побудившую его искать встречи с генералом ордена. Монах заметил только,
как бы между прочим, что признание могло бы быть получено и менее
гуманными способами, чем дружеская беседа. Беседа была далеко не дружеской
и все же Слоту удалось вырвать у монаха обещание доложить о человеке по
фамилии Люгер, что должно было многое сказать Алфиосу. Но прежде тощий
монах устроил ему встречу с аббатом Кравиусом и Стервятник с каким-то
тоскливым предчувствием понял, что ни его новый знакомый, ни сам Кравиус
не являются членами ордена.
назвать монашеской. Но Кравиус и не давал обетов, обязательных для
нищенствующих орденов, и мог позволить себе некоторые излишества. Обилие
смазливых послушников, прислуживавших в доме, наводило на подозрение, что
настоятелю были не чужды и некоторые противоестественные наклонности.
Люгер заранее проникся к местному пастырю глубокой антипатией и
предчувствия не обманули его.
скрыть даже просторная ряса, богато расшитая золотыми нитями. Обвисшие
щеки покоились на воротнике, а обрюзгшее лицо было покрыто хорошо заметным
слоем пудры. Пот обильно стекал с висков настоятеля, оставляя на щеках
серые дорожки.
особенно странными глаза аббата, принимавшего гостя в библиотеке. Кравиус
смотрел на него из тени, расплывшись в обширном кресле, в котором могли бы
поместиться два худых человека. Стервятник встретил взгляд его тусклых
безжизненных глаз, лишенных белков, и испытал нечто вроде шока.
голосом, в котором звучала нескрываемая фальшь. Люгер остановился в трех
шагах от кресла и в этот момент глаза Кравиуса внезапно изменились,
вспыхнув резким отраженным светом. Метаморфоза поражала в первое
мгновение, затем Слот обнаружил разгадку: зрачки и ресницы, которые он
видел до этого, были со всей тщательностью и в мельчайших подробностях
вытатуированы на веках аббата. Стоило тому опустить веки, как место живых
и недобрых глаз занимали мертвые, неподвижные и необъяснимо отвратительные
зрачки. Люгер пытался рассмотреть их, но теперь это было невозможно... Как
пугающее знамение предначертанного зла всплыло в мозгу Люгера одно из
предупреждений Слепого Странника: "Бойся нарисованных глаз"...
влажные губы сложились в узкую улыбку. Моргал он очень редко, так, что
только быстрое движение теней напоминало теперь о его странном украшении.
Впрочем, Люгер не сомневался в том, что нарисованные глаза имеют иное,
более зловещее предназначение.
наконец, Кравиус. На этот раз его голос оказался совершенно бесцветным.
желаний. Известие о болезни Алфиоса неприятно поразило его, но он
постарался скрыть это.
настоятель без тени огорчения. Теперь Слот хорошо понимал причину его
"равнодушия": Кравиус, который мог бы быть единоличным хозяином аббатства
и духовным управителем провинции, по причине присутствия высших сановников
привилегированного братства находился на вторых ролях и оставался фигурой
малозаметной.
часть груза, который слишком тяжел даже для здорового человека. Все мы -
смиренные слуги святой церкви и равны перед Господом... Поведай мне о
своих заботах и я сделаю так, что ты останешься весьма доволен.
отвечал Люгер. Его не покидало ощущение, что он вовлечен в бессмысленный
фарс. Кравиус не скрывал от него своего презрения, игра аббата была
слишком уж прозрачной, а фразы даже не казались лицемерными. Слабая
попытка купить Люгера, видимо, была предпринята на всякий случай, просто
по привычке. Во власти настоятеля было помешать гостю встретиться с
Алфиосом, но, совершенно неожиданно для Слота, Кравиус поступил совсем
иначе. Стервятник почуял запах неясной угрозы.
Похоже, посетители вроде тебя действительно предназначены именно ему.
недоступный пока пониманию Люгера. Кравиус смежил свои жуткие веки, как
будто посторонний в библиотеке совершенно перестал интересовать его.
Стервятник медленно вышел из дома настоятеля. Только что закончившийся
разговор не выходил у него из головы. Он оказался слишком коротким и
неправдоподобно легким для столь незначительного гостя. Люгеру все сошло с
рук - неуместная таинственность, наглость, явная приверженность к
враждебному лагерю. Объяснение этому было одно: аббат Кравиус собирался
достичь своей неведомой цели другим путем.
ним был человек в черной сутане - судя по всему, один из офицеров ордена.
Аудиенция у генерала была назначена на девятый час следующего дня.
Той ночью ему снились мертвые зрачки аббата Кравиуса, нарисованные на
черном полотнище пустоты.
и самой величественной из башен, нависавшей над головокружительным
обрывом, под которым ревели океанские волны. Монастырские стены врезались
в ее грани, но сама башня была намного выше их и безраздельно
господствовала над остальными постройками.
почти незаметные, но вездесущие слуги ордена охраняли входы и внутренние
помещения резиденции от непрошенных гостей. Наверняка здесь было немало
разнообразных ловушек, не считая возможного влияния Белых Магов, на
которое намекал магистр Серой Ложи. Люгеру стало ясно, что он
действительно попал в главное и хорошо защищенное логово сильной
организации.
башню почтительно назвал лейтенантом. Этого человека Слот уже видел возле
дома аббата, но сейчас, при свете дня, впервые рассмотрел его лицо. Оно
было отмечено печатью властности, однако фанатический блеск в глазах
выдавал некоторую ограниченность безусловно преданного ордену офицера.
Этот человек почти наверняка был беспощаден и опасен, как вообще бывают
опасны люди, руководствующиеся не логикой жизни, а своими окостеневшими
убеждениями. Во всяком случае, орден должен был бы высоко ценить таких
слуг...
ритуала, который протекал в присутствии еще двух офицеров и
старца-альбиноса с волосами до пояса, в которые были вплетены белые ленты.
Смысл ритуала в общем был недоступен непосвященному, но наверняка это
действо имело целью нечто вроде очищения и выявления скрытой скверны.
перстни, и остались нагими. Затем комнату заполнил багровый туман, в
котором фигуры людей превратились в лиловые тени. В этом тумане к Люгеру
подкрался альбинос и нарисовал острием серебряного жезла какие-то знаки на
его теле. Слот ощутил судороги и слабые удары, словно комок ледяного
студня болтался где-то внутри. Затем он с нарастающим ужасом увидел, что
на его груди вздувается пузырь, наливающийся густо-малиновым цветом.
Стервятник поднял руку, но пальцы беспрепятственно прошли сквозь пузырь и
коснулись невидимого участка кожи. Это несколько успокоило Люгера, а потом
пузырь лопнул и крылатая черная тень вырвалась из его развороченной груди,
заметалась под огненным взглядом белого старца и исчезла в багровом
тумане.
показалось, что он услышал очень слабый, но страшный крик какого-то
существа, может быть, птицы. В то же мгновение, впервые за много дней, он
ощутил нечеловеческую легкость, словно избавился от тяжких земных забот.
Все зло мира показалось ему не более, чем выдумкой слепцов, а гнетущее
наследие Фруат-Гойма - действительно кошмарным сном.
такое же сияние исходит от его собственной кожи. В этом сиянии
преобразился даже облик Стервятника: исчезли тени в глубоких впадинах
глазниц и зеленые глаза засверкали чистым незамутненным блеском; каждый
пепельный волос на голове отделился от остальных и голубые огни вспыхнули
внутри этого вспененного облака... Люгер ясно видел, как рассасываются
старые шрамы на теле; его наполнила пьянящая и, в то же время, невероятно
спокойная сила, равнодушная к любым влияниям извне. Время прекратило свой
бег, пространство стало абсолютно прозрачным: в голубом бесконечном
океане, которым была Вселенная, плыли призраки звезд...
противоестественным, как обратное превращение чудесного цветка в
сморщенное семя, тонущее в грязи. Багровый туман истек в отверстия,
забранные бронзовыми решетками; в привычном, сжавшемся до размеров комнаты
пространстве проступили из полумрака силуэты человеческих фигур. На телах
людей стали заметны прежние изъяны, как и на теле самого Люгера.
Сертаков Виталий
Русанов Владислав
Шилова Юлия
Березин Федор
Пехов Алексей
Афанасьев Роман