Чтение 22–й страницы книги ~Я не вернусь~

Скорей!

Много ли увидишь на войне?

Раньше думал - все увидишь. Вот фаланга строится, вот конники в атаку

рвутся - слева и справа, чтобы с боков не обошли. Перед строем - лучники с пращниками врагов на бой вызывают, ну а в центре, понятно, - колесницы. Можно и по-другому, конечно; например, фалангу клином построить - в пятьдесят рядов. В общем, красота - первая колонна марширует, вторая разворачивается...

А тут - только конская грива. И еще хвост впереди, тоже конский. И грязь под ногами. Под копытами то есть. День грива перед глазами, два, три. Вечером падаешь с коня прямо к костру, ешь и пьешь, не задумываясь, что в бурдюке и в миске, спишь, уткнувшись лицом в конский потник...

А в башке только одно - успеть! И когда мчишься, едкий конский пот вдыхая, и когда ешь, и спишь когда. На другое и времени нет. Умыться бы! Когда я в последний раз умывался?

Вот такая война оказалась. А ведь я не обозник какой-нибудь - воевода!

Койрат, как меня тут называют. Прямо-таки лавагет!

Что впереди, Фоас?

Опунт, койрат. ОилейЛокриец войско вывел. Сотни три.

Ладно.

Ладно - потому что с локрами договорился еще покойный дед. Здесь нас пропустят. И тех, кто по северной Дороге скачет, и тех, кто по южной...

Скорей!

Раньше думал, на войне главное - меч. И копье, само собой, и лук, и дротик.

Увидел врага - и рази, чтобы в ^аз вошло, а из затылка вышло. Потом, когда по лесам иашим побегал в полном доспехе, понял: меч - полдела. Даже четверть. Порой ноги важнее. И копыта конские. л Прежде всего - башка. Как говорил папа, головой воевать надо!

И снова - лес, маленькое село (землянки под тесом - ну и дичь!), опять речка, мелкая, кони даже ход не замедляют, только брызги из-под копыт.

Скорей!..

Правда, моя башка и не понадобилась. С локрами, чья земля как раз между

Этолией и Беотией, дед договорился а с Терситом (убил бы!) - дядя Эгиалей. То есть и я немножко, но именно он придумал через Терситовы владения пройти. Ойней Живоглот войска вдоль рубежей растянул, небось до сих пор нас выглядывает - а мы уже тут!

Недешево дядюшка Терсит стоил! Зато без боя прошли без войны, ни на час не задержались. А каждый час - на вес золота, и каждый миг - на вес золота, потому что мои друзья уже к Фивам подходят, и я обязан успеть, успеть, успеть...

Скорей!

Откуда колесница, Фоас?

Локры подарили. Удачи пожелали. Победы пожелали.

Ладно.

Колесниц у нас нет. И пехоты нет - только конница. Правда, конница не простая - куретская. К полю боя - верхами, вихрем, молнией, а там видно будет. Одно плохо - доспехи легкие, кожаные, против сомкнутого строя не повоюешь. А мы и не будем. Наше дело - переполох учинить, до Фив первыми добраться, Лаодамантово воинство от города отсечь...

...А вот и городок вдали, маленький, а ворота - в полстены городской. Эй, мужи локрийские, ворота закройте, а то город убежит!

Скорей!

Граница близко, за перевалом, за сырым холодным лесом. Там нас не ждут,

потому что дядя Эгиалей уже под Фивами, и Капанид мой там, и Ферсандр, и все остальные. Дядя все предусмотрел, все учел, и теперь мое дело - успеть, домчаться, доскакать, чтобы куретский молот не в пустоту ударил, а по звонкой наковальне...

Конская грива перед глазами, конский хвост впереди, пот глаза заливает, и мы мчимся, мчимся, мчимся...

Скорей!

Много лет назад дядя Эгиалей это придумал: не с востока - с запада Фивы

брать. Потому что не ждут, потому что крепостей мало, потому что гиппеты местные свои владения спасать побегут, забыв о столице. Здорово придумал! Я, когда в лесу сидел и план свой обмозговывал, тоже с запада наступать хотел, но разве у меня план? Мыслишка просто! А у дяди все рассчитано, по полочкам разложено: до границы по двум дорогам, потом - веером по Беотии, чтобы ужас навести, потом - на Фивы. Не забыть бы чего! И успеть! Главное - успеть!

Койрат, у границы пусто, стражи нет!

Ладно!

Бьют копыта по грязи. Скорей!

* *

И все-таки мы опоздали.

Я это понял, когда увидел... Нет, когда только услышал...

На четвертый день случилось это, поутру. Мы почти дошли - почти. Уже и Фивы

вдали показались - огромные, больше Аргоса, и огни на стенах, и птицы черные над полем. Один бросок остался, только коням отдохнуть надо. Да и людям - трое суток, считай, с конских спин не слезали, а впереди - бой.

Койрат, к тебе какой-то чужак! Говорит, Эвриалом зовут. Пропустить?

О чем это они? О ком? Койрат - это я. А Эвриал...

Эвриал?

Какой Эвриал? Смуглый? Но почему? Ведь ему тут делать нечего, он должен

быть с остальными, возле города, где дядя лагерь разбил! В том-то и задумка - они наковальня, я - молот!..

И вот тут я понял...

Подошел он, Смуглый, головой мотнул, пошатнулся. ранен? Нет вроде, только

панцирь помят.

Тидид...

Только и сказал. Сказал - и рукой своей длинной мах-

нул. Я и не узнал его поначалу. Он же коричневый, Эври-ал Мекистид, черный

почти, а тут белым показался. Белым - как брюхо рыбье!

Тидид, ванакт... Ванакт погиб! Пропало! Все пропало! Что?! О ком он? О деде? Но Адраст Злосчастный просто умер, сам умер...

Эгиалей! Убили!.. Дядю Эгиалея!..

Нет!.. .

Белым казалось лицо Эвриала Смуглого, даже губы побелели, даже глаза. А я

все не верил, не верил, не верил...

Там... Каша сейчас там, Тидид!.. Каша! Пропало все!

...Мы плывем с дядей через черную Лету, и туман клубится, и темнобородые Хароны неслышно работают веслами. А берег все ближе, ближе, и уже слышен приторный дух асфоделей...

Тидид!

Очнулся. Все еще не веря, надеясь на чудо, на ошибку, на... на что-нибудь...

Тидид! - Эвриал вновь пошатнулся, белое лицо дернулось. - Я не знаю!.. Мы не знаем... Там... у лагеря... Там!..

Отставить!

Не крикнул - прошептал. И не ему - себе. Отставить! Потом, все потом.

Сейчас - Фивы! Сейчас...

Я посмотрел на Фивы, на ненавистный город, проклятый город, отнявший у меня тех, кого я любил, кто любил меня...

Фоас! Конницу - двумя крыльями. Ты - к воротам, я-к лагерю. Мне - колесницу. При атаке кричать:

"Кабан!". Вперед! И-не щадить! Никого! Никого!

...Арей Эниалий, кровавый бог, бог резни и убийства, ненавистный людям,

стань мной, а я стану тобой, и мы выпьем крови, крови, крови!..

Кабан!!!

* *

...Река шумит совсем рядом, тихая, спокойная. Странно, я не могу ее увидеть. Только плеск - и легкий теплый ветерок.

Тихо-тихо.

Тихо...

Река совсем близко, только шагни, только вдохни поглубже свежий прозрачный

воздух...

Почему я боялся ? Боялся захлебнуться, исчезнуть, пропасть навсегда? Боялся

себя, Дурной Собаки, способной убить в нелепой стычке, в мальчишеской драке...

Теперь - не боюсь! Я, Диомед, я, Арей Эниалий, безумный, беспощадный, несущий смерть!

Плещет, плещет...

ЭПОД

Ферсандр плакал. Маленький, смешной в своем огромном, не по росту, заляпанном грязью панцире, в съехавшем на ухо гривастом шлеме. Слезы текли, он вытирал их рукой - тоже грязной, в крови...

Я не хотел, Тидид! Я не хотел! Не хотел, чтобы так! Не хотел!..

Еще один Ферсандр лежал на земле - мертвый. Труп. Как и сотни других на этом страшном поле. Два Ферсандра, даже панцири похожи, только у второго, мертвого, не было шлема. Потерял, а может, и сняли уже. Высшая доблесть - содрать доспехи с теплого трупа! А вот они - трупы. Много! На всех хватит!

...А Капанид ранен, легко, правда, в руку, и Промах Дылда ранен, и толстяк Полидор, и Амфилох. И дяди Эгиалея больше нет...

А я жив. И даже не помню того, кого убил первым!

Он же... Диомед, может, мы... Может, не так надо было?

Он не ждет ответа, маленький Ферсандр, Ферсандр Победитель, отвоевавший отчий престол. Тому, второму Ферсандру, трон уже ни к чему. Он мертв, Лаодамант Этеоклид, еще час назад бывший басилеем фиванским, а мертвым уже ничего не нужно в этом мире.

...А я и не думал, что двоюродные братья могут быть так похожи! Как две капли. Как два окровавленных трупа.

Ферсандр!

Я положил руку на его холодный грязный наплечник, тряхнул, подождал, пока он вытрет - размажет - слезы по лицу.

Я приказал передать в Фивы, чтобы все уходили. Ночью - тайно. Мои куреты отойдут от Бореадских ворот.

Он кивнул. Это - все, что мы можем сделать. Иначе - резня. Иначе - снова трупы. Даже если откроют ворота - пощады не будет. Слишком дорого стоила нам победа.

Победа?

Я оглянулся. Трупы, трупы, трупы - по всему полю, до самых стен...

...Ни очага, ни закона, ни фратрии тот не имеет, кто межусобную любит

войну, столь ужасную людям...

ПЕСНЬ ЧЕТВЕРТАЯ ВАНАКТ

СТРОФА-1

Дележ добычи - почти свадьба. Удовольствия столько же, а церемоний даже побольше. Сначала по кучам разложить, да не как-нибудь, а поровну, потом жребий кинуть, потом - меняться начинать (ну зачем мне, к примеру, пять женских гиматиев?).

Мои куреты, правда, в этой игре участвовать не стали - взяли что хотели и в сторонку отошли. Да и не в Фивах их добыча. Сейчас несколько сотен чернобородых по всей Беотии стада к границе сгоняют. Вот их и поделят - но уже дома.

А кучи вышли изрядные. Если не до небес каждая, то выше крыши - точно. Фиванцы ночью уходили, с ручным скарбом. Много ли унесешь? Так что не все даже в кучи влезло. Кони не влезли, например. И люди. Людей, правда, в городе мало осталось, и те старцы со старухами. Но прихватили и кое-кого помоложе. Их вкупе с конями пришлось к колышкам привязывать - рядом с каждой кучей.

А делить, чтобы по справедливости, Капанида выбрали. Потому как парень основательный, хозяин, можно сказать, и глаз у него - хризолит. Пришлось бедняге побегать: колесницу налево, столик резной сидонской работы - направо, треножник бронзовый, хитроукрашенный - тоже направо...

...А у меня ладони горели. Уже второй день. Горели - помнили пепельный жар. Горячий был пепел дяди Эгиала, когда я его в урну перекладывал. Вином заливали, а всe равно - горячий.

Прощай, дядя! Легкой тебе дороги! Хайре!

Хотел я уйти, на кучи эти проклятые не смотреть, сесть у костра, выпить

неразбавленного да и забыть все - хотя бы на полдня. Но - нельзя, потому как - обычай...

Ну чего? - Сфенел, потный, запыхавшийся, отошел в сторонку, к нам повернулся. - Годится?

В его басе так и слышалась гордость. Еще бы! Этакую добычищу на равные доли разложить!

Переглянулись. Решили - годится.

Мы все тут же стояли - те, кто стоять мог. Полидор, бедняга, например,

только лежать способен был. Его прямо на ложе сюда принесли, толстяка. А Промах Дылда Длинная стоял, хоть и на палочку опирался, прямо как дядя Эвмел. Ну и мы все стояли: Заячья Губа с Амфилохом, Фер-сандр с Эвриалом (хорошо, говорят, дрался Смуглый!) и мы с Фоасом. Чуть в сторонке.

...Да и не только в обычае дело. Подарки надо отдаривать? Надо! А приношения в храмы? А дядюшке Терситу за его любовь родственную? Да и...

В общем, не ушел. Хоть и хотелось.

Во! - Капанид поглядел на меня, поморщился, руку раненую погладил. -

Видал? Чего ж тут спорить? Видал.

А ту, в накидке, видал?

И ее видал. Женщина, лет сорока, босая, в темном гиматии. Ее, правда, привязывать не стали, даже на треножник усадили.

Тиресия дочка! Манто. Не ушла. Говорят, тоже того, с богами знается...

Последние слова мой друг прошептал - на всякий случай. Мало ли что? Вдруг действительно знается?

...А Тиресия мне показали. Ночью, когда я возле Бореадских ворот стоял - смотрел, чтобы всех выпустили. На носилках лежал Тиресий - длинный, худой, страшный.

Подходить я не стал. Ну его, еще проречет что-нибудь этакое! Ведь не зря он сказал: "Пускай!" Видел, незрячий, что не устоять Семивратым!

Смотрел я на него, и странная мыслишка в голове шевелилась. Тогда, десять лет назад... Может, не просто так дядя Амфиарай меня в сторону отодвинул. "Не первый - второй"? А что, если - не просто так?

Не первый - второй...

А вот и жребий! Начинаем? Эге, а что это?

На одну больше! На одну больше! Еще одну!

И кто же это такие? Ах да, пеласги! Да-а-авно не виделись!

Одиннадцать долей! Одиннадцать долей! На одну больше!

Тьфу ты, пропасть! И тут они!

..И если бы только тут! Из-за них все и случилось. Алкмеон с собой в поход

всю стаю взял. Пошли, не побоялись, целая сотня - не меньше. А когда Лаодамант войско из ворот вывел, они первыми из лагеря кинулись - геройствовать. Кинулись, хоть и приказал дядя Эгиалей из-за ограды не выходить. Зачем выходить, ведь куреты уже совсем рядом были!

Выбежали - и попались. Пришлось дяде Эгиалею на выручку идти, остальных выводить. Вот тут и его убили - в самой куче. С двух сторон - копьями.

Говорят, пьяными пеласги были - как обычно. Может, и вправду, да только сам Алкмеон мне очень трезвым показался.

Одиннадцать долей! На ванакта! На ванакта! Ванакту - его долю!

Орут! Да как орут! Раскраснелись, за мечи хватаются. Знакомо!

Ванакту! По обычаю! По обычаю! Ванакту! Ванакту? Какому ванакту? Куч десять, на нас всех, на Фоаса (положено - басилеев сын!) и на Киантиппа - отцову долю. А ванакта нет еще, его в Аргосе изберем, так и решили.

Ванакту! Ванакту Алкмеону! Алкмеон Амфиарид - ванакт! Ва-а-ана-а-а-кт!

И тут я все понял...

А пеласги уже и слева, и справа, и оружие в руках, а впереди Кипсей (как

же, помню!), а вот и жеребец, тот, что Амиклу насиловал. Тогда он "Эро-о-от!" орал, а сейчас...

Алкмеон - потомок Мелампода! Мелампод - старший брат! На царство, на царство! Алкмеон битву выиграл, Фивы взял!..

Убить их, что ли? - задумчиво проговорил Сфенел. А,Тидид?

Позвать? - это уже Фоас, шепотом. - Наших позвать?

Позвать - и что? Натравить куретов на аргивян?

Алкмеон победил! Он Лаодаманта убил! Убил! меон - победитель! Ванакт!

Ванакт!

...Басилея фиванского уже девятеро убили - если им верить. Так что Заячья Губа десятым будет. Да где же он сам?