электромагнитных полей, и это не удивило. Что дельного тут можно прослушать -
страстные вскрики? Скрип кровати?
- Поговорим, сестрица?
Он зашагал от стены к стене, рассматривая сестру, валяющуюся бревном поперек
излюбленного лежбища. Магнитом ее туда тянет... Ничего, оклемается.
- Вставай, стерва! Это только задаток.
Джильда запахнула домашний халатик. Со стоном приняв сидячее положение, начала
массировать шею. Кровать под контр-адмиралом протяжно скрипнула. Расшатанная,
заслуженная, многотерпеливая кровать.
- Пошел вон, братец.
Риенци молча шагнул вперед, подняв в замахе руку. Джильда, пискнув, съежилась.
- Так-то лучше.
Он усмехнулся в короткие жесткие усы, хотел было швырнуть фуражку на кровать, но
от лежбища, как всегда, попахивало, и он побрезговал. С грохотом водрузив перед
собой резной дубовый стул, тяжело сел верхом, пристроил фуражку на колене,
дернул щекой. Потребовал:
- Рассказывай.
Джильда поджала под себя ноги. Кошечка. Нимфоманка. Стерва...
- О чем ты, братец?
- Дура! О твоем Альвело! Наша мудрая матушка забыла преподать тебе одно важное
правило: трахай кого хочешь, имей хоть миллион кобелей, но думать изволь
головой, а не... Если ты еще не поняла, то объясню: мы по брови в дерьме,
сестрица. И вляпалась в него ты!
Джильда равнодушно повела плечом.
- Ты-то в него не вляпался... - Кулак брата опасно напрягся, и она поспешила
изменить тон. - Что случилось, Джакомо, а?
- Она еще спрашивает! - рявкнул генерал-лейтенант, но уже тоном ниже. - Сука! И
это ей я помогал делать карьеру! Ее тянул вверх как мог!..
Джильда презрительно улыбнулась.
- Подумаешь, карьера! Контр-адмирал в плавающей жестянке на поганой планете...
Мечта жизни! Лучше вспомни, сколько я для тебя сделала.
- Заткнись! - медленно, ненавидяще выцедил Риенци. - Говорить буду я. Примерно
три... нет, четыре недели назад тебя вызвал Монтегю и приказал выбрать кого не
жалко из числа твоих младших офицеров, так? Вижу, не ошибся. Вероятно, он
намекнул, что речь идет о совместной операции с контрразведкой. Ты выбрала этого
Альвело. Почему? Отвечай. Он был не слишком хорош в постели?
- Не лучше тебя, братец, - ядовито проворковала Джильда.
- Заткнись и слушай. Этот лейтенантишка вернулся, вместо того чтобы пропасть.
Нам - плевать. Но поздравляю тебя с выбором! Он в разработке нашей контрразведки
и, предположительно, спецслужб метрополии. Мало того, похоже, им очень
интересовались до того, как ты его выбрала! Не спрашивай, откуда я это знаю.
Велич сел в лужу, а мы с тобой - в дерьмо. Выбрала его ты - именно ты и именно
его из сотни подчиненных тебе офицеров, - с какой целью? Потому что накануне он
тебе не угодил? Попытайся втолковать это контрразведке, а заодно и объяснить
неуспех операции. Кто виноват в том, что непригодная кандидатура не была вовремя
заменена? Я не знаю и знать не хочу, что там у них не сработало, зато знаю
точно: если Величу понадобится козел отпущения, ему не придется долго искать.
Сказать тебе, кто им будет? А вслед за тобой посыплюсь я, и только потому, что
имел несчастье родиться твоим братом! Кому, кроме меня, ты нужна, кретинка?
Адмиралиссимус не глядя подмахнет приказ о собственном расстреле, не то что о
чьем-то разжаловании. И это еще лучшее, на что мы можем рассчитывать!
Генерал-лейтенант Риенци смахнул носовым платком испарину, скомкал платок,
швырнул на пол. Минуту, понадобившуюся контр-адмиралу Риенци на то, чтобы
собраться с мыслями, он разглядывал сестру - мятое после ночи лицо, холеные
ляжки, очень широкий таз, вульгарная хрипотца в голосе, хирургически увеличенные
глаза выдают одновременно пресыщенность и неудовлетворенность. В метрополии не
всякий портовый бордель согласился бы принять столь потасканный товар. И как это
она ухитряется командовать? Пошлая тупоумная сучка... Это гены. По правде
сказать, дражайшая мамочка была нисколько не лучше...
Минуту, потребовавшуюся генерал-лейтенанту Риенци на то, чтобы отдышаться,
контр-адмирал Риенци исподтишка разглядывала брата - грубое, в багровых пятнах
лицо, мясистая шея, след от фуражки на ежике волос. "Ну-ну, братец. Пошуми, если
тебе это необходимо, можешь даже снова ударить, коль невтерпеж. Ничего в тебе
нет, кроме хватки, глотки и чутья, но чутьем мы с тобой равны, просто-напросто
на этот раз ты унюхал опасность первым. Опасность, прямо скажем, пока
гипотетическая, но чувство самосохранения примитивного дуболома вопиет, не так
ли, братец? И ты уже придумал, как ее избежать, как вывернуться - я ведь знаю
тебя, Джакомо. Говори, братец, говори..."
- Как решим? - спросила она, потому что он ждал этого - беспомощного - вопроса.
- Как я скажу, так и решим. Прежде всего от Альвело нужно избавиться как можно
скорее. Причем это должно выглядеть более чем естественно. Концы в воду - и все.
Потом я решу по обстоятельствам, что нам делать, понятно? А от Альвело
избавишься ты.
- Сейчас? На Поплавке? - Джильда наморщила лоб. - Хм... Может, позже, с началом
боевых действий...
- Глупости. Мы не можем столько ждать. Кстати, тебе вовсе не обязательно убивать
его. Пусть-ка твой лейтенант поохотится за старыми торпедами в Гольфстриме, как
раз для него занятие. Что-то давно у тебя не было штрафников. Я слыхал, это
сложный район, или я ошибаюсь?
Джильда покачала головой.
- Настолько сложный, что без трибунала это дело не обделать.
- Да? - Генерал иронически поднял бровь.
- Ну... очень сложно.
- Так-таки и очень? Он напивается? Бездельничает в служебное время? Травку
курит? Не знаешь - узнай. То есть что значит: как все? Он - не все, тебе
понятно?
- Да.
- Встань... Смотреть на тебя тошно.
Джильда покорно спрыгнула с кровати. Скромно одернула халатик.
- Так лучше?
- Один черт, - буркнул Риенци. - Хотел бы я знать: ради чего я тебе помогаю?
- Ты это знаешь. Утону я - утонешь ты. Или оба выплывем. Можешь отречься от меня
- результат один.
- Заткнись!
- Не сердись, я все сделаю. - Она подошла, поцеловала его в потный висок с
пульсирующей под коричневой кожей жилкой. - Спасибо за урок, братец.
- Не за что... тварь... сестренка...
ГЛАВА 2
Прямо над ватерлинией на нижнем, служебном уступе сектора Альфа даже сквозь
дыхательный фильтр пахло сыростью, морской солью, парами и перегаром
углеводородного горючего, смазочным маслом. С уступа полого спускался в воду
широченный пандус, разделенный на стартовые "гнезда" наспех приваренными
невысокими барьерами, тускло блестящий, обильно покрытый густой смазкой. Пандус
именовался слипом, как якобы он назывался у китобоев в Темные Века, если только
историки не врут и в земных океанах когда-то действительно водились киты.
Радужные пятна расползались от слипа по воде, и сама свинцовая поверхность
океана, медленно несущая ленивую зыбь, даже поодаль от Поплавка казалась густой
и маслянистой, словно мазут. Был штиль.
Двое нижних чинов подволокли скутер к "гнезду". Филипп надел каску, сел верхом
на длинное сиденье, сунул ноги в упоры и прогрел на холостом ходу двигатель. "Не
нравится мне этот штиль, - подумал он с неясным беспокойством. - Нехороший
какой-то штиль, неприятный, совсем необычный для южных широт. И вода -
холодная..."
Он поежился и несколько секунд убеждал себя, что ему тепло, а убедив, удивился,
что пришлось убеждать. Штормовой комбинезон греет отлично и не впитывает воду. А
брызг будет... "Ничего страшного, прокатимся разок. Отвлечься от глупых мыслей и
глупых снов будет очень полезно. Всех дел - съехать со слипа, разобраться в
стартовой сутолоке, как можно быстрее объехать вокруг Поплавка, с размаха, не
ошибившись номером, влететь в свое "гнездо" и пересечь финишную нить слабенького
лазера. Только-то. А если улыбнется удача - получу призовую серебряную кружку, -
подумал он. - Буду из нее пиво пить. Хотя за командную победу кружку не дают, а
дают стопку. Что ж, буду пить водку. Впрочем, тут есть гонщики и посильнее, так
что вряд ли. Запасной - он запасной и есть, и даже если участвует в гонке,
всерьез никем не принимается. В общем-то, это только к лучшему, но шанс прийти
первым все равно ничтожен".
Четверть часа назад финишировал индивидуальный заезд. Лейф опять победил -
сейчас он громогласно хохотал и принимал поздравления в центре кучки
болельщиков, пробившихся на служебный уступ. Несколько добровольных
распорядителей из числа старослужащих, с белыми повязками на рукавах, берегли
глотки и пока не вмешивались, разумно давая схлынуть приливу восторженных
чувств. Время пока терпело. На смотровых уступах - и в пятидесяти, и в ста
метрах над ватерлинией, и выше - слитно галдели, там было черно от зрителей.
Где-то там, вероятно, находился и Петр, но на таком расстоянии не стоило наугад
махать рукой - все равно он не разберет, кто где. Верхушка Поплавка, как обычно,
скрывалась в облаках. Рейсов с утра не было, терминал бездействовал.
Сегодня на смотровые уступы высыпали все кому не лень. Кроме, разумеется,
вахтенных, проклинающих свою участь, больных, арестованных по дисциплинарным
делам, неизлечимых агорафобов и наконец-то взятых в оборот трюмных крыс.
Большинство зрителей толпились над слипом, гроздьями висели на поручнях, тянули
шеи, стараясь не пропустить момент старта. Большие офицерские гонки бывают лишь
дважды в год - в год Капли, а не земной. Это на тренировки свободных от вахты
молодых офицеров можно смотреть почти еженедельно, стоит лишь Поплавку лечь в
дрейф в штилевой полосе, но в тренировках нет ничего интересного. Гонка,
особенно командная, когда по океанской зыби, подпрыгивая, вылетая из воды и
снова плюхаясь в фонтанах брызг, одновременно несутся полсотни скутеров и можно
вдоволь насладиться зрелищем, выиграть или проиграть пари, - другое дело.
Никто уже не помнил, когда возник такой обычай и кто первым придумал устраивать
гонки - на этот счет ходили разные легенды. Командование не поощряло и не
запрещало рискованную забаву, в коей участвовали или мечтали участвовать почти
все одуревшие от монотонности службы офицеры от мичмана до кавторанга
Акунин Борис
Андреев Николай
Фазиль Искандер
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия
Акунин Борис