подразумевает хоть какую-то к нему симпатию, а откуда ей взяться у вас? Да
вас всех поголовно можно объявлять Сатаниилами!
сейчас, глядя на вашу бесполезную грызню. Кроме того, я буду присутствовать
на следующем Буле в качестве его представителя и обо всем доложу ему.
Своевременно.
исписанные листы.
игривое и веселое существо, сама себя втянула в отнюдь не веселую и уж точно
нечестную игру.
когда-нибудь раздавите, как вскоре раздавите Исиду, - все во благо!
перестал быть похож на самого себя, прежнего. Тогда ты был остроумный
шутник, любитель жизни, веселый и продувной и симпатичный. И я любила тебя
таким. Сейчас же ты стал желчным и недобрым и жаждущим невинной крови. Я
перестала любить тебя. Ты разве не понимаешь этого? Тот, тебе нельзя
заниматься тем, чем ты сейчас занимаешься, опомнись!
что она на их стороне, что, возможно, он даже полюбит ее или как там бывает
- чувство снова проснется в его душе, и все будет как прежде. Но нет, не
будет ничего как было прежде, а все будет наоборот, и лишь тьма Хаоса
впереди.
какое-нибудь стихотворение.
называется "Ощущение":
x x x
очень легко. Живет он в море, но не в черных его глубинах, как Форкис, а на
той еще глубине, куда достигают солнечные лучи, раскрашивая все в
зеленовато-голубой цвет и делая обманчиво-переливчатым. Здесь, по слухам, у
Малларме великолепный дворец, куда он, впрочем, никого не пускает и не
приглашает. Раньше у него было много дочерей, которым злые языки прочили
роль одалисок его обширного гарема. Сейчас он живет один и, опять же по
слухам, очень скучает. Но все это лишь слухи. Трифон Малларме живет в море,
дел не ведет и на людные собрания, за редким исключением, не ходит. Его
советов добиваются многие, но не многим он их дает. Он счастлив.
оставшихся, он по-прежнему владеет ключами от многих бездн, где хранятся
секреты и тайны мира, а раз ключами владеет он один, значит, он один обо
всем и знает. Ибо, как гласит древняя мудрость, кто владеет информацией, тот
владеет миром. Согласно этой истине, Трифон Малларме и есть тот
гипотетический Господь, в существование которого многие верят, а если даже и
не верят, то хотя бы надеются, что таковой в действительности существует.
дабы задать ему несколько накипевших и наболевших вопросов. О нем давно уже
распространялись истории, что он задает некоторым довольно трудные вопросы,
у которых, по всей видимости, настолько трудные ответы, что респонденты
Меса, пытаясь на эти вопросы ответить, слегают с длительными головными
болями. Но Месу, как думали окружающие, этого было мало, и он решил помучить
также и Малларме.
Достигнув береговой полосы, он побрел вдоль линии волн, внимательно следя,
как эти волны, цвета прокисшего киселя, натужно пытаются доползти до его
босых ног, словно стараясь укусить, а затем уходят в песок, безнадежно
отчаиваясь. Следуя заданным курсом, Мес по очереди набрел на: а) поседевший
от соли ржавый гребной винт; б) полусгнившие сети; в) почти не тронутый
тлением труп молодой женщины в купальном костюме; г) пучок водорослей; д)
старичка с бородой, удящего рыбку. Этим старичком при ближайшем рассмотрении
и оказался искомый Трифон Малларме. Он глянул на Меса и произнес:
плавки со слабой резинкой. Он был весь коричнев от загара и дымил вонючей,
прихотливо изогнутой трубкой.
дымила трубка, плескались волны. Мес исподволь, но внимательно следил за
Малларме. Сначала тот просто сидел, щурясь и временами поглядывая на
поплавок. Потом он обнаружил в своем носу рудник и, действуя острым отросшим
ногтем указательного пальца, как кайлом, начал не спеша откалывать в
глубинах своих малоразработанных карьеров целые глыбы, вытаскивая их затем
на белый свет. Тут оказывалось, что они различны по размеру, форме и цвету.
Хорошенько рассмотрев добытое, Малларме, по видимости, приходил к
заключению, что это пустая порода. Поэтому палец опять, словно неутомимая
вагонетка, нырял в темную глубину обширных катакомб, чтобы принести на себе
обратно новую порцию отвоеванных у упрямых недр сокровищ. Приносимое,
которое вновь исследовалось придирчивым взглядом, клалось на ноготь того же
пальца, следовал короткий и сильный щелчок, и таким трудом добытый клад по
правильной и плавной траектории проносился над волнами и чуть ли не с
тяжелым бульком падал в воду. Затем следовало, видимо, погружение на дно,
учитывая тяжесть даримого морю. Иногда же в глубинах заросших седым волосом
шахт слышался сочный чмок, и палец возвращался странно влажным. Тогда
Малларме медленно тер им о другой палец, - Месу это напомнило почему-то
мельницу, где тяжело вращающиеся жернова, прокручиваясь, превращают зерно в
белую, тонкую муку, - так и пальцы Малларме в результате похожего трения
производили некие летучие крупинки, которые сыпались наземь. Затем Малларме,
плотно пригнетая палец к брюкам, проводил им по своему бедру, и так этот
незаменимый инструмент проходил необходимую профилактику и заново становился
годен к продолжению опасных и сопряженных с риском внезапного и
вулканически-фатального чиха работ.
надо?
их четким и связным языком, на что получишь изложенные таким же языком мои
ответы.
твоих ответах, они тем не менее наиболее полно отражают тот уровень знаний,
на котором мы сейчас находимся, и безразлично, какие это знания - о Гогна
ли, о нас или о нем, - все они одинаково неполны. И для всех них у нас есть
свои подсказки-гипотезы. Только следуя им, мы сможем чего-нибудь добиться. И
даже тогда мы ничего не сможем узнать ни о Гогна, ни об общих законах
материи.
- Хорошо, правильно говоришь ты, Аргоубийца. Только вот для кого ты
стараешься?
все равно уйдем. Для человека? Но человек - это постоянная метаморфоза.
Сфинкс у Эсхила прав, помнишь: утром - на четырех ногах, днем - на двух,
вечером - на трех. И так постоянно, Аргоубийца, постоянно, не только
количество ног изменяется у него, но и сам он, и весь строй его мыслей, - а
это самое главное в человеке, герр Мес. Постоянно изменяется его
мировоззрение, постоянно внутри него рушатся какие-то барьеры и воздвигаются
новые, и сообразно этому растет число морщин у него на лбу и углубляются
складки в углах рта. А потому человек неизменен по своей природе.