Чтение 22–й страницы книги ~Похищение чародея~

Он исчез, и Роман тут же обернулся к Кину, передумал, посмотрел на
отрока.

- Иди за ним, - сказал он. - Смотри...

- Чего? - не понял отрок.

- Чтобы он ни к кому из княжьих людей не подошел... К князю не
подошел... А впрочем, оставайся. Он не успеет.

Роман был деловит, сух и холоден. Он кинул взгляд на песочные часы.
Потом оглядел тех, кто оставался в подвале.

- Княжна Магда, - сказал он, - душа моя, поднимись наверх. Иди в задние
покои. И не выходи оттуда. Ни под каким видом. И ты, - сказал он Кину, -
смотри, чтобы не вышла.

- Роман, - сказала Анна, - мой человек останется с тобой. Я ему верю
больше, чем другим людям.

- Правильно. - Роман улыбнулся. Удивительна была эта добрая, радостная
улыбка. - Спасибо. С тобой пойдет Глузд.

- Иди, - сказал Кин. - Боярин прав. Иди, княжна, туда, где безопасно.
Больше тебе здесь делать нечего.

Анна поднялась по лестнице первой. Сзади топал отрок. Отрок устал, лицо
его осунулось, он был напуган. Шум штурма царил над городом, и, когда
голова Анны поднялась над полом, он сразу оглушил, проникнув в окна
верхней горницы... И еще Анна успела увидеть, как метнулся к выходу шут, -
оказывается, он никуда не уходил. Он подслушивал. Может, это и к лучшему.
Конечно, пора дотронуться до присоски под ухом...

Анна остановилась. Отрок обогнал ее. Шут стоял за притолокой - в
темноте. Отрок обернулся и проследил за взглядом Анны. И увидел движение у
двери.

Может, он просто испугался. Наверное, он не догадался, что там
Акиплеша. Потому что он вдруг молча, как волк, настигающий жертву, кинулся
в угол, выставив перед собой нож, - и был он слеп и неудержим. Анна лишь
успела беззвучно ахнуть...

Отрок ударился в стену, потому что шут ловко отскочил в сторону. И
отрок упал и замер. Шут вытер тонкое лезвие стилета и сказал Анне, словно
извиняясь:

- Он мне не чета... я у сарацинов научился.

- Я не могу больше, - сказала Анна. - Я больше не могу...

- Наш век жестокий, - сказал шут. - Наверно, не было еще такого
жестокого века. И я жесток, потому что живу здесь... Но я не подл.
Понимаешь, я не подл! Я защищаюсь, но не предаю...

Его слова заполняли голубую рассветную комнату и смешивались с шумом
битвы...

Он подошел к открытому люку и остановился так, чтобы изнутри его было
трудно увидеть...

- Будет ли лучшее время? - спросил он сам у себя, глядя вниз. - Будет
ли доброе время или всадники смерти уже скачут по нашей земле?

- Будет, - сказала Анна. - Обязательно должно быть. И ты его увидишь.

Шут не ответил. Анна почувствовала, как напряглись его плечи. Она
сделала шаг вперед, заглянув вниз, в подвал. Роман стоял у потайной двери,
прислушиваясь. Кин сзади.

- Отойди, - отмахнулся от него Роман.

Кин послушно отошел на несколько шагов.

В дверь кто-то ударил два раза. Потом еще три раза.

- Я так и знал! - прошептал шут. - Я так и знал... Надо было бежать к
князю!

Роман отодвинул засов, и тяжелая дверь отворилась.

В дверях стоял рыцарь Фридрих. Кольчуга прикрыта серым плащом, меч
обнажен.

Роман отошел в сторону.

Рыцарь Фридрих спросил:

- Все в порядке?

- Да, - сказал Роман. - Скорее. Как там у ворот?

- Скоро падут, - сказал Фридрих. - Скоро...

Он шагнул обратно в темный проход и крикнул что-то по-немецки.

Вдруг шут взвизгнул, как раненое животное, и прыгнул вниз - без
лестницы, с двухметровой высоты, и следующим прыжком он был уже у двери,
стараясь дотянуться до засова.

Роман первым сообразил, в чем дело, и начал вытаскивать меч, и Анне
показалось, что он делает это замедленно, - и шут тоже замедленно
оборачивается, так и не успев закрыть дверь, и в руке у него блестит
стилет...

- Кин! - отчаянно крикнула Анна. - Не тот! Гений - не тот! Гений -
Акиплеша!

Кин обернулся к ней. Глаза сошлись в щелочки. Голос его был тих, но
страшен - и не подчиниться нельзя:

- Уходи немедленно.

Анна не могла уйти. Главное сейчас было об®яснить Кину...

- Нажми присоску! Ты все погубишь!

И Анна, не понимая даже, что делает, но не в силах ослушаться, поднесла
палец к шее...

И в этот момент ее охватила дурнота, и все провалилось, все исчезло,
лишь бесконечная бездна времени приняла ее и понесла через темноту, сквозь
нелепые и непонятные видения: лава коней неслась на нее сквозь огонь,
рвущийся из башен деревянного города, а порочное лицо вельможи с мушкой на
щеке, в громоздком напудренном парике покачивалось перед глазами...

Анна стояла в маленькой холодной комнате теткиного дома. Она схватилась
за голову, жмурясь от света, и Жюль, склонившийся над пультом, крикнул ей,
не оборачиваясь:

- Шаг в сторону! Выйди из поля!

Анна послушно шагнула - голова кружилась, она увидела перед глазами шар
- как окно в подвал.

Маленький, слишком маленький в шаре шут боролся с Романом, и рука его,
зажатая в тисках Романовой руки, дергалась, сжимая стилет. Роман старался
свободной рукой достать свой меч и кричал что-то, но Анна не слышала слов.

- Не тот! - сказала она, продолжая спор с Кином.

Шут извернулся, и Анна увидела, как стилет исчез в боку боярина Романа
и тот начал оседать, не отпуская шута. В подвал влезали один за другим
немецкие ратники. Рыцарь Фридрих поднял свой меч... И мелькнул тенью
Кин...

И в тот же момент из шара исчезли двое: Кин и шут.

Меч рыцаря Фридриха разрубил воздух. И, отбросив меч, рыцарь опустился
на колени над телом Романа, сделав знак ратникам, чтобы они бежали наверх.
Ратники один за другим начали подниматься по лестнице - шустро и ловко...

Шар погас.

- Все, - сказал Жюль.

- Они где? - спросила Анна.

- Они прошли сквозь нас. Они уже там, дома... Ты не представляешь, как
я устал.

- Я тоже устала, - сказала Анна. - Но все хорошо кончилось?

- Спасибо, - сказал Жюль. - Без тебя бы не вылезти.

- Не стоит благодарности, - сказала Анна.

Ей было очень грустно.

- Ты уверен, что это был шут Акиплеша?

- Ты же видела, - сказал Жюль. Он поднял пульт и положил его в открытый
чемодан.

- Они добрались до места? Ты уверен?

- Разумеется, - сказал Жюль. - Что с ними может случиться?

Анна проснулась, когда солнце уже склонялось к закату. В комнате было
жарко, над забытой чашкой со сладким кофе кружились осы. В комнате стоял
дед Геннадий.

- Прости, - сказал он. - Я уж стучал, стучал, дверь открыта, а ты не
отзываешься. У нас в деревне не то что в городе - у нас проще. Дверь
открыта, я и зашел.

- Ничего, - сказала Анна, опуская ноги с дивана.

Она заснула одетой. Зашуршала ткань.

Анна бросила взгляд на себя - еще бы, она же так и осталась в платье
польской княжны Магдалены, родственницы короля Лешко Белого, родом из
стольного города Кракова.

- Это в Москве так носят? - спросил дед Геннадий.

Анне показалось, что он посмеивается над ней. Она уже все вспомнила и,
встав, выглянула в прихожую. Там было пусто и чисто. Дверь в холодную
горницу распахнута настежь. Там тоже все пусто. И кровать застелена.

Дед Геннадий шел за Анной в двух шагах.

- Уехали, значит? - сказал он.

- Уехали, - сказала Анна.

- А я тебе на память принес, - сказал дед. - Из музея.

Он вытащил из глубокого кармана плаща медную голову льва с кольцом в
пасти.

- Я еще достану, ты не беспокойся.

- Спасибо, дедушка, - сказала Анна. - Они в самом деле были из
будущего?

- Кто? Реставраторы? Были бы люди хорошие.

Анна вернулась в большую комнату. За открытым окном виден был крутой
холм. У ручья паслась гнедая кобыла Клеопатра.

- Грехи наши тяжкие, - сказал дед. - Спешим, суетимся, путешествуем Бог
знает куда. Да, я тебе молочка принес. Парного. Будешь пить?