теперь недалеко от Никиты. Машина стояла рядом с домом Ермолаева, от
которого Ветров отбежал, если мерить по склону, всего полтораста метров.
Ветер доносил до Никиты неразборчивые голоса и даже - ему это было особо
неприятно - лай служебной собаки.
склону. Идти по ней было намного легче, но при беге ботинки очень громко
шлепали. Никите казалось, что милиционеры его топот за версту услышат. К
тому же тропинка была сырая, и отпечатки его ботинок на ней наверняка
останутся. Тем не менее он все-таки помчался по этой тропинке во весь дух,
не зная толком, куда она может его вывести.
в канаву шириной метров пять. В другое время Никита к таким местам старался
на пушечный выстрел не приближаться. Но сзади, на склоне, уже мелькали
огоньки фонарей. И собака гавкала. Бежать вдоль речки смысла не имело -
собака, если от запаха мусора не сдохнет, догонит его в два счета...
которых были набиты донца от ящиков из-под болгарских помидоров. Из тонких
таких шероховатых дощечек. Пару раз нога скользнула, одна или две дощечки
зловеще хрустнули, но он все-таки сумел перескочить на ту сторону и не
свалиться в этот зловонный поток.
по склону. И собака гавкала уже у начала тропинки. Метров двести, не больше.
толканул в бок... Бултых! Бревна наискось плюхнулись в поток жижи,
развернулись по течению и унеслись куда-то за изгиб канавы. А Никита побежал
дальше по тропинке, петлявшей среди смутно серевших мусорных эверестов. От
канавы донесся яростный лай собаки, перешедший в обиженный скулеж. Спустя
несколько секунд подскочили и люди. Послышался громкий мат, а затем отрывки
более конкретных фраз:
очистных...
это оказалось не так-то просто. Он слишком глубоко забежал в лабиринт из
мусорных куч и теперь принужден был топать туда, куда вела тропинка. А
тропинка повела вовсе не вдоль канавы, а куда-то прочь от нее. Причем еще и
направление меняла то и дело, раздваивалась и растраивалась. Никита же в это
время думал, что могут придумать милиционеры. Наверно, все-таки сумеют
связаться по рации с начальством и попробуют перекрыть Никите дорогу. А сами
добегут до того места, где канава сужается, и перепрыгнут на эту сторону.
Собака тут, среди мусорной вонищи, вряд ли пригодится, но шансов настичь
Никиту у них прибавится.
милиции навстречу, у него не было. И хотя можно было бы здесь, на свалке,
выкинуть все: пистолеты, фонарь, бумажник и бумаги, закопать их поглубже в
мусор - где их за сто лет не отыщут! - а потом спокойно вернуться к
Егоровне, Никита об этом и думать не хотел. Следы, оставленные около трупа,
сохранились. А рифленые подметки Никитиных опорок не хуже автомобильного
протектора отпечатки оставляют. Если еще анализ почвы с них снимут -
доказательств хватит. Ветров хоть не сталкивался напрямую с тем, как
уголовные дела фальсифицируют, немало был о том наслышан. Вот и бегал теперь
от милиции, которую, смешно сказать, сам же и вызвал.
"ПМ". Второй оставил. Вовсе не потому, конечно, чтоб отстреливаться от
ментов. А просто так, для спокойствия...
кустов, перескочил узенький вонючий ручеек и оказался среди негусто стоявших
чахлых березок. Потом, почавкав немного ботинками, по заболоченной почве
выбрался на сухое место. Под ногами теперь только шелестели мокрые листья да
трава. Шум города заметно стих, Никита все глубже забирался в лес.
продираться. Даже не верилось, что тут от городской окраины всего ничего.
Правда, изредка попадались под ноги пивные банки и бутылки, должно быть,
оставшиеся с лета. Вряд ли в этакую погоду кого-то потянет распивать на
природе. Поэтому на встречу, как говорится, с "мирными жителями" Никита не
очень рассчитывал. А вот насчет милиции беспокоился по-прежнему. Шорох
собственных шагов ему казался слишком громким, а в шелесте деревьев то и
дело слышались голоса. Останавливался, прислушивался, затаивал дыхание -
нет, вроде ничего подозрительного.
когда чувствовал, что сходит с тропинки. Шел, чтоб куда-то идти. Но, в
общем, мысли о том, что делать дальше, его уже начали посещать.
стоило. После того, что он начудил, его, пожалуй, и на порог не пустят. Да и
черт его знает, могут милицию вызвать. Не говоря уже о том, что милиционеры
могут наблюдение организовать. Вообще, лучшим выходом Никите казалось
убраться из города. Только вот как? Обратного билета на поезд у него нет.
Надо идти на вокзал, но там в кассе нужно паспорт предъявлять. А Егоровна,
между прочим, запросто может назвать его фамилию, имя и отчество. Оно,
конечно, неплохой аргумент в пользу его невиновности, но как тогда понять,
что он сбежал с места происшествия? Уже подозрительно. Так или иначе, есть к
чему прицепиться. Никита уже вовсю ругал себя за то, что поддался своим
страхам перед милицией и взялся убегать. Ну неужели не разобрались бы?
Почему милиционеры обязательно должны быть нечестные, недобросовестные или
коррумпированные? Наверняка ведь есть среди них и приличные люди. Остался бы
на месте, спокойно дождался бы их прибытия, рассказал все как есть...
по крайней мере, тем, что бегали с собакой, лучше не попадаться. Разозлились
наверняка, а если кто-нибудь в эту помоечную канаву сподобился провалиться,
то тем более. Могут и плюх надавать, а уж в камеру посадят точно. В компанию
к бомжам, шпане и даже настоящим блатным.
Если милиция, пусть даже чисто теоретически, могла не найти оснований для
его задержания и тем более - для ареста, то перед криминалом у Ветрова явная
вина. Утренний киллер - это не простят. Две набитые морды качков - тоже.
Само собой, гражданин, прыгавший на Никиту с очень большим ножиком, да еще и
имея пистолет за поясом, не принадлежал к какой-либо другой категории людей,
кроме бандитов. И ясно, что его не Ермолаев к себе домой посылал, проверить,
все ли цело. Что там за бумажки он взял, которые перекочевали теперь к
Никите за пазуху? Черт его знает, что именно в них написано, но ныне
покойный гражданин вполне мог из-за них пойти на убийство - ведь он Никиту
запросто зарезал бы, если б не счастливая (для Ветрова, конечно)
случайность... А раз так, то они представляют некую ценность. И не самую
малую, наверно. При этом, конечно, интересовали они не самого неудачно
прыгнувшего господина, а какого-нибудь ихнего туза, авторитета, вора в
законе или кто там у них еще бывает. И конечно, этот руководитель дела так
просто не оставит. Может быть, он уже узнал, что его подручный убился, и
даже о том, что Никита в милицию звонил. А если не узнал, то самое крайнее
завтра узнает. После чего его банда начнет Никиту искать. Если найдут - не
помилуют. Это как дважды два. Даже если поверят, что Ветров их приятеля не
резал, не простят звонка в милицию и похищения бумаг, которые им нужны
были... Господи, на какого черта он, Никита, за них ухватился? И почему на
свалке не выбросил? Во дурак!
пистолеты, бумажник, сами бумаги, засыпать листьями. Никто ведь не видел,
как он их брал... А потом пойти в милицию, рассказать все... Ну, не совсем,
как было, а что, мол, ни пистолета, ни чего такого не брал. И что дальше?
Все равно не поверят. Топтался около трупа - значит, там был. А труп лежит
не так, как упал, а перевернутым на спину. Значит, трогал его, ворошил.
Можно, конечно, сказать, что проверял, живой или нет, а в куртку не лазил.
Но ведь запросто запутать могут. Это здесь, в лесу, когда еще не поймали,
легко соображать, что говорить, а что нет. Когда там, в милиции, допрашивать
начнут, все совсем по-другому будет. Тем более если вдруг здешние бандиты,
которые за этими бумагами своего покойного дружка отправляли, с ментами в
доле состоят... Уж чего-чего, а про это Никите немало наслышаться пришлось.
В таком случае ему вообще ничего не светит. Удавят его в тюрьме или на воле
зарежут. Вот влип так влип! Сидел бы спокойно у бабки, не совался бы ни во
что - не трясся бы сейчас, как дурак...
голоса. Ветров замер, осторожно сошел с тропы, встал за дерево. Нет, шагов
не слышалось, голоса не приближались. Правда, понять, о чем говорили, было
невозможно. Ветер шумел, ворочал ветки с остатками листьев, накрапывал
дождик.
к источнику голосов. А он ни с кем встречи не искал. Ни с милицией, ни с
бандитами, ни с простыми гражданами, наличие которых в это время суток на
Белов Вольф
Андреев Николай
Шилова Юлия
Глуховский Дмитрий
Зыков Виталий
Распопов Дмитрий