Машина обогнула два крайних домика, повернула направо и замерла у
входного проема в наш дворик.
девочка, высоко подпрыгивая. Черные косички разметались по ее плечам,
смуглое лицо стало пунцовым. Оказывается, в аймаке распространили
слухи, что наша экспедиция заблудилась в песках и пропала без вести.
Произошло это якобы по вине проводника Цедендамбы, который взялся
вести, не зная дороги, и потому еще, что экспедиция вступила в
запретные для всех места. Неделю спустя в айкоме нам рассказали и о
причине возникновения слухов. Один бывший лама, случайно попавший в
аймак, бродя от юрты к юрте за даровой пищей, не преминул
воспользоваться случаем и стал распространять выдумку собственного
сочинения, чуть ли не как очевидец гибели нашей экспедиции.
Сладко спалось под крышей, в четырех стенах, на той же верной походной
койке. Здесь не нужно было тщательно закупориваться, зажимая все
щелки, натягивать на плечи и голову полушубок, стараться лежать
неподвижно, чтобы не раскрыться. Нет сомнения, звездное небо над
головой выглядит дивным шатром, уютно в мешке, когда койку окружает
ширь безлюдной Гоби, целый океан ночи и воздушного простора... Но,
конечно, куда уютнее в простом, защищенном от ветра доме, где ветер не
достигает вас и вы избавлены от его постоянной и назойливой близости.
В этом и заключается неисчерпаемое разнообразие оттенков, жизненных
радостей, что они часто исходят из совершенно, казалось бы,
противоположных воздействий.
восточному маршруту. Позднее время заставило нас отказаться от полного
перебазирования на восток. Мы решили перебраться туда налегке, на двух
полуторках, а "Дракона" оставить здесь для вывозки даланской базы, как
ни печально было расстаться с этой могучей машиной, чей верный буксир
был готов в любой момент выручить слабых товарищей. "Смерч" решено
было отправить в Улан-Батор за запасными частями и лишь после его
возвращения приступить к восточному маршруту. Решили также во время
отсутствия "Смерча" совершить поездку за гору Арца-Богдо, к впадине
Оши, открытой американцами в 1922 году.
занимались дневниками, попутно помогая Данзану систематизировать свою
петрографическую коллекцию. Эглон с Лукьяновой, перепаковав все
коллекции и подготовив их к отправке в Москву, проводили все время на
складе, отвешивая продовольствие для восточного маршрута и подсчитывая
остатки для возвращения в Улан-Батор. Устав сидеть над записями, я
забирался под машину, где лежали перемазанные Андросов и Пронин. Там,
мирно покуривая, мы вели расчеты горючего и грузов и прикидывали
максимально возможное количество бензина, которое мы сможем взять на
восток.
в действительности: небольшая грузопод(r)емность полуторок,
необходимость взять огромное количество бензина на висячий маршрут,
без базы, но вместе с ним и запас продуктов, воды и снаряжения,
которое теперь вследствие холодного времени было особенно
громоздким, - полушубки, кошмы, печки занимали много места. Нельзя
было обойтись без ящиков, досок, гипса, бумаги для упаковки коллекций.
Уменьшение числа людей не решало вопроса: хотя количество народа и
должно быть строго лимитированным, но малое количество исследователей
означало или удлинение поисков, или резкое сокращение района
обследования. Точно так же малое число рабочих вело к удлинению срока
раскопок или же к уменьшению их об(r)ема. Приходилось сокращать резервы
в горючем и продуктах и рассчитывать на наилучшее стечение
обстоятельств, другими словами - рисковать...
корку льда в бочке с водой. Огромные стаи копыток, летевшие на юг,
задерживались на родниках близ аймака, и Эглон, отправлявшийся туда на
рассвете, обязательно приносил несколько штук домой. Зажаренные
копытки получили бы одобрение у самого тонкого гастронома. Что же было
говорить о нас!
месте казалось, что в Гоби тепло. Во дворе до пояса голый Ян готовил
ящики для похода, профессора Громов и Орлов, засучив рукава,
соревновались в стирке с Лукьяновой.
делах с начальством. Приводили в порядок оружие. В местах, куда мы
направлялись, должны были быть дзерены. До сих пор они встречались нам
лишь изредка, в одиночку - в далеких западных впадинах Южной Гоби была
осенняя бескормица. Поэтому там почти не встречались люди и даже дикие
животные - все откочевало на север.
боку - районный милиционер, назначенный нам в проводники. Юрта его
матери стояла за Арца-Богдо, близ Оши, и наш маршрут его вполне
устраивал.
северо-запад, оставив заведующим базой "батарейца" Иванова. В тридцати
километрах от аймака, в котловинке, поросшей густым дерисом, находился
родник. Здесь можно было уже ждать дзеренов. Поэтому я поменялся
местами с Андросовым, который пересел наверх с винтовкой. В кабину
уселся Громов с неизменной трубкой.
уже все стекла открыл. А ему хоть бы что! Улыбается через очки!..
шофера.
дзеренов - легкими серо-желтыми тенями они неторопливо скользили по
залитой солнцем равнине. Хлестнули выстрелы, но безуспешно... У всех
нас была общая беда - неумение точно определять расстояние до цели в
прозрачном гобийском воздухе. Особенно когда взволнованный охотник
торопился со стрельбой. Больше дичи не оказалось, и мы проехали вперед
около семидесяти километров.
направились по нему, но он незаметно окончился, превратившись в узкую
верблюжью тропу, потом и тропа отошла куда-то в сторону. Жесткие
кустики темной полыни появились на щебнистой поверхности, стали чаще и
выше... Началась знакомая трясучка, по которой машина идет в общем
легко, без тяжкой нагрузки мотора. Но зато ходовую часть бьет так, что
сердца водителей (и начальника экспедиции) буквально надрываются от
беспокойства за машину. Невидимые миру слезы - потому что остальные
спутники нисколько не отдавали себе отчета в происходящем: машины идут
упорно и верно, все ближе поднимается остроконечная северная вершина
Арца-Богдо, все отчетливее становится ее черный бэль, выдвинутый
длинным языком необычайно далеко на равнину, на север. Где-то немного
правее, за оконечностью этого бэля, должен быть Оши-нуру ("Разрушенный
хребет") - большая котловина и уступ сплошь из песчаников нижнего
мела.
стояла юрта матери проводника. Шедший впереди "Дзерен" круто
остановился, двинулся снова, проехал сотню метров и замер. Люди со
всех сторон стали выпрыгивать на землю - дурной знак. Что-то
случилось... может быть, баллон?
что на этот раз мы не отделались так дешево.
Андросов.
двигатель; казалось, что машина немедленно развалится. Мы определили
стук во втором цилиндре. Как и всегда в ответственные минуты, я
почувствовал на себе выжидающие взгляды товарищей и отдал самое
горькое для путешественника распоряжение - "назад"!
окончания ее ремонта на месте, когда так дорог был каждый из немногих
оставшихся дней быстро уходившей осени, - безрассудно. Оставалось
повернуть назад, дойти до Баин-Дзака и провести там исследования
палеоценовой толщи с остатками древнейших млекопитающих, открытой
американцами близ ключа Гашато или Хашиату ("Печальный"). Еще в самом
начале маршрута я колебался, куда важнее поехать: на Оши или в
Хашиату. Теперь решила сама судьба...
бы ему вернуться, находясь в трех километрах от матери. Нашего запаса
воды было достаточно еще на два дня. По указанию проводника мы
направились через пыльную равнину с глинистым песком и какой-то
обветшавшей растительностью на буксире с больным "Дзереном". День
выдался необычайно теплый. На ночлеге неподалеку от группы юрт был
найден проводник - совсем маленький мальчик согласился сопровождать
нас с седлом и уздечкой, чтобы взять в ближайшей юрте коня на обратный
путь.
запах пыли был повсюду - в чае, хлебе, спальном мешке. Тускло горела
свеча в холодной палатке, из близких юрт доносились выкрики аратов,
пивших кумыс по причине, оставшейся непонятной даже Данзану. Неудача
похода на Оши грызла меня, и я заснул с досадой.
Акунин Борис
Каменистый Артем
Прозоров Александр
Никитин Юрий
Белов Вольф
Володихин Дмитрий