служителю Духа Перемен гражданину д'Энвалю.
глаза, актеры, выря-женные в знакомую синюю форму, уже в третий раз выходили на
поклон, и я понял, что мне пора. Вечер прошел впустую. Патриотическое действо
"Праздник федерации, или Торжество Республики" оказалось необычайно долгим и
скучным. Я честно высидел до конца, жалея бедолаг актеров, вынужденных петь
куплеты о Дереве Свободы и танцевать санкюлотскую пляску "Деревянные башмаки".
"Действо" наводило тоску, и я понял, что зря потратил вечер. В ложе номер три я
был совершенно один, и нигде, ни в зале, ни в фойе, я не заметил Бархатную
Маску. Наверно, и ей сегодня нет дела до национального агента Шалье.
невеселые воспоминания. Памятливый хозяин вполне мог спросить, не ведаю ли я,
что сталось с добрым патриотом гражданином Вильбоа, а на эту тему беседовать
совершенно не тянуло. Итак, я поспешил, сел в вовремя подвернувшийся фиакр и
велел ехать на улицу Серпант.
пришлось минуты две колотить молотком в дверь, прежде чем мне догадались
открыть. Сонная гражданка Грилье долго ворчала, что негоже истинным патриотам
возвращаться столь поздно, да еще в таком виде. Редингот вкупе с моноклем и
тростью пришелся ей определенно не по душе. Заверив мадам Вязальщицу, что в
следующий раз непременно надену карманьолу и красный колпак, я прошел на второй
этаж - и внезапно понял, что вечер еще не кончился. Полутемный коридор был пуст,
за тонкой стеной слышался чей-то мощный храп, но я уже знал - меня ждет сюрприз.
почувствовал себя неуютно. Мой силуэт на фоне освещенного коридора - слишком
хорошая мишень. Мелькнула мысль поднять переполох и запустить в комнату
гражданку Грилье со спицами на-перевес, но я тут же понял - это лишнее. Бояться
поздно. Все, что со мною могло случиться, - уже случилось. Смерть по имени
Бротто осталась позади, и никакой поздний гость уже не способен меня напугать.
повернулся, чтобы зажечь свечу, когда услыхал негромкое:
Вадье. Но это был не Вадье и не Амару, хотя голос - негромкий, испуганный -сразу
показался мне знакомым.
движений. Не буду объяснять, почему.
гражданин де Батц, если вы поднимете пальбу, то можете считать себя покойником.
поздний гость, нацеливший на меня пистолеты, - это разыскиваемый по всему Парижу
шпион и авантюрист де Батц, когда-то знавший меня как дю Люсона.
не выйти, но предупреждаю - я и так одной ногой в могиле. Мне нечего терять!
редингот. - С вашего разрешения, барон, я закурю.
плаще до пят и старинной шляпе с широкими полями. Папелитка оказалась последней,
и я подумал, что завтра придется покупать новую коробку.
Комитет общественной безопасности мечтает вытащить вас к решетке Конвента...
по уши! Согласитесь, проделано ловко...
не обойтись.
проповедей, что мне приходилось слышать от вас в Лондоне!
имя...
гражданин дю Люсон?
Святому Сердцу. Передайте де Руаньяку, если он жив, что я выполнил все - все,
что обещал вам и ему. Теперь я жду, что и вы поможете мне. Помните, вы обещали!
Интересно, что я ему обещал?
Руаньяк еще не знали, сколь близко вы знакомы с Комитетом общественной
безопасности. С какой стати теперь я должен вам помогать?
вы использовали меня! Имейте в виду, я действовал честно! Я не выдал никого из
людей д'Антрега! Никого! Я не выдал Поммеле! Я не выдал Николя Сурда! Но если
меня арестуют...
грозил, пытался торговаться. Конечно, если его поймают, он выдаст всех.
скажут. Картуш на эшафоте выдал всех своих подельщиков, но это не спасло его от
колеса!
комиссара Сименона. Похоже, мои слова подействовали.
звучал жалко и просяще. - Я не это имел в виду! Помогите мне! Я передам вам
одного агента... Нет, я передам вам троих! Один из них имеет отношение к проекту
"Лепелетье"!
в виду нечто иное.
должны выпустить из Парижа! Помните, вы обещали! Сейчас именно тот случай!
По-моему, только он способен вам помочь. Имейте в виду, у гражданина Вадье и у
половины Конвента на вас несколько иные виды!
есть. Ищейки гражданина Вадье выкурят этого мерзавца из его норы, затем барона
заставят выложить все в Конвенте, а потом отправят "бриться" на радость
гражданке Грилье и прочим "вязальщицам". По крайней мере, один смертный приговор
Революционного Трибунала окажется справедливым. Но я уже знал - так поступить
нельзя. Спасая свою шкуру, мерзавец выдаст всех - и тех, кого он назвал, и
других, мне неизвестных.
ответили на некоторые вопросы.
спросить...
циферблат", но вовремя прикусил язык. Де Батц вздохнул:
ваших людей я не выдал. Хотя бы потому, что не знал - и не пытался узнать. Я
ведь человек осторожный и не желаю наживать себе такого врага, как армия Святого
Сердца. Знаю лишь то, что можно прочитать в "Мониторе", и то, что рассказывали
вы...
разоткровенничался. Смех - хриплый, злой.
"Монитор". Я тоже люблю пускать такие байки - про сотню шпионов во всех
комитетах и клубах. Иногда помогает. Но безопасность вы мне обещали! И даже,
если помните, дали слово!
такой личностью! Впрочем, де Батц не лгал, и это было самым важным.
пытались узнать!
рассказывал! К тому же узнать что-либо о вас в Лондоне было сложно, а в Париже -
и того сложнее. Вы изволили появляться в самый неожиданный момент, словно хромой
бес у господина Лесажа...
негодяем стоили скачки в десяток лье. И все зря! Господи, все зря!
Совершенно ясно, что вы не парижанин, что в прошлом не привыкли считать деньги,
кроме того, вы всегда следите за модой и предпочитаете лондонские моды
парижским...
мне помочь.
полковником Королевской армии, и что Его Величество направил вас в Америку для
тайных переговоров с Вашингтоном. Там вы были вместе с Ла Файетом, которого
ненавидите лютой ненавистью. Подозреваю, что именно с вашей подачи де Руаньяк
вынес бедняге маркизу смертный приговор...
Ла Файет... Смертный приговор? Я вдруг ощутил ужас. Нет, не может быть! Мы же
друзья! Как я мог, господи, как же я мог!.. На миг я почувствовал к себе -
прежнему - почти то же, что сейчас ощущал, разговаривая с де Батцем.
вновь послышался смешок:
Суворов Виктор
Корнев Павел
Каменистый Артем
Роллинс Джеймс
Прозоров Александр
Березин Федор