Чтение 22–й страницы книги ~Непристойный танец~

Позвольте представиться? Карл Вадецкий, репортер "Loewenbuiger Spiegel"...
Имею некоторые связи в полиции, отсюда и заочное знакомство... Мы не могли
бы поговорить? Неподалеку есть неплохой винный погребок, разумеется, счет
оплачиваю я.

Какое-то время Сабинин размышлял: а не послать ли этого щелкопера ко всем
чертям? Но, подумав, кивнул:

- Ладно, пойдемте. Только имейте в виду, что ру.., что болгарин может
выпить немало, в особенности когда по счету платит собутыльник...

- Придется смириться с неизбежным, - торопливо заверил собеседник.

Пройдя квартала полтора, они спустились по крутой лесенке в тихий уютный
погребок, состоявший из двух зальчиков с крутыми сводчатыми потолками. В
первом сидели всего двое, судя по гомону и яростной жестикуляции, -
заключавшие какую-то сделку торговые агенты. Во втором и вовсе не оказалось
никого.

- Здесь неплохое мозельское, - сообщил Вадецкий. - Хотите?

- Я же вам обрисовал национальные обычаи болгар, - усмехнулся Сабинин. -
Почему бы и не мозельское?

Едва кельнер отошел, репортер нагнулся к нему:

- Господин Трайков, давайте не будем терять время на дипломатию. Мне бы
хотелось узнать у вас кое-какие детали сегодняшнего.., инцидента. Я имею в
виду убийство в кафе "Купол". Говорят, вы живете в том же пансионате, что и
стрелявшая...

- Любопытно, - сказал Сабинин с усмешкой. - А что же еще говорят?

- Ну, вы же понимаете, журналист обязан знать всех и вся, - сказал
заметно волновавшийся Вадецкий. - Говорят еще, что вы все там - русские
революционеры, анархисты...

- Очень мило, - сказал Сабинин без особой досады. - Так-таки все и
говорят? Какая непосредственность... - И он, в свою очередь, нагнулся к
собеседнику. - А вам не приходило в голову, милейший, что лезть с
расспросами к господам анархистам - не самое безопасное занятие? Чреватое,
мягко говоря, житейскими сложностями? - Он демонстративно сунул руку под
пиджак и подержал ее там какое-то время. - А?

- Но послушайте, это даже и не по правилам! Есть же некие правила! -
воскликнул репортер скорее обиженно, чем испуганно. - Журналистов трогать не
положено, как нельзя стрелять на поле боя в санитаров и прочих
некомбатантов... Вы думаете, что я впервые общаюсь с революционером, с
анархистом, с русским? Обычно ваши коллеги, не важно, русские или из других
стран, как раз весьма охотно общаются с прессой... Простите за цинизм, но
неужели вам не нужна реклама? Весь прошлый опыт меня убеждает, что анархисты
любят прессу...

"В этом он, пожалуй, прав, - подумал Сабинин. - Существует такая
тенденция..."

- Ну, вообще-то... - сказал он уклончиво. - А что вы, собственно, от меня
хотите?

- Я же говорил: детали сегодняшнего...

- Дорогой Карл, - проникновенно сказал Сабинин. - Сегодняшний случай
принадлежит скорее к категории прискорбных недоразумений, ни к чему его
излишне раздувать...

- Я и не собираюсь.., раздувать. Всего лишь несколько живых подробностей,
способных расцветить материал... Если я окажусь единственным, кому удастся
написать с какими-то подробностями...

- То ваш редактор вам неплохо заплатит, - кивнул Сабинин. - Я немного
разбираюсь в газетном деле. Вот только в чем тут та обоюдная выгода, о
которой вы изволили упомянуть при начале нашего знакомства? Деньгами
поделитесь? Вряд ли сумма настолько велика...

- Ну да, я понимаю. Слышал краем уха, что человек вы, как бы
выразиться.., не без некоторых средств. Так вас определяют официанты
нескольких близлежащих заведений, а они в этом знают толк...

- Вы что же, справки обо мне собираете? - с ласковой угрозой спросил
Сабинин. - Вынюхиваете?

- Помилуй боже! Просто провожу, так сказать, рекогносцировку на
местности...

- Ладно, ладно, эк вы взвились... Так что там насчет обоюдной выгоды?

Репортер, сторожко оглядев пустой зальчик, еще более понизил голос:

- Я давно ищу человека со средствами, господин Трайков.., но не кого
попало. По ряду причин человек вроде вас меня как нельзя более устраивает:
во-первых, вы, судя по всему, не бедны, в отличие от множества рядовых
революционеров, а во-вторых, вряд ли поддерживаете отношения с нашей
полицией.., и какой бы то ни было полицией вообще.

- Вы мне предлагаете нечто, способное заинтересовать полицию? -
усмехнулся Сабинин. - Вряд ли в моем положении это уместно.

- Нет, вы не поняли... - говорил репортер почти шепотом. - Вы имеете
представление, сколько можно заработать на книге сенсационного характера,
если издать ее большим тиражом? Могу вас заверить: прибыль такова, что от
нее не отказались бы и люди покрупнее вас...

- Что же вы к ним-то не идете? - небрежно спросил Сабинин. - У вас
определенно венское произношение, вы не оттуда ли родом?

- Да, именно...

- Тогда я, простите, в недоумении, - старательно заводил Сабинин
собеседника, подталкивая его к откровенности. - В Вене, вообще в
Австро-Венгрии, вы могли найти множество деловых людей, способных вложить
деньги в издание, которое принесет большие барыши. К чему вам иностранец, да
еще с репутацией анархиста? Ну, выкладывайте, я вас не тянул за язык, вы
пришли ко мне сами..

Судя по лицу, молодой австриец решился:

- Господин Трайков, вся сложность в том, что в империи не годится даже
упоминать вслух об этой рукописи. Мне в свое время пришлось покинуть Вену,
забраться в глушь и довольно долго своим поведением убеждать иные учреждения
в том, что ничего я не знаю и никакой рукописи нет... Иначе все могло
кончиться скверно...

- Вот как? - удивился Сабинин. - Судя по вашему тону, речь идет о
каких-то роковых тайнах, а? Что там у вас, какие-нибудь "Подлинные мемуары
дворецкого в Шенбрунне"? "Откровения горничных супруги эрцгерцога Отто"?

- Майерлинг, господин Трайков, - тихо сказал репортер, глядя на него
решительно. - Подлинная история Майерлинга... Как все было на самом деле...

Сабинин невольно задержал папиросу у рта. Да, это была тайна...
Восемнадцать лет назад в январе в охотничьем замке Майерлинг прозвучали
револьверные выстрелы. Молодой наследник австрийского престола эрцгерцог
Рудольф, одна из самых загадочных фигур Габсбургской династии, был найден
мертвым в постели - по имеющей хождение официальной версии покончил с собой,
застрелив предварительно свою юную подругу, венгерскую баронессу Марию
Вечера. Однако все эти годы имели хождение и другие версии происшедшего,
мало напоминавшие известную всем...

- Вот как? - стараясь держаться спокойно, сказал Сабинин. - Интересно, вы
хорошо понимаете, что говорите и во что меня втягиваете?

- Не сомневайтесь, - с вымученной улыбкой ответил Вадецкий. - Прекрасно
понимаю. А вот вы понимаете, какой доход сможет принести изданная где-нибудь
в Британии книга, доказывающая, что в Майерлинге было убийство?

- И у вас есть подтверждения?

- Иначе я бы не заводил этого разговора. Сабинин задумчиво пускал дым.
Если сказать, что от его нежданного собеседника попахивало могилой, то это
выйдет отнюдь не метафора. Заикнуться здесь, в Австро-Венгрии, о том, что в
Майерлинге все же произошло убийство и тому есть некие доказательства; -
пожалуй, еще более опасное предприятие, чем публично высказываться в
Петербурге лет восемьдесят назад об обстоятельствах кончины государя Павла
Первого в Михайловском замке...

- Интересно, как вы до сих пор ухитрились не попасть под поезд или
утонуть в нетрезвом виде? - спросил он с усмешкой. - Если и впрямь
располагаете некими доказательствами...

- Я успел вовремя остановиться, - сказал Вадецкий. - И не привлечь к себе
чересчур пристального внимания... Ну, что вы скажете?

"Это никак не может оказаться полицейской провокацией, - подумал Сабинин.
- Невозможно представить себе полицейского чина любого ранга, решившегося бы
использовать для провокации такое..."

- Хорошо, - сказал он решительно. - Вам повезло, милейший, вы нарвались
на человека, наделенного должной авантюрностью... Меня это и в самом деле
интересует.

- Но имейте в виду, я не намерен просто так выложить перед вами...

- Я понимаю, - кивнул Сабинин. - Мы впоследствии обговорим все и найдем
некий устраивающий обоих компромисс. А пока, вы правы, мне в виде жеста
доброй воли и в самом деле придется пойти на некоторые уступки.., хотя и я -
человек недоверчивый, излишней откровенности не дождетесь... Кстати, кто был
убитый?

- Рихард Лепски. Хозяин крупной лавки колониальных товаров на Радецкого.

- Бедняга, - сказал Сабинин. - Он и в самом деле имел некоторое внешнее
сходство с Дурново... Так вот. Эта милая девушка - дочь вице-губернатора
одной из русских провинций. Говорите, что вы еще хотите знать, только имейте
в виду: если вы меня в чем-то обманете, выйдете за пределы дозволенного, я
вас попросту пристрелю.

Глава 8

Непристойный танец

Смешно сказать, но он, старательно прихорашиваясь перед небольшим
овальным зеркалом в своем номере, испытывал легкое волнение, имевшее мало
общего с тайнами подполья и неизвестными замыслами эсеров. Причина крылась
исключительно в назначившей ему свидание даме. Он подсмеивался над собой -
этакий влюбленный юнкер, право слово, - но волнение от этого вовсе не
исчезло...