и нет? В конце концов, Андрей
симпатичный парень, краснобай, а ты юное, неопытное создание и т. д. и т. п.

- Ты это серьезно? - удивилась я.

- Абсолютно. Каюсь, даже я склонялся к подобной мысли. У Ильи свои
представления о гордости и все такое... Ты меня понимаешь. Его поведение на
суде подтвердило наши догадки, а потом и твое затворничество. Искупление
грехов. Когда один из соперников сходит в могилу, а другой отправляется по
этапу, женщины ищут утешения в монастыре.

- Интересная мысль, - хмыкнула я.

- Скорее банальная. Но ведь это не правда, так? А выглядит правдоподобно.
Это я к тому, что все наши предположения гроша ломаного не стоят. Выглядят
логично, но за ними ничего.

- И все-таки Андрей погиб, но Илья не убивал его...

- Да... - Гаврилов смотрел на одну из своих картин и криво усмехался. -
Ты пришла ко мне, чтобы узнать, у кого был повод это сделать?