Чтение 22–й страницы книги ~Право выжившего~

Загружаемся в "БМП" - и понеслись...

Когда зеленые "Жигули" остановились у добротного восьмиэтажного дома
пятидесятых годов - их в народе именуют генеральскими, - Косарев удивился:

- Этот ханыга в таком доме проживает?

- Ну да. Тут еще глава администрации и директор "почтового ящика" живут.
Это опера в хрущобах ютятся, а карманнику не положено.

На звонок в дверь долго никто не открывал. Наконец послышались шаркающие
шаги.

- О, Владимир Андреевич, как я рад тебя видеть! Башка покачивался, от
него несло перегаром, под глазами лежали синие тени. Он попытался придать
своему помятому лицу счастливое выражение.

- Привет, Башка.

- А товарища твоего что-то не узнаю.

- Еще узнаешь, - успокоил его Косарев. В комнате, пригласив незваных
гостей сесть, Башка как бы невзначай положил газету на край стола. Мартынов
заметил этот маневр, приподнял газету и ткнул пальцем в три хрустящих
стодолларовых купюры нового образца.

- Откуда?

- Да так, отдают люди старые долги.

- Как живешь-то, Башка?

- Неплохо. Бабулька жива.

- Все так же пьет?

- Этим и держится.

- Все по карманам лазишь?

- Ни в коем случае.

Башка изложил ту же историю о барахолке, которую недавно рассказывал
Матросу.

- Да, такие люди оставляют промысел. Скоро совсем профессия измельчает, -
вздохнул Мартынов.

- Точно говоришь, товарищ начальник. Раньше какие люди были. Какие
времена. Какие бригады сколачивали. Какие понты на гастролях держали.

- Было дело.

- Я ведь еще с Коротышкой Аденауэром работал.

Слышал о нем? .

- Как не слышать.

- Живая легенда!

Коротышка Аденауэр был всесоюзно известный вор-карлик. Братва
использовала его в самых необычных ситуациях. Сажали в бидон из-под сметаны,
чтобы он проник в магазин и отключил ночью сигнализацию. Посылали в коробках
из-под почты. Но самое невероятное использование нашли ему карманники. Они
клали его как младенца в коляску, совали ему в рот сигарету, он пыхтел ею,
вокруг собиралась совершенно обалдевшая толпа, а в это время ловкие пальцы
чистили карманы, и "писки" резали сумки. Это и называется "создать понт" -
то есть собрать толпу для работы.

- Помощь твоя требуется, - сказал Мартынов. - Не откажешь?

- Как можно, - наигранно бодро отозвался Башка.

- Надобно одного человечка найти.

- Все кого-то ищут.

- Кто "все" ?

- Да так, к делу не относится. Кого искать? - спросил Башка, поднимаясь с
кровати. Он плеснул себе в стакан воды из литровой банки с этикеткой
"маринованные огурцы" и начал жадно глотать.

- Соседей твоих, - Мартынов положил на стол две фотографии. - Всеволода
Гарбузова, и Марата Гулиева.

Башка поперхнулся и судорожно закашлялся. Откашлявшись, вытерев рукавом
лицо и пряча глаза, он покачал головой:

- Я их плохо знаю. Где искать? Я человек старый, больной, всеми
позабытый-позаброшенный.

- Не прибедняйся, Башка, а то у меня сейчас слезы на глаза навернутся, -
усмехнулся Мартынов.

- Не, тут глухо. Хотя, конечно, можно попытаться, но я не гарантирую,
потому что... - начал вяло тянуть волынку карманник, и стало понятно, что
искать никого он не намерен.

- Значит, считай, что тебе не повезло, - негромко произнес Косарев.

- Это почему? - насторожился Башка, подумав, что этот человек ему не
нравится. Похоже, он относится к худшей категории легавых - угрюмым фанатам.
Такие, чтобы раскрутить дело и запихнуть какого-нибудь беднягу-урку за
решетку, готовы земной шар перевернуть вверх тормашками.

- Потому что я человек трепливый, - Косарев вытащил сигарету, подошел к
окну, распахнул форточку, чтобы проветрить комнату, и затянулся. - Могу
невзначай проболтаться кому-нибудь о твоих подвигах на благо правосудия.

- Андреич, что он говорит? Это же западло! Мы же всегда с тобой
по-человечески.

- Мне очень жаль. Я к тебе со всей душой, - развел руками Мартынов и,
придвинувшись к Башке, прошептал. - Мой друг - человек иной породы. Его урки
"душ-маном" прозвали. Зверь.

- О, Бог ты мой, - простонал Башка. - Хорошо, черт с вами. Буду работать,
ничего не поделаешь.

Тут Косарев оторвался от окна, подошел к Башке и, смотря на него сверху
вниз, приподнял двумя пальцами его подбородок.

- Слышь, Башка, не валяй дурака. Я вижу, что ты крутишь.

Башка отпрянул, прикусил губу и вздохнул.

- Ну ладно, знаю я, где они. Случайно узнал. На даче в Каменке. У одной
девицы, - он назвал адрес.

- Поехали туда, Серег, - сказал Мартынов, поднимаясь.

У двери Косарев резко обернулся:

- Слушай, Володя, он же говорит не все. Башка, откуда ты все это знаешь?

- Ребята по случаю сказали.

- Не свисти.

- Ну хорошо, хорошо... Двое тут ими интересовались. Какой-то долг хотят
истребовать. Я им Севу и нашел.

- Кто они?

- Матрос... Ну, Дудин. И Киборг - фамилию его я не знаю. Они вроде бы на
Гвоздя работают. Ну, на Гвоздева. Уж его-то каждый пес знает.

- Ты им этот адрес отдал? - обеспокоенно спросил

Мартынов.

- Да, они за десять минут до вас отбыли туда. На белой "волжанке".

- Черт возьми, у них полчаса форы!..

Глава двадцать восьмая
В УБЕЖИЩЕ

Дача у люськиных родителей была не очень шикарная, но все-таки дача, а не
какой-нибудь щитовой домишко, которых полно понастроили в разных
садово-огородных товариществах.

Трехкомнатный, с застекленной верандой дом возвышался посреди участка в
восемь соток, некогда считавшегося пределом мечтаний советского человека.
Когда-то здесь была ведомственная вотчина электролампового завода, участки
выделялись через местком, вокруг их распределения кипели шекспировские
страсти и плелись изощренные интриги. Сегодня это место из-за близости
города и обилия вокруг лесов, озер и живописных мест стало лакомым кусочком
- сюда потянулись новые русские. Четыре участка напротив люськиной дачи
скупил владелец сети магазинов бытовой техники и стройматериалов. Их
расчистили от еще крепких, но никак не соответствовавших запросам нового
хозяина домов и сараев. Что здесь будет - можно только гадать. Сначала
территорию оградили высоким забором.

Потом там работал экскаватор, копая котлован. Затем активность строителей
упала до нуля - поговаривали, на торгового магната ополчилась налоговая
полиция. Но ходили и не менее авторитетные сплетни, что торгаш и полицейские
достигнут консенсуса, строительство возобновится и вскоре тут будет
возведено нечто такое, чему суждено поразить воображение всех городских
дельцов. Правда, это будет нелегко, - поскольку выделиться среди городской
"знати" сложно. Это было видно и по этому поселку, и по другим. Вон, хозяин
ресторана "Арык" умудрился даже сарай сделать из кирпича, с башенкой и
бойницей, а шпиль его дома возвышался над окружающими домами, подобно
готическому собору.

Слева от люськиной дачи находился заросший участок с покосившимся
крохотным домиком с заколоченными ставнями. Кому он принадлежал, куда делись
его хозяева - Сева и Гулиев не знали и знать не хотели. И вообще им меньше
всего хотелось лишний раз показываться на глаза людям. Но люди сами двинули
к ним. Первым заявился суровый бородатый полупьяный тип, отрекомендовавшийся
заместителем председателя кооператива и спросил, что они тут делают.

Гулиев протянул написанную Люськой бумагу, а потом предложил немножко
отметить новоселье. Расставались с зампредседателя они лучшими друзьями. Тот
обещал заглянуть еще. Чуть позже заявился молодой хмурый парень и заявил:

- Я соседний участок охраняю. Там стройматериалы. Не дай Бог что сопрете.

- О чем ты, родимый? - слезливо и пьяно воскликнул Гулиев. - Садись с
нами, пить будем.

- Я на службе, - угрюмо ответил сторож, но по тому, как загорелись его
глаза, было видно, что выпить ему хочется. И что выпить он вовсе не дурак.
Наконец, он опустошил пару стаканов и под дружественные похлопывания со
стороны Мухтара по плечам и спине ушел вполне довольный и жизнью, и новыми
соседями.

- Нормальные мужики тут живут, - говорил вечером Гулиев. - Наш народ.

- А заложат? - нахмурился Сева.

- Не нервируй меня, - отмахнулся Гулиев, повалился на кровать и тут же
захрапел.

Просиживать день и ночь напролет безвылазно на даче и бояться лишний раз
высунуть нос - это была пытка скукой и неопределенностью. Из развлечений
имелись лишь радио да кипа старых газет и журналов. Но Сева меньше всего