Чтение 22–й страницы книги ~Кровь нерожденных~

же вспыхнул огонек зажигалки в невидимых руках официанта.

Андрей Иванович, подождав, когда официант удалится, задумчиво спросил:

- Что-нибудь подобное раньше бывало?

- Искусственные роды, выкидыши и всякое такое - да, довольно часто.
Возможно, чаще, чем в других больницах. Но я не задумывался над этим.
Знаете, сейчас такое вредая, такая экология...

- И на каких же сроках чаще всего бывали у вас искусственные роды?

Прежде чем ответить, Симаков немного помолчал будто пытаясь вспомнить.

- Пожалуй, больше на поздних, - медленно произнес он, - где-то с
двадцатой до двадцать пятой недели.

Легкая тень пробежала по лицу Андрея Ивановича.

- И что ты сам обо всем этом думаешь, Бориска?

- Я думаю, что остался без работы, а у меня семья.

- Хорошо. С твоим трудоустройством что-нибудь придумаем. Хотя ты у нас
гинеколог, а мы занимаемся фармацевтикой.

- Ну, необязательно к вам в фирму, - смутился Симаков, - у вас ведь связи
по всей Москве.

- А как ты собираешься каждый день из своего Лесногорска в Москву и
обратно ездить? Машины-то у тебя нет, - хитро подмигнул Андрей Иванович.
Впрочем, врач ты неплохой, я знаю. Можешь при желании и на машину
заработать, и квартиру свою на московскую обменять - все в твоих руках. Ты
когда ординатуру кончаешь?

- В будущем году.

- Ну и отлично. Значит, говоришь, заведующая твоя в ярости была? Как ее
зовут, я забыл?

- Зотова Амалия Петровна.

- А как зовут ту умницу, которая от вас сбежала?

- Полянская Елена Николаевна.

- Кто она, не знаешь случайно?

- Случайно знаю. В ее карте написано было. Она журналистка, заведующая
отделом в журнале "Смарт".

- Есть такой журнал, слышал, - кивнул Андрей Иванович, - а теперь ответь
честно, Бориска. Ты ко мне пришел, чтобы я разобрался с этой твоей Зотовой?

- Если честно, то да, - признался Симаков. - Понимаете, я, конечно, в
герои не гожусь, но все-таки существуют же какие-то остатки профессиональной
чести...

- Эка ты загнул. Бориска! - покачал головой Андрей Иванович. - Скажи
по-человечески: стало тебе страшно, ну и жалко живого ребенка убивать. Это я
пойму.

***

Когда они вышли, сыпал мокрый снег, дул ледяной ветер. После уютного
клуба на улице показалось особенно противно.

- Ты сейчас домой? - спросил Андрей Иванович.

- Домой.

- Неохота небось на электричке после такого ужина? Все впечатления
растрясутся. Ладно уж. Сейчас Вовчик меня завезет, а потом тебя в твой
Лесногорск доставит. Со всеми удобствами.

- Да что вы, Андрей Иванович, - смутился Симаков, - я как-нибудь сам,
своим ходом, спасибо вам большое.

- Ладно тебе! Не ломайся, как девица. Ты даже не представляешь, какое
сейчас хорошее дело сделал. Садись в машину, поехали.

Глава 11

- Куда поедем? - спросил Гоша, когда маленькая прямая фигурка доктора
Курочкина скрылась в подъезде.

- Домой!

- Не боишься?

- С тобой да с пистолетом - не боюсь. И потом, я не собираюсь там
ночевать. Просто хочу проверить, были они у меня еще раз или нет. Вдруг
какие-нибудь интересные улики оставили.

- А если они тебя где-нибудь у дома ждут?

- Ничего, мы их вычислим. У тебя пули для пистолета есть?

- Конечно, только я еще ни разу не стрелял из него. Даже не знаю, какой
там газ - слезоточивый или нервно-паралитический.

"Волгу" Гоша оставил неподалеку от Лениного дома, виртуозно вписавшись
между двумя "ракушками".

- Выезжать, конечно, будет сложно. Зато машины не видно. Они ведь знают
уже мою "волжаночку", - объяснил он.

Ничего примечательного ни во дворе, ни в подъезде они не заметили.
Подойдя к своей двери, Лена резким движением откинула коврик.

Под ним было темно-коричневое пятно, в котором поблескивали мелкие
осколки. Кончиком пальца, очень осторожно Лена прикоснулась к пятну. Оно
было подсохшим, но еще свежим - резкий запах йода не успел улетучиться.

- Может, не надо? - шепотом спросил Гоша. Но Лена уже повернула ключ в
замочной скважине.

- Подожди, я первый, - отстранил ее Гоша.

В руке у него был зажат пистолет. В квартире было темно и тихо. Только в
ванной капала вода из неисправного крана. Подождав несколько секунд, Лена
громко произнесла:

- Нет никого. Убери свою пушку.

- Ты что? - испуганно зашептал Гоша, продолжая сжимать пистолет. - Откуда
ты знаешь?

- По запаху чувствую. Как собака, - усмехнулась Лена и зажгла свет в
прихожей. Под ковриком она обнаружила точно такое же темно-коричневое пятно,
как и снаружи.

Сняв сапоги, она плотно задернула шторы на кухне и в обеих комнатах.
Потом везде включила свет и весело предложила:

- Может, чайку попьем?

- Какой чаек! Ты что! Поехали скорей отсюда. Они же могут вернуться в
любой момент.

- Подожди, сейчас поедем. Надо все осмотреть как следует.

Осмотр не дал ничего. Кинув в рюкзак кое-какие мелочи, которые забыла
прихратить, когда в спешке убегала из дома, отключив пустой холодильник,
Лена последним, почти прощальным взглядом оглядела обе свои комнаты. Вряд ли
до отлета в Нью-Йорк она решится заглянуть домой еще раз. Лучше уж
оставшиеся дни пожить у тетушки на Шмитовском.

И вдруг взгляд ее упал на письменный стол. На столе лежал сложенный
вчетверо листок бумаги - до этого она просто не обратила на него внимания.

- Кажется, это привет из Лесногорска. - Лена осторожно взяла листок,
развернула и даже присвистнула от удивления.

Гоша заглянул ей через плечо и тоже присвистнул.

Это была переснятая на ксероксе иллюстрация из медицинского учебника,
вероятно, дореволюционная, судя по подписи со старой орфографией. Гласила
эта надпись следующее: "Продольный распил замороженного трупа беременной.
Срок 25 недель". Именно это и было изображено на старинной фотографии.

- А нервишки-то сдают у мадам Зотовой, - задумчиво произнесла Лена.

- Почему ты думаешь, что это именно она?

- А ты сам подумай. Явиться ко мне домой только для того, чтобы оставить
такое вот, с позволения сказать, послание, могла только натура нервная и
впечатлительная. Это - акт истерики, бессмысленный и рискованный. Ну
представь себе - человек берет старый учебник, переснимает такую вот веселую
картинку, потом заходит в чужую квартиру и кладет на письменный стол. Смысл?

- Ну, она хотела напугать тебя... - робко предположил Гоша.

- Надо быть идиоткой, чтобы вообразить, будто после всего пережитого я
испугаюсь какой-то картинки. Но Зотова - не идиотка. Просто у нее чувства
перевешивают здравый смысл. Ведь эту бумажку ничего не стоит назвать угрозой
с целью шантажа. Есть, кажется, такая статья? Причем угроза не просто была
брошена в почтовый ящик, а доставлена непосредственно в квартиру. В общем,
спасибо большое Амалии Петровне. Теперь мы имеем не только две кассеты, но
еще и красивую картинку. Завтра утром я позвоню Кротову. А сейчас поехали на
Шмитовский. Я устала сегодня. Хочу есть и спать.

- Знаешь, я тоже голодный как волк. Я одно кафе знаю, на Пресне, недалеко
от твоего Шмитовского. Маленькое, тихое, и кормят там вкусно. Поехали, я
угощаю. Мы с тобой сегодня заслужили хороший ужин. ...В квартире Зои
Генриховны было темно и тихо. Лена знала, что тетушка ложится спать рано.
Только Пиня показался ей немного странным. Он вяло лизнул ей руку, без
всякой радости отправился гулять.

Во дворе пес поднял свою тонкую мордочку в белесое ночное небо и жалобно
завыл. Лена спустила его с поводка, но бегать он отказался.

"Он ведь тоже старик, - подумала Лена, - поэтому сейчас сонный, вялый".

Субботу Лена собиралась полностью посвятить переводу рассказа. До отлета
надо было успеть подготовить его к публикации. Работа есть работа, несмотря
ни на какие погони и угрозы. Только вот Кротову надо позвонить, договориться
о встрече, отдать ему кассеты и картинку.

***

В кафе действительно было тихо и уютно. Лена удивилась: как же, прекрасно
зная на Пресне каждый закуток, каждый дворик, она никогда не замечала прежде
этого чистенького, приличного кафе?

Они просидели там почти до полуночи. Когда принесли счет, Лена полезла в
сумочку за деньгами.

- Ну мы же договорились! - возмутился Гоша.

- Ты будешь платить за своих девушек. А я пока твоя начальница. - И она
протянула деньги официанту.

***