Чтение 22–й страницы книги ~Дорога скорби~

-- Ну ладно, -- сказал я. -- Эллис запаниковал или думал, что его ра-
зыгрывают?

Пиктон хохотнул:

-- Я бы сказал, первое. Его адвокаты скажут, что второе. Но знаете
что? Когда в больнице вывернули его карманы, то нашли толстую пачку налич-
ных и паспорт.

-- Нет!

-- Это не преступление.

-- Что он сказал?

-- Он еще ничего не сказал.

-- А что с офицером, которого он толкнул?

-- Сломал ногу. Ему повезло.

-- А... когда пройдет контузия Эллиса?

-- Все зависит от полиции Метрополитэн. Они могут задержать его на
семьдесят два часа, пока не сформулируют обвинение. Я бы сказал, это дело
случая. Он может собраться и уйти через несколько часов.

-- Что вы сделали с моим рапортом?

-- Передал в соответствующие инстанции.

Хорошее слово "инстанции", расплывчатое. Кто может сказать, что рабо-
тает в "инстанциях"?

-- Спасибо, что позвонили, -- сказал я.

-- Держите связь.

Это прозвучало как приказ. Я положил трубку и обнаружил присланную по
факсу записку от Кевина Миллса. Он прямо перешел к делу. "Сид, ты сволочь".

ГЛАВА 7

Неделя была ужасной, единственным светлым пятнышком стало письмо от
Линды Фернс, которое я получил в четверг. Буквы разбегались вкривь и вкось,
мысли тоже.

"Дорогой Сид!

Я прошу прощения за то, как говорила с вами. Я все еще не могу пове-
рить, что Эллис Квинт отрубил ногу Силвербою, но я припоминаю, что, когда
он приехал сюда снимать телепрограмму, он уже знал очень многое о том, что
случилось. Я имею в виду подробности, которых не было в газетах, вроде того
что Силвербой любил конский корм, который мы ему никогда не давали. Как он
об этом узнал, мы сами не знали, и я гадала, кто же ему об этом сказал. Но
ведь Джо просил Эллиса помочь купить пони, и поэтому, я думала, Эллис много
знает о нем и знал, что Силвербоя кормили конским кормом, пока мы его не
купили.

И все равно -- я понимаю, как вы не правы насчет Эллиса, и очень мило
с вашей стороны было привезти Рэчел аквариум с рыбками, я не могу ее отор-
вать от него. Она спрашивает, когда вы вернетесь, и я не хочу говорить ей,
что вы не приедете и что случилось, так что, если вы снова навестите нас, я
больше не буду говорить, что вы ошиблись насчет Эллиса. Я прошу вас ради
Рэчел.

Мы рады, что Эллиса не сшиб этот автобус. Искренне ваша, Линда
Фернс".

Я написал ей, что благодарю за письмо, принимаю ее приглашение и ско-
ро позвоню.

В четверг Эллис был обвинен в "причинении телесных повреждений", пос-
кольку непреднамеренно толкнул "нападавшего" в зону повышенной опасности
(под колеса автомобиля), и был освобожден до окончания следствия.

Норман Пиктон сообщил, не питая иллюзий:

-- Одно во всем этом хорошо -- у него конфисковали паспорт. Его адво-
каты тычут пальцами в полицейских и кричат, что это скандал.

-- А где теперь Эллис?

-- Ваш рапорт вместе с моим ушел в прокуратуру.

-- Вы хотите сказать, что не знаете, где он?

-- Вероятно, он в Британии или где-нибудь там, где ему не нужен пас-
порт. Он сказал судьям, что решил делать спортивную программу в Австралии и
ему нужен паспорт, чтобы получить визу.

-- Вам не стоит недооценивать его, -- сказал я.

-- А ему -- вас.

-- Мы с ним слишком хорошо друг друга знаем.

В среду во второй половине дня Эллис появился в своей обычной телеви-
зионной студии, как будто все было нормально, и в завершение на глазах сот-
рудников, записывавших спортивные новости, был спокойно арестован тремя
офицерами полиции в форме. Эллис провел ночь в камере, а утром в четверг
был обвинен в том, что отрубил ногу лошади -- точнее, в том, что отрубил
переднюю бабку дорогому чистокровному двухлетке, принадлежащему миссис Эли-
забет Брэккен из Комб-Бассет, Беркшир. Под шумное негодование народа судья
потребовал для него заключения еще на семь дней -- мера пресечения, обычно
применяемая к обвиняемым в убийстве.

Норман Пиктон позвонил мне домой.

-- Я вам этого не говорил, -- сказал он. -- Понятно?

-- Я и не слышал ничего.

-- Это может стоить мне работы.

-- Я понял. Болтать не буду.

-- Ну, в этом я уверен.

-- Норман?

-- Ходили слухи. Я видел копию судебного постановления о том челове-
ке, который изуродовал вам руку. Вы ведь не сказали ему то, что он хотел,
разве не так?

-- Нет... но... каждый может свалять дурака.

-- Некоторые могут. Так или иначе, слушайте. Эллиса задержали на семь
дней потому, что после ареста он пытался повеситься в камере на собственном
галстуке.

-- Что?

-- Никто не забирал у него пояс и галстук, потому что все знали, кто
он такой. Никто в участке не поверил обвинению. Черт знает, что делается.
Высокое начальство относится к этому как к детской игре. Никто никому не
говорит ничего о боли или смерти, Сид...

-- Я обещаю, -- сказал я.

-- Через неделю для него потребуют еще семь дней заключения, отчасти
чтобы предотвратить следующую попытку самоубийства, отчасти чтобы... -- Он
дрогнул перед правдой. Его карьера была под угрозой.

-- Я обещаю, -- торопливо повторил я. -- И если я буду знать, что
именно вы хотите утаить, то я буду знать, о чем не стоит говорить публично,
правильно?

-- Господи, -- сказал он с некоторым облегчением. -- Вот что... В
шарнире секатора нашли лошадиную кровь, в жестянке с маслом -- кровь и
шерсть, кровь и шерсть на мешковине. У жеребца, который находится в ламбор-
нской ветеринарной клинике, взяли пробы и послали вместе с этими для иссле-
дования на ДНК. Результаты будут на следующей неделе.

-- Эллис об этом знает?

-- Я полагаю, именно поэтому он попытался покончить с собой. Но на
нем был фирменный галстук с узором из подков. Простой узел, который он за-
вязал, не затянулся, потому что галстук был из чистого шелка.

-- Ради Бога...

-- Я все забываю, что он ваш друг. Но так или иначе, адвокатов к нему
пускают. Теперь он изображает легкомысленную знаменитость и сожалеет, что
вы, Сид, совершенно несправедливы к нему. Его адвокаты требуют доказать,
что Эллис был ночью в Комб-Бассет, а сами хотят доказать, что его там не
было. Они знают, что мы должны будем прекратить дело, если они смогут пред-
ставить надежное алиби для любого из случаев ампутации, но так далеко они
пока не зашли. Однако все еще только начинается. Могу поспорить, что они
будут копать и копать.

-- О да.

-- Никакие показания о "Лендровере" в газету не попали, потому что
правило о тайне следствия начало действовать с той минуты, как его взяли
под стражу. Это на руку нам, но лично вы, Сид Холли, не сможете оправдаться
перед прессой до самого суда.

-- Если я смогу это сделать даже после него.

-- Присяжные непредсказуемы.

-- И закон очень часто оставляет нас в дураках.

-- Люди уже говорят, что вы чокнутый. Говорят, что Эллис слишком из-
вестен. Говорят, что его узнают всюду, где бы он ни появился, и поэтому ес-
ли его никто не узнал, то это само по себе доказывает, что его там не было.

-- М-м... -- протянул я. -- Я думал об этом. У вас будет свободное
время в этот уик-энд?

-- Нет, только не в этот. Понедельник вас устроит?

-- Я посмотрю, смогу ли я что-нибудь установить вместе с Арчи... и
Джонатаном.

-- Тут есть еще одна тонкость, -- сказал Норман. -- Присутствие "Лен-
дровера" в Комб-Бассет солидная улика, но Джонатан, если решится дойти до
свидетельской скамьи, будет лакомым блюдом для адвокатов Эллиса. Взят на
поруки после угона машин! Что это за свидетель?

-- Я так понимаю, что присяжным не дозволено ничего знать о свидете-
лях. Я был однажды в Центральном суде -- в Олд-Бэйли -- и видел, как прек-
расно одетый очаровательный молодой человек двадцати шести лет давал свиде-
тельские показания -- абсолютно ложные, -- и присяжные не знали, что он уже
заслужил приговор за свои штучки и должен из суда отправиться прямиком в
тюрьму; а все благодаря парикмахеру и гардеробной. Присяжные сочли его ми-
лым молодым человеком. Вот так вот.

-- Так вы не верите в суд присяжных?

-- Я бы верил, если бы им больше рассказывали. Как может присяжный
принять решение, если не знает половины фактов? Тут не должно быть свиде-
тельств, которые не подтверждены фактами.