отвоевался. А возьмут, тоже ладно. Не подкачаю, хоть и рука сухая.
завтра скажешь, когда вдовой окажешься.
Ты спой лучше, порадуй душу.
пересохло. Промочить надо...
что-то маловато, на самом донышке плескается. Ну и выпивохи у меня в
друзьях. Ну, ладно, за ваше здоровье!
ходила в моих руках, уворачивалась от губ, а потом пребольно стукнула по
зубам. Брага выплеснулась мне на грудь.
топор.
Пили мы по кругу, значит, и головы по кругу полетят. Прекрасно, я
последний. Успею еще закусить... Да нет, это он пол в своей хижине рубит,
да еще просит, чтобы посветили. С ума сошел, что ли?
белый свет была извлечена еще одна бадья. Не стоит даже объяснять, что
последовало за этим: ликование Головастика, одобрение Ягана, брань бабы,
мои аплодисменты. Только Шатун никак не отреагировал на это событие.
Яганом, как с родным братом.
головой. - Ну что раньше за жизнь была! Никакого порядка! Каждый сам по
себе. Жили, где придется. Бродили, где придется. Ели, что придется. А
теперь по-о-о-рядок! Живем, где положено. Идем, куда пошлют. Едим, что
разрешают. Никаких забот. А когда голова от забот свободна, руки сами в
дело просятся. Разве не так?
стариками хорошо стало. Пользы ведь от них никакой, только болтают много.
То не так, это не так. Корми их, лечи. А теперь все по справедливости. Не
можешь дело делать, значит, прочь. Не мешай людям. Сам в Прорву прыгай,
пока не спихнули. Нечего народ глупыми речами смущать.
покормит немного и сразу другой отдает. А ей потом взамен другого. И так
все время. Спра-а-а-ведливо! А то раньше как - нянчишь его нянчишь, холишь
его холишь! Все для него. Себе даже в ущерб. А сколько с соседями ссор
из-за детей было? А толку-то: ни любви, ни благодарности.
Ну какие у тебя заботы могут быть?
То скажешь не к месту, то промолчишь не вовремя. Знать надо, когда
лизнуть, а когда куснуть. Спать ложишься генералом, просыпаешься
колодником. Вот ответь мне на простой вопрос, только честно. Жаб кушать
любишь?
живется, тебе или мне?
Таким, как ты, все завидуют. Особенно генералы. Им же, беднягам, все за
тебя делать приходится. И думать, и командовать, и даже жрать. Это же
непосильный труд! А тебе что - вкалывай да воюй. Воюй да вкалывай.
голову мужичка к своей груди. - Ты думаешь, он простой пустобрех? Нет, он
опасный лжец, он хитрый пакостник. Вот из-за таких, как он, все наши беды.
Пока не истребим их, не будет порядка.
истреблять. Вставай! - (Буль-буль-буль).
место, где только что сидел Головастик. - Хотя уже делся...
вся Вершень держится. Не зря вас кормильцами зовут. Хвалю! Завидую!
Раззяву взять. А хочешь, мою бабу бери. Она все равно завтра вдовой
станет.
ждут. Неотложные. Хочешь со мной идти?
Головастик. Его по пятам преследовала хозяйка и колотила каким-то кухонным
инструментом: не то ухватом, не то ручкой метлы. Попутно отвесив несколько
тумаков и супругу, она хлобыснула браги, пожелала всем нам вскорости
подохнуть и снова скрылась в своем углу.
как ни в чем не бывало, затем сплюнул себе на ладонь и стал внимательно
рассматривать плевок. - Ничего в хороших песнях не понимает.
понимаем.
смеха тряслись руки и щелкали зубы. Все смешило меня: и разбитая губа
Головастика, и невразумительные тирады Ягана, и брань хозяйки, и мрачная
физиономия Шатуна, и шустрая беготня вконец осмелевших тараканов. Вскоре
веселье стало общим. Головастик, шутки ради, надел Ягану на голову бадью
(не ту, из которой только что отпил, а первую, уже пустую). Но, как
выяснилось, это только казалось, что она пустая. Кое-как отплевавшись и
осушив руками волосы, Яган хладнокровно собрал с рогожи все объедки и
размазал их по роже хохочущего Головастика. Внезапно толпой явились дети,
нагруженные добычей - дынями, сладкой редкой, какими-то грибами. Все это
пришлось как нельзя кстати. Бадья быстро пустела. Факел несколько раз
падал, но, по счастливой случайности, хижина все никак не загоралась.
Трогательной братание между Яганом и говорливым мужичком закончилось
дракой. Противники, не вставая на ноги, пихали друг друга руками и, как
бараны, бодались лбами. "Дерьмо ты, - мычал Яган, - а не кормилец!" - "А
ты дармоед, - отвечал мужичок. - Стервятник!" - "Вот погоди, стану опять
Другом, доберусь до тебя!" - "А мне плевать! Я одной ногой уже в Прорве!"
Помню, как общими усилиями доламывали пол в тщетных поисках браги. Помню,
как отправляли экспедицию к соседям. "Спалю, если не дадут! - орал
мужичок. - Всех спалю!" Помню, как принесли взятую с боем брагу и снова
сели пить. Помню Головастика, вместе с детьми исполнявшего посреди хижины
какой-то дикий, совершенно неритмичный танец. Помню пьяную хозяйку,
страстно обнимавшую еще более пьяного Ягана. Помню вонючую струю,
вливающуюся в мое горло. Помню вопли, толчки, боль, рвоту, вспышки
факелов...
ощущениям, это был далеко не первый такой удар. Кто-то размеренно, без
особой злобы, лупил меня ногой под ребра, словно я был не самоценной
человеческой личностью, а подыхающей клячей или разлегшимся посреди дороги
упрямым ослом. Я дергался, тупо мычал, хлопал глазами, но все никак не мог
сообразить, где же это я и что со мной происходит. Жуткая головная боль
мешала сосредоточиться, организму срочно требовалось не меньше полведра
холодной воды, а еще лучше - огуречного рассола, руки и ноги совершенно
онемели.
пространстве. Было оно, скажем прямо, незавидное. Спина моя опиралась о
стенку хижины, коленки были прижаты к груди, а щиколотки связаны.
Вытянутые вперед руки охватывали колени и тоже были скручены в запястьях.
Длинная палка, вставленная в подколенные сгибы поверх рук, не позволяла
конечностям шевелиться. Единственное, что я мог, - это крутить головой и
раскачиваться на ягодицах туда-сюда. Напротив меня в аналогичных позах
сидели Яган и Головастик, рядом - Шатун и мужичок-кормилец. Хозяйка и дети
в хижине отсутствовали, зато в избытке хватало служивых.
Нортон Андрэ
Корнев Павел
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия
Березин Федор
Сертаков Виталий