никто не приходит сюда без приглашения. В моем положении надо быть
осмотрительным. Здесь я делаю фотографии, весьма популярные среди туристов,
но едва ли я мог бы заниматься этим в фотостудии на Главной площади.
несколько раз ввел и вывел из образовавшегося колечка вытянутый указательный
палец левой руки, имитируя половой акт.
Рассмеялся и бельгиец. Шакал хлопнул фотографа по предплечьям, затем его
пальцы сжали бицепсы бельгийца. Тот еще смеялся, когда колено англичанина с
размаху врезалось ему между ног.
разможженной мошонке, смех перешел в хрип, стон. Он упал на колени, сжался в
комок.
схватил за волосы и резко дернул назад, вверх и в сторону.
пистолетный выстрел. Тело бельгийца дернулось в последний раз и обмякло, как
тряпичная кукла. Еще мгновение Шакал держал его на руках, а затем отпустил.
Тело соскользнуло на пол, с неестественно повернутой головой, руками,
зажатыми между ног, все еще сжимающими половые органы, выглядывающим изо рта
кончиком языка, открытыми глазами, уставившимися в выцветший линолеум.
вернулся к телу, перевернул его и ощупал карманы. Ключи он нашел в левом
кармане брюк и направился к большому сундуку, из которого бельгиец доставал
парики и гримировальные принадлежности. С четвертой попытки он подобрал
нужный ключ, откинул крышку, вывалил на пол содержимое сундука.
перевалил через стенку. Тело еще оставалось мягким, податливым, и Шакалу без
труда удалось разместить его на дне сундука. Трупное окостенение наступало
на несколько часов позже. Затем Шакал начал заполнять сундук. Парики,
женское белье и прочие мелкие предметы он рассовал между телом и
конечностями. Сверху легли подносы с кисточками и тюбиками. Затем баночки с
кремами, два пеньюара, свитера, джинсы, черные пояса с чулками заполнили
сундук доверху, полностью скрыв тело. После легкого нажима крышка закрылась,
замок защелкнулся.
перед тем как закрыть крышку. Собственным носовым платком вытер замок и
крышку, убрал в карман пачку пятифунтовых банкнот, все еще лежавшую на
столе, вытер его и перенес на прежнее место у стены. Затем погасил свет и
сел на один из стульев в ожидании наступления темноты. Минут через пять он
достал пачку сигарет, выложил оставшиеся десять штук в боковой карман
пиджака и закурил, используя пустую пачку, как пепельницу. В нее же он
аккуратно затушил и окурок.
останется незамеченным, но подумал, что для человека, ведущего подобный
образ жизни, нередки отлучки из города. Если его друзья и вспомнят о нем, то
посчитают, что он отбыл в длительную командировку. Какое-то время спустя
начнутся поиски, сначала в них примут участие люди, связанные с
изготовлением поддельных документов и порнографических открыток. Кто-то,
возможно, придет в студию, но едва ли сунется в нее, обнаружив, что дверь на
замке. А тому, кто проникнет в помещение, придется взломать сундук и
вытащить все вещи, чтобы отыскать под ними тело.
полицию о своей находке, придя к выводу, что фотографа устранил главарь
какой-то банды. Ни один маньяк-покупатель порнографии не стал бы прятать
тело после импульсивного убийства. Но, вероятно, полиция все-таки узнает о
покойнике. Опубликует в газетах фотографию бельгийца, и бармен, возможно,
вспомнит, что вечером 1 августа тот отбыл из бара в компании высокого
блондина в клетчатом костюме и черных очках. Но наверняка пройдет не один
месяц, прежде чем кто-то сообразит перетряхнуть банковский сейф фотографа,
даже зарегистрированный на его собственное имя.
назад. Официант должен обладать феноменальной памятью, чтобы вспомнить его
легкий иностранный акцент. Полиция попытается найти высокого блондина, но,
даже если ей удастся выяснить, что его зовут Александр Даггэн, след далеко
не сразу приведет к Шакалу. Короче, по меньшей мере месяц он мог ни о чем не
беспокоиться, и это его вполне устраивало. Бельгийца он убил походя, как
раздавил бы таракана. Шакал расслабился, выкурил вторую сигарету и выглянул
наружу. Время близилось к десяти, и узкую улочку окутали густые сумерки. Он
вышел из студии, запер дверь. На улице ему никто не встретился. В полумиле
от студии он бросил связку ключей в канализационный колодец и услышал, как
она шлепнулась в воду, пролетев несколько футов. Вернувшись в отель, он
поужинал и лег спать.
Он купил ботинки на толстой подошве, длинные шерстяные носки, брюки из
плотной хлопчатобумажной ткани, шерстяную клетчатую рубашку, ранец-рюкзак.
Приобрел он также несколько кусков тонкой губчатой резины, хозяйственную
сумку, моток шпагата, охотничий нож, две кисточки для рисования, по тюбику
розовой и коричневой краски. Собрался было купить большую дыню на открытом
ларьке, но передумал из опасения, что к уик-энду она начнет подгнивать.
на ту же фамилию, что и паспорт, он взял машину напрокат и попросил старшего
портье снять ему номер с ванной или душем на уик-энд где-нибудь на морском
побережье. Несмотря на наплыв отдыхающих, портье нашел ему комнату в
небольшом отеле с видом на живописный рыбный порт Зебрюгге и пожелал
хорошего отдыха у моря.
объяснить, что ему нужно, в справочной международной телефонной связи на
главном почтамте Рима.
концов выяснилось, что один из них немного говорит по-французски. Ковальски
терпеливо объяснил, что хочет позвонить человеку, живущему в Марселе, но не
знает номера телефона. Да, фамилия и адрес ему известны. Фамилия Гржибовски
озадачила итальянца, и он попросил записать ее на листке бумаги. Ковальски
выполнил его просьбу, но итальянец, не в силах поверить, что чья-то фамилия
может начинаться с буквосочетания "Grzyb...", продиктовал ее телефонисту на
станции международной связи, как "Grib...", подумав, что написанная
Ковальски буква "Z" на самом деле - "i". Джозеф Грибовски не значился в
телефонном справочнике Марселя, о чем и сообщил итальянцу телефонист, а тот
в свою очередь уведомил об этом Ковальски.
клерк еще раз повторил фамилию, чтобы убедиться, правильно ли он ее понял.
дозвонился до него. Помехи искажали голос бывшего легионера на другом конце
провода, и он не сразу подтвердил плохие новости, которые принесло письмо
Ковача. Да, он рад звонку Ковальски, он сам ищет его уже три месяца.
когда доктор поставил диагноз, ее уже пришлось уложить в постель. Она в
соседней комнате. Нет, они живут в другой квартире, большего размера. Что?
Адрес? Жожо медленно продиктовал его, а Ковальски, с высунутым от напряжения
языком, записал на листке бумаги.
трижды повторить вопрос, прежде чем Жожо понял его смысл. Последовала долгая
пауза.
рычаг и вышел из кабинки. Расплатившись за телефонный разговор, он забрал
почту, сложил ее в стальной ящик, прикованный к его левому запястью,
защелкнул его на замок и вернулся в отель. Впервые за многие годы он не
знал, как ему поступить и к кому обратиться за советом.
опустил трубку, услышав гудки отбоя. Рядом сидели два агента Отдела
противодействия с "кольтами" в руках. Один держал на мушке Жожо, второй -
его жену.
потрясен известием. Он повесил трубку. Я не мог воспрепятствовать ему.
глядя на женщину.
о нашей встрече или перезвонили в Рим, не так ли, Жожо?
воздуха. Пойдет тебе на пользу, Жожо.
Акунин Борис
Семенова Мария
Посняков Андрей
Контровский Владимир
Конан-Дойль Артур
Шилова Юлия