Чтение 22–й страницы книги ~Жребий Флетча~

Я, в основном, смотрю спортивные передачи...

- Тем не менее. Скажите, что вы думаете о моей работе.

- Репортажи у вас хорошие. Мне нравятся. Во всяком случае, вы
работаете не так, как другие. Как бы это выразить. Вы показываете живых
людей. Не просто сидите в студии и вещаете о том, что видели. Нет, вы
всегда на улице. И с кем бы не говорили, будь то наркоманы, карманники, к
любому вы относитесь уважительно, как к личности, со своими проблемами и
страхами. Я не знаю, как это должно звучать в журналистских терминах...

- Остается только пожалеть, что вы не критик. Вы только что дали мне
положительную рецензию.

- Наверное, не след мне судить об этом.

- Следующий вопрос...

- Довольно вопросов, мистер Уишэм.

- Если моей работой удовлетворены и вы, и руководство компании, и
множество зрителей, каким образом Марч собирался отлучить меня от эфира?

- Это вопрос.

- Вы знаете ответ?

- Нет. Но у меня есть вопросы.

- Я и задаю их за вас.

- Ладно, мистер Уишэм. В умении задавать вопросы мне с вами не
сравниться. Суть я уяснил.

- Суть не в этом. Я не собирался унизить вас, капитан Нил. Просто
хотел донести до вас одну мысль.

- Какую же?

- Вы смотрите на экран телевизора. Видите многих репортеров. У
большинства из нас собственный стиль. В чем же разница между мною и
прочими? Я моложе. Волосы у меня чуть длиннее. Я не работаю в студии в
пиджаке и при галстуке. Мои репортажи, в основном, документальные съемки.
Так называемые картинки из жизни. И главное в них не факты, но отношения
между людьми, человеческие чувства. Это моя работа, и, как вы только что
сказали сами, я в ней преуспел.

- Мистер Уишэм...

- Так почему я? С чего Уолтеру Марчу или кому-то еще затевать
общенациональную кампанию, цель которой - вышибить меня вон?

- Хорошо, мистер Уишэм. Ролли. Вы задали вопрос. С чего слон
набросился на мышку?

- Потому что он боялся меня.

- Уолтер Марч? Боялся вас?

- Я представлял собой опасность, с которой он уже не мог не
считаться.

- Ага... Кто-то говорил мне вчера вечером... кажется, Нетти Хорн, что
самомнение - бич журналистов. "Мания величия", - так она сказала. Ролли,
ну как можно сравнить ваши еженедельные несколько минут на экране с
Уолтером Марчем и его газетами, выходящими каждый день по всей стране...

- Потенциально я был для него очень опасен.

- Ладно, Ролли. Теперь я должен спросить: "Чем же?" Так ведь?

- Я по-прежнему стараюсь донести до вас одну мысль.

- Я слушаю.

- У меня больше причин убить этого мерзавца, чем у кого бы то ни
было.

- Тогда...

- Только не говорите мне, что пора вызывать адвоката. Я знаю свои
права. Я на конгрессе только потому, что на этом настояло руководство
компании. И приехал с лютой ненавистью к этому мерзавцу. Откровенно
говоря, боялся случайно встретиться с ним, увидеть его, даже услышать,
оказаться в одной комнате... Потому что мог потерять контроль над собой.

- Подождите.

- Моему отцу принадлежала газета в Денвере. Я катался на лыжах, ездил
на лошадях, любил журналистику, отца, радовался, что я - сын издателя
газеты. Вам, наверное, не известно, но, если газета начинает терять
читателей, остановить этот процесс практически невозможно. Я этого не
знал, но когда мне исполнилось десять лет, такое произошло с газетой отца.
Еще через четыре года он уже заложил все, что можно, даже свой стол. Черт
побери, стол, который унаследовал у отца, лишь бы газета продолжала
выходить. Конечно, он брал ссуды в банке, и вот здесь-то допустил ошибку,
ибо обращался только в один банк. Он не был силен в бизнесе.

- Я тоже. Но...

- И когда газета начала-таки выправляться, а на это потребовалось
пять лет, этот единственный банк потребовал незамедлительно расплатиться
за ссуды.

- А они имели на это право? По закону?

- Конечно. Но отец и представить себе не мог, что такое случится. Они
же были друзья. Отец пошел в банк. В директорате его не пустили на порог.
Ссуды должны быть выплачены, и точка.

- Я ничего не понимаю.

- Отец тоже не понимал. С чего банк хочет забрать себе газету, и
именно в тот момент, когда забрезжила надежда? Они же ни черта не смыслят
в издательском деле. Отец потерял газету. Держался мужественно. Неделями
слонялся по дому, пытаясь осознать, как же такое могло случиться. Мне
тогда было пятнадцать лет. А потом пошли слухи, что банк продал газету
Уолтеру Марчу или "Марч ньюспейперз".

- Послушайте, но это же обычное...

- Не совсем. Эти банкиры с давних пор дружили с отцом. Вместе
охотились, удили рыбу, пили.

- Представляю себе, как же он обиделся.

- Скорее, заинтересовался, а в чем же истинная причина. Кстати,
журналистом он был отменным. И со временем все выяснил. В конце концов
кто-то всегда да проговорится. Уолтер Марч чохом выкупил закладные отца,
чтобы получить контроль над газетой.

- Но как банкиры ему позволили? Они же были друзьями вашего...

- Шантаж, капитан Нил. Неприкрытый шантаж. Он шантажировал директоров
банка. Надеюсь за те двадцать четыре часа, что вы ведете расследование, до
вас дошли слухи об орде частных детективов, работавших на Уолтера Марча.

- Что-то такое говорили.

- Когда мне стукнуло шестнадцать, отец умер от пулевого ранения в
висок, выстрел производился с близкого расстояния.

Последовала долгая пауза.

- На этот вопрос я так и не нашел ответа, - продолжил Ролли Уишэм. -
Почему отец застрелил себя, а не Уолтера Марча?

- Мистер Уишэм, я все-таки настоятельно советую вам пригласить
адвоката...

- Никаких адвокатов.

Тяжелый вздох капитана Нила.

- Где вы были в понедельник, в восемь утра?

- Поехал на машине в Хендрикс, чтобы купить газеты и позавтракать в
каком-нибудь кафетерии или закусочной.

- У вас здесь машина?

- Я взял ее напрокат.

- Вы могли позавтракать и купить газеты прямо в отеле.

- Я хотел выбраться из отеля. Прошлым вечером я столкнулся в лифте с
Уолтером Марчем и Джейком Уилльямсом. Они смеялись. Что-то насчет
президента и гольфа... какие-то караси. Я не спал всю ночь.

- Вы поехали в Хендрикс один?

- Да.

- Отлично, мистер Уишэм. Значит, никаких проблем у нас не будет. Ваше
лицо знают многие. Мы опросим жителей городка. Кто-то наверняка видел вас
и узнал. Где вы завтракали?

- Я не вылезал из машины, капитан Нил.

- Простите?

- Я не позавтракал и не купил газет. По крайней мере, до возвращения
в отель.

- О Господи.

- Я передумал. Приехал в торговый центр и сказал себе, какого черта.
Какой завтрак в закусочной. Меня тут же узнают, подойдут, будут жать руку,
смеяться, просить автограф. Отказать я не смогу, вы же знаете, людей я
люблю, но больно уж неподходящее у меня настроение.

- То есть в понедельник утром вас никто не видел?

- Пожалуй, я принял все меры, чтобы не задержать на себе чей-то
взгляд. Надел солнцезащитные очки. Поездил по округе. Может, старался
подавить в себе желание убить Уолтера Марча.

- Когда вы уехали из отеля?

- В четверть восьмого.

- Когда вернулись?

- В девять. Позавтракал в кафетерии. О смерти Марча узнал позднее. В
половине одиннадцатого. Может, в одиннадцать.

- Понятно, мистер Уишэм. Вы говорите, Уолтер Марч пытался порушить
вашу карьеру, изгнать...

- Не пытался, капитан Нил. Уже рушил. И я не сомневался в его успехе.

- И все потому, что вы представляли для него потенциальную
опасность?

- А вы не согласны? Я никогда не смог бы сравниться с ним по влиянию.
Мы потеряли единственную, принадлежавшую нам газету. Но я быстро
прогрессировал как журналист. Мне еще нет тридцати, капитан Нил. У меня
есть что сказать, есть и кому. Даже мое присутствие на конгрессе - угроза
Марчу. Я мог поделиться с коллегами тем, что мне известно о его методах.
Вы должны признать, что он бы предпочел, чтобы я избрал профессию лыжного
инструктора, а не телерепортера.

- Полагаю, вы правы. Скажите, мистер Уишэм, вы, часом, не знали, куда
поселили Уолтера Марча и его семью?

- В третий "люкс".