старался быть милым...
Внезапно телефонный звонок прервал шутки исполняющего обязанности
директора.
- Алло! - крикнул Жора. Потом он помолчал и добавил: - Сейчас, минутку,
выйду в свой кабинет, тут шумно.
Я посмотрела ему вслед и, подождав пару секунд, выскользнула в коридор,
добралась до нужной двери, присела на корточки и, сделав вид, что завязываю
шнурок у ботинка, обратилась в слух.
Жора скорее всего принадлежал к тем людям, которые повышают голос, общаясь
по телефону. Во всяком случае, я услышала все, что надо.
- Вы от Николая? Хорошо, жду.
Очевидно, собеседник спросил о времени, потому что Саврасов сообщил:
- В одиннадцать вечера подойдете в контору, как раз тут никого не будет.
Охранник в курсе, он впустит машину.
Воцарилась тишина, потом Саврасов отрывисто поинтересовался:
- Клиент большой? Ага, ну - это ерунда, триста долларов, и полный порядок,
кстати, если желаете, можем отпеть.
Снова повисло молчание.
- Нет, нет, - потек дальше разговор. - У нас батюшка продвинутый, только
ему тоже заплатить надо, три сотни "зеленых", и тип-топ, упокоится в лучшем
виде, не переживайте, ваши родные будут довольны. Ладно, значит, так: в
одиннадцать вечера въезжаете в ворота - и ко мне.
Волноваться не надо, тут никого больше не будет.
Послышался скрип. Чуть не упав, я рванулась вперед и влетела в дверь
туалета. Вот оно как! Сегодня ночью сюда привезут труп, который Саврасов
потихоньку зароет, положив в карман триста баксов. В аферу втянуты еще
охранник и священник, который за такую же сумму готов отпеть несчастного.
Что за бред! Стоя у окна, я видела, как Жора, выйдя из конторы, подошел к
гранитной мастерской и скрылся внутри. Минут через пять он появился вновь,
но не один, а с мужиком, одетым в аккуратный синий комбинезон. Парочка
встала возле стены колумбария и принялась размахивать руками. Мне не были
слышны слова, но вдруг стало понятно, что они решают, какой доской лучше
прикрыть нишу: белой, мраморной, или черной, гранитной.
Мужики без конца поднимали куски камня и прикладывали их к зияющей дыре.
Мне стало совсем нехорошо. Значит, тело собирались не закапывать, а
сжечь...
Наконец договоренность была достигнута. Парень в комбинезоне пошел в
мастерскую, Жора вернулся в контору. Я продолжала ощупывать глазами двор.
Если покойников тут кремируют, то должна быть печь. И где она? Я заметила
небольшой, даже крохотный домик из красного кирпича, на крыше которого
красовалась слишком большая труба. Выйдя из конторы, я обежала вокруг
домика несколько раз. Заперто. На окнах спущены занавески, на двери замок.
Голову даю на отсечение, именно тут находят последний приют несчастные
жертвы бандитов... Что же делать?
Замерзнув, я пошла в контору. Да очень просто, надо спрятаться тут
где-нибудь и посмотреть, что к чему.
Сотрудники кладбища спокойно разбрелись по домам. Я затаилась в ритуальном
зале. Помещение никто не собирался запирать, и я тихонько сидела в одном из
кресел. Место, где прощаются с усопшими, находилось у самого входа в
контору, если кто и захочет сейчас сюда заглянуть, я услышу шаги и юркну
под фортепьяно. Но вокруг стояла, простите за не слишком удачное сравнение,
могильная тишина. Жора, очевидно, коротал время в своем кабинете. Стрелки
часов еле двигались, меня клонило в сон...
Би-би-би - раздалось с улицы.
Я подскочила и кинулась к окну. На территорию кладбища въехал огромный джип
и остановился прямо под фонарем. Из конторы выскочил Жора, а из автомобиля
вылез парень самого бандитского вида, весь затянутый в черную одежду,
коротко стриженный, накачанный... Он распахнул заднюю дверь и вытащил не
слишком большой мешок. Жора взял труп, и я содрогнулась. Господи, это
что-то маленькое, во всяком случае, Саврасов держит тело в одиночку.
Неужели сюда привезли убитого ребенка?
Из недр джипа выбралась худенькая женщина, одетая в красивую шубку, она
нервно комкала в руках носовой платок. Внезапно из темноты вынырнул
батюшка, дородный мужик с окладистой бородой. Он ласково положил руку на
плечо рыдающей даме.
Я во все глаза наблюдала за происходящим. Колоритная группа исчезла внутри
маленького домика с трубой. Не в силах удержаться, я вышла во двор,
подкралась к зданию и попыталась заглянуть в окно. Ничего не было видно,
плотные занавески не пропускали ни малейшего света. Я осторожно потянула
дверь.
В образовавшуюся щелку просматривалось примерно двадцатиметровое помещение,
обустроенное так, как это обычно делают в крематориях. Помост,
задрапированный то ли красной, то ли черной тканью, с полозьями и
занавесочкой в самом конце. Правее стояло что-то типа каталки, на которой
лежало нечто маленькое, покрытое белой, кружевной простынкой, в изголовье
покоился букет гвоздик.
- Ныне отпущаеши ты раба своего, - гудел батюшка, помахивая кадильницей.
- Милый мой, любимый сыночек, - рыдала тетка.
Затянутый в черное браток шмурыгал носом и изредка подносил к глазам
платок.
- Что ты тут делаешь? - послышалось за моей спиной.
От ужаса я чуть не заорала и обернулась. Сзади стоял охранник.
- Что ты тут делаешь? - повторил мужик.
- Смотрю, - растерянно ответила я.
- Ишь ты, - хмыкнул секыорити и велел: - А ну заходи!
- Зачем? - испугалась я.
- Иди-иди, - велел мужик и затолкнул меня в зальчик.
Услышав стук двери, Жора повернул голову, на секунду вскинул брови, но
мигом сориентировался и сказал:
- А вот и Евлампия Андреевна, она сейчас нам сыграет. Идите, дорогая, к
инструменту.
Толстой короткопалой рукой он ткнул в сторону стоящего у стены фортепьяно.
На подгибающихся ногах я двинулась в указанном направлении, села на стул,
положила руки на клавиши... Полились звуки "Реквиема".
С этим музыкальным произведением связана красивая легенда. Якобы к великому
Моцарту явился ночью человек, тщательно закрывавший лицо, одетый во все
черное. Бросив на стол золотые монеты, он попросил сочинить "Реквием".
Композитор выполнил оплаченный заранее заказ, но таинственный незнакомец
больше не появился. Моцарт же рассказывал потом, что во время работы у него
было такое ощущение, будто он пишет музыку по заказу самой Смерти, которая
скоро явится вновь, чтобы забрать его с собой.
Правда это или нет, не знаю, но при звуках его "Реквиема" у большинства
людей по коже бегут мурашки размером с кулак. Сегодня же мне, как вы
понимаете, было особенно не по себе. Впечатление создалось такое, что я
играю на своих похоронах. Интересно, что сделает со мной Жора после
завершения церемонии? Наверное, от ужаса я слишком сильно долбасила по
несчастному пианино, потому что Жора тихонько подошел и шепнул:
- Хватит.
Я замерла.
- Повернись, - велел Саврасов.
Володихин Дмитрий
Мережковский Дмитрий
Шилова Юлия
Андреев Николай
Свержин Владимир
Шилова Юлия