выкинь.
резвились молнии.
жертвы приносить какому-нибудь Перуну или этому... забыл, как его... Пригодится
отмахиваться.
с того ни с сего закололо в пальцах, и по черепу поползла кожа, словно скальп
решил вдруг зажить своей самостоятельной жизнью. На острие лома с сухим треском
зажглось голубоватое пламя.
ужасе. Кажется, старший даже немного подвыл. Младший судорожно схватился за
облезлую шкуру и укрылся ею с головой.
него не было никакого.
его брови ползли к макушке. -- Огни так называются. Блин, впервые вижу...
кто выдумывает такие явления, и потолковал бы с ним по душам.
дыбом волосы. -- Ты на этих-то глянь!.. Теперь ты у них вроде архангела. С
огненным ломом. Если постараешься, так и в боги, пожалуй, выйдешь. Слышь, ты
человеческие жертвы смотри не принимай! Пусть деньги жертвуют или от крайности
пиво...
потрескивающее холодное пламя. Оно постепенно съеживалось, затем запрыгало, как
прыгает огонь на полене в потухающем костре, и наконец исчезло.
решились на новый штурм долины ни ночью, ни утром. Всю ночь дозорные слышали,
как женщины пришлых дикарей выли по множеству погибших, как стучали бубны чужих
чародеев, призывая гнев болотных духов на головы людей Земли. С рассветом в
полете стрелы от вала показались несколько безоружных врагов, они кричали и
жестикулировали, видно, прося вернуть тела своих для погребения. Их отогнали
стрелами. Орда отступила к полудню следующего после великой битвы дня. Пусть-ка
теперь, ослабев, попробует прорваться через горный пояс где-нибудь еще!
каждоминутно рискуя попасть в засаду, проводили орду до самых границ охотничьих
угодий племени. Не было сомнений: плосколицые уходили назад, к Матери Рек. Вряд
ли они скоро посмеют сунуться туда, где крепко получили по носу! Даже зверь
помнит полученный урок, а человек и подавно.
утром, ушли и оставшиеся союзники, унеся единственного убитого сородича и
лучшую часть добычи. Старый чародей Скарр лежал в жестокой лихорадке и ни к
чему не был пригоден; Дверь в мир Рыси с грехом пополам нашел Ер-Нан, а сам ли
открыл ее или не без помощи с той стороны -- как знать. Вернувшись, хвастал,
будто сам.
оставили часть выторгованной добычи и своих павших, обещав вернуться за ними не
позднее завтрашнего дня. Торопились, опасаясь того, что непременно сделал бы
Растак, что надо было сделать... если бы не отговорил старый колдун. Успели
разнюхать Вепри, где Дверь, или нет, оставалось гадать.
вертикальной морщиной, почерневший от тупой боли в плече и свалившихся на
голову забот, вождь обошел селение. Вроде ничего не изменилось, те же
наполовину вкопанные в каменистую землю дома-землянки, так же вьются дымки из
отдушин под стрехами, по-мирному пахнет теплом и хлебом. Вот только тихо стало
в селении, разве что ошалевшие со вчерашнего дня собаки лают почем зря.
Человеческого же гомона не слышно, да что там гомона -- и голосов-то почти нет.
Пусто на улице. Не судачат, не переругиваются бабы, не визжат, затеяв игру,
дети, не стучат в ступах песты. Скорбным изваянием сидит возле поленницы
древняя старуха, и кажется, что она неживая. Изредка под низкой крышей дома
захнычет в люльке несмышленый младенец, тихо всплакнет кто-то над покойником да
тяжко застонет в беспамятстве раненый. Большое горе не любит крика.
муравьи... Надо бы прикрикнуть, заставить прибраться, да не до того сейчас.
Союзникам-то что -- отпировали да ушли...
копать сами. Кто не заботится о мертвых, тому нет дела и до живых, тот по
скудоумию навлечет беду на племя. Растак выгнал на работу всех, не исключая и
женщин. Лишь старухи, смотрящие за ранеными, лишь воины в дальних дозорах да
малые дети имеют право не проводить к предкам души погибших сородичей. Павшие в
честном бою за племя и за Землю не должны уходить с обидой на своих.
пихали шестами до того места, где маловодный поток вливался в быструю реку, --
пусть насытятся духи воды, злые и добрые, сколько их есть. Тела иных
плосколицых сожгли на высоком костре, чтобы была пища у вечно голодных духов
огня. Несколько голых трупов бросили в глубокую могилу и засыпали, прося
Землю-Мать принять жертву и не оставить в беде своих детей. Никто не опустил в
яму ни рваной кухлянки, ни кремня, ни обломка костяного гарпуна -- пусть нагие
и беспомощные души врагов вечно прозябают в голоде и холоде среди изобилия дичи
потустороннего мира. Пусть они питаются одной травой! Пусть никогда не найдут
покоя!
Мягкая наносная земля копалась легко. Дно ямы выложили диким камнем, забили
глиной и плотно утоптали. Ер-Нан, заменивший больного Скарра, кропил могилу
кровью зарезанной козы, нараспев выкликивал заклинания, ублажал предков.
Мертвых клали в четыре ряда, головой на полночь, каждого уложили на бок со
скрещенными на груди руками и подтянутыми к животу коленями. Так лежит дитя в
утробе матери, так возвращаются к Матери-Земле ее дети. Каждый получил по куску
сушеного мяса, по две лепешки и по плошке с хмельным медом, чтобы было чем
утолить голод и жажду по пути в иной мир. Воинам оставили оружие для войны и
охоты, женщинам -- домашнюю утварь. Серпы, мотки пряжи, посуда, иглы, короткие
ножи для потрошения птицы, каменные круги для растирания зерна... многое нужно
для иной жизни, ничего нельзя забыть. В уши покойницам вставили медные и
золотые пронизки лучшей работы, на шеи надели самоцветные бусы, руки украсили
затейливыми браслетами, чтобы женщины и в ином мире были желанны мужьям.
Несколько павших подростков получили добытые в бою копья и гарпуны плосколицых
и сверх того по медному ножу. Пусть мальчишки не успели стать настоящими
воинами -- было бы несправедливо лишить оружия тех, кто сражался на валу бок о
бок со взрослыми.
песни, славящие доблесть павших сородичей, мертвых припорошили тертой охрой и
руками, как велел обычай, насыпали первый слой мягкой земли. Люди будут
работать еще несколько дней, и вскоре над общей могилой поднимется высокий
курган. Ему не дадут оплыть под нудными осенними дождями, его не размоют летние
ливни, не уничтожит время, пока жива в людях память. Вон сколько курганов
вокруг... Свежих нет, минувшей зимой никто не умер, а старых, заросших травой,
дикой смородиной и даже высокими деревьями -- собьешься считать. Большинство
насыпных холмиков маленькие, высотою едва в человеческий рост, а то и ниже, но
есть и громадины. Вон сразу три больших кургана -- эти выросли на памяти
нынешнего поколения, когда пришел черный мор. Тяжко тогда пришлось, сама
Мать-Земля не защитила своих детей... До мора, посланного духами за неведомые
проступки, племя считалось едва ли не самым сильным среди соседей, достигая
числом двенадцати сотен мужчин и женщин, молодых и старых. Счастье, что мор
равно поразил и соседей, иначе много сыскалось бы охочих попытать оружием, не
ослабла ли сила грозного когда-то племени...
поклонится ушедшим сородичам и бросит на вершину холма горсть-другую земли. А
бывало, колдун Скарр, не спрашивая вождя, своей волей посылал людей поправить
тот или иной начавший оплывать курган, и вождь не противился.
Акунин Борис
Андреев Николай
Посняков Андрей
Херберт Фрэнк
Сертаков Виталий
Емилина Ника