естественным неубывающим недоверием слушал его. Говорил он бессвязно,
торопливо, постоянно возвращаясь к тому, что мы должны убить какую-то
летучую мышь. Признаться, я заподозрил его в психическом нездоровье, и
когда он, решивший, видно, что уже достаточно подготовил меня, для
убедительности сдернул покрывало с обезглавленного трупа на столе, я,
машинально продолжая сжимать в левой руке тетрадки, а в правой - саблю,
вскочил с кресла и сделал попытку уйти.
мной и приоткрытой дверью, взмахнул саблей: - Или ты мне поможешь, или я
убью тебя!
реальной. Я остановился в нерешительности, и тут что-то темное вынырнуло
из проема двери у Летова за спиной и накрыло его голову бесформенным
колпаком.
шевелящееся месиво. И тогда я увидел, что это - огромная летучая мышь, как
раз такая, о какой он и рассказывал только что, называя ее "Джино".
и рухнул мне под ноги. Дернувшись несколько раз, он замер. "Мертв!" -
мысль эта пронзила меня. И тогда я инстинктивно ударил летучего
зверька-кровопийцу саблей и разрубил его тельце пополам. Затихшие останки
Джино отлипли от кровавой каши, в которую превратилось лицо Летова, и в
тот же миг угловым зрением я заметил какое-то шевеление позади.
корчится словно в повторной агонии. Лежавшая до того на его животе голова
упала на пол и покатилась в мою сторону. Она остановилась в шаге от меня,
и я увидел, как шевелятся, силясь что-то мне сказать, бескровные синие
губы.
сделать ни шага. Но вот всякое движение в комнате прекратилось. В тот же
миг способность передвигать ногами вернулась ко мне, и я, отбросив саблю,
кинулся к двери.
машинально прижимая к груди данные мне Андреем тетради, небо над городом
ярко осветилось. Я остановился, поднял голову. И удивительное зрелище
предстало моему взору: из точки в зените, расходясь в стороны,
стремительно протянулись к земле ломаные нити семи разноцветных молний.
а конец мая или начало июня.
вершину своеобразной пирамиды, вспыхнула и тут же остыла изумрудно-зеленая
пятиконечная звезда с белым, напоминающим стилизованную букву "М" знаком в
центре.
подъезда. Теперь, уверившись в том, что невероятный рассказ Андрея вовсе
не был лишен смысла, я пожалел, что невнимательно слушал его. Желая
развеять царящий в голове сумбур, я принялся тут же, в подъезде листать
случайно оставшиеся у меня тетрадки, но разрозненные фразы из них только
еще сильнее путали меня.
почти детским почерком. И, несмотря на более чем поздний час, я (оттого,
наверное, что находился в откровенном состоянии аффекта) решил отправиться
по этому адресу, надеясь, что там мне разъяснят хоть что-нибудь (благо
идти от моего дома было недалеко).
хозяева будут выслушивать мой нелепые вопросы... Я поднялся на пролет
выше, сел на подоконник и хотел закурить, как вдруг та самая дверь
отворилась и на лестницу вышел молодой мужчина. Из этой квартиры и именно
сейчас. Это не могло быть простым совпадением. И я пошел за ним.
течении почти часа), мне удалось, оставаясь незамеченным, сопроводить его
до серого пятиэтажного здания в другом конце города, к которому он, по
всей видимости, и спешил. Он уже хотел войти в дверь подъезда этого дома,
когда его окликнула девушка, сидящая на скамейке во дворе: "Виктор!"
слышал весь их разговор.
облегчение) - я думал о тебе.
неприятно это слышать, но я не могу не сказать: я еще никогда так сильно
не любил тебя.
тебя... А потом произошли такие невероятные вещи... Ты не поверишь, я
хотел повеситься. Я раньше думал, что вешаются только алкоголики или
дураки. Но вот... И сейчас я бы уже давным-давно был мертвым, если бы не
Джино... Та же летучая мышь Годи, которая выручила нас тогда.
веревку...
уже распаковала четыре стандарта димедрола.
потом мужчина сказал:
сначала не дал нам погибнуть, а потом вернул... то что отнял... по нашей
же просьбе.
сдерживая волнение: - А ты, ты считаешь, мы ошибались или нет?
заплакала навзрыд. И через всхлипывания и звуки поцелуев я разобрал еще,
как она спросила:
ее вопросе.
интересна судьба этих людей). Но внезапно в душе моей воцарился покой.
богу, меня никто не видел). Но даже это открытие и связанные с ним
воспоминания не сумели подавить того неожиданного радостного ощущения,
которое овладело мной. И тут только дошла до меня волшебная красота
удивительного небесного явления, свидетелем которого я стал. И еще:
интуитивно я понял, что между этой красотой и сутью подслушанного только
что диалога есть неведомая мне связь.
окончательно, не разобравшись во всем серьезно. Но у меня были тетради и
надежда с их помощью восстановить ход происшедшего.
слова? А из этого общего вопроса вытекают вопросы и более частного
характера:
Павла Игнатьевича завершился или, например, что космический наставник Годи
лишает его своего покровительства - за непомерную гордыню и попытку
соперничества?..
невидимым астральным телом мечется среди нас?
чуть ли не каждый день, хитро косясь, перебегать мне дорогу прямо возле
моего подъезда?
дух его нашел прибежище в некоем инопланетном раю?
всяком случае, за весь истекший с той памятной ночи период ни разу Годи не
дал мне почувствовать (а ведь роковую в его судьбе роль сыграл именно я)
собственного присутствия - ни осязаемо, ни хотя бы в сновидениях. А потому
я делаю вывод, что он или все-таки окончательно уничтожен (и к этому
мнению я склоняюсь в большей степени), или по нынешним своим физическим
свойствам недоступен нашим органам чувств. То есть в любом случае ДЛЯ НАС
его практически нет.
обложке тетради адресу, чтобы узнать сегодняшнюю судьбу Вики и Виктора. Но
стоит ли? Хотя, признаюсь, мне и было интересно прослеживать все перипетии
развития этой истории, наблюдать порывы и поступки каждого из ее
персонажей, все же центром ее, по моему искреннему убеждению, был Павел
Игнатьевич Годи. А значит, история эта закончилась.