победителей" (имелось в виду - во внутрипартийной борьбе), товарищ
Сталин был вполне готов поверить во все, что Валентин ему предлагал, в
том числе и в итоги голосования напоет Генерального секретаря, по
которым Киров якобы занял первое место.
Виссарионович остался при должности, но судьба Кирова была решена.
солдатского образца пальнув в коротком аппендиксе двухсотметрового
смольнинского коридора в затылок предводителю ленинградского
пролетариата. Через недели Особое судебное присутствие по БНО"&
принятому Закону от 31.12.34 приговорило к немедленной смертной казни и
самого Николаева, и двенадцати его близких и дальних родственников, и
еще 96 высокопоставленных руководителей Ленинградского обкома и горкома
партии, комсомола, Ленсовета, комитета профсоюзов и еще кого-то там.
второй месяц лежавший в больнице с переломом бедра, получил три года
дальних лагерей, где вскоре тоже был расстрелян. Наверное, чтобы разные
мысли не пришли в голову, а может быть, уже там, в лагерях, что-то не то
сказал.
оказалось у Лихарева на крючке - и передать невозможно.
человек, садист, преступник и тому подобное, он будет не прав. Никто же
не считает, что плохими людьми были судьи Нюрнбергского трибунала. Они
ведь тоже отправили на виселицу 12 главных военных преступников., а
потом санкционировали казни и длительные сроки заключения еще сотням
функционеров режима, ничуть не более жестокого и бесчеловечного, чем
аналогичный.
Эпикуреец где-то. Что тоже было рудиментом той роли, к которой его
готовили первоначально. А именно - за год-два до окончания он должен
был подменить в Училище правоведения. Пажеском или Морском корпусе (по
обстановке) подходящего юношу, способного стать однокашником, потом
приятелем, близким другом цесаревича Алексея. Излечить августейшего
наследника от гемофилии должен был по достижении им четырнадцати лет
Григорий Распутин. Оттого и бился он так страстно, рискуя жизнью, за
немедленное заключение сепаратного мира.
сцены из несбывшегося вроде большого приема в Георгиевском зале Зимнего
дворца по случаю тезоименитства Его "Императорского Величества Алексея
Второго или ежегодного парада гвардии в Красном Селе, где сам он в
сияющей красе с флигель-адъютантскими аксельбантами, подняв палаш,
возглавляет первый эскадрон кавалергардского полка.
настроение выпивать, любить многочисленных женщин из всех слоев
советского общества, покровительствовать писателям и артистам, вообще
(пользоваться всем тем, что предоставляет неглупому гуманоиду судьба,
позволившая ему по странному капризу на какой-то срок прийти в этот
мир.
20-х годов XX века отнюдь не Древняя Греция. Бочка Диогена здесь не
соответствует климату. Требуется нечто более капитальное.
Кремле, все достоинства которой исчерпывались тем, что она находилась на
одном этаже с квартирами Сталина, Бухарина, Демьяна Бедного. Это было
удобно в одном смысле и крайне обременительно во всех остальных.
Следовало искать варианты. И они, безусловно, нашлись.
лаборатории для разработки новых образцов подслушивающей аппаратуры и
одновременно - конспиративной квартиры для встреч с агентурой в
невзрачном двухэтажном доме на стрелке Каретного ряда и Петровского
бульвара. Это было гораздо удобнее, но - для Лихарева - сталинского
порученца. Валентину - инопланетному резиденту - требовалось особое
помещение не только для комфортабельного проживания, но и в качестве
тайной операционной базы,
свирепствовала заполоненной искателями счастья из провинциальных городов
и бывшей черты оседлости столице, все те помещения, что были здесь при
старом режиме, никуда не делись, они лишь отчасти поменяли своих
владельцев.
навсегда.
но Валентину по ряду причин приглянулся именно этот дом с причудливым
фасадом в самом сердце Москвы.
нынешнего статуса. Куда более элегантными и престижными считались
Петровка, Большая Дмитровка, Кузнецкий мост. Ну и пересекающие их в
пределах бульварного кольца переулки. Столешников в том числе.
нэпманский магазин, на втором и третьем обитали люди, имевшие постоянный
и твердый доход, - модные писатели, театральные режиссеры и актеры,
популярные гинекологи и адвокаты. В этой, под номером "4" на белой
эмалевой табличке, прикрепленной к стеганной ромбами, блестящей, как
паюсная икра, обивке двери, проживал профессор международного права,
которому чем дальше, тем меньше нравилась советская жизнь.
пользовался, и лекции читать его приглашали в Институт красной
профессуры и в ЦК ВКП(б), знание закономерностей исторического развития
(не по Марксу, а вообще) подсказывало профессору, что из царства
большевиков надо бежать.
похолодании, было достаточно - высылка Троцкого, шахтинское дело,
процесс Промпартии, понятные для посвященных намеки на грядущее
свертывание нэпа и желательность сплошной коллективизации и
индустриализации.
поездки на лечение в Германию, а потом исподволь начал распродавать
верным людям кое- какие ценности, которые невозможно было легально
вывезти из СССР.
профессора. Он ему даже сочувствовал. Но и свои интересы ценил
достаточно высоко. Раз уж квартиросъемщик все равно съезжает, что
называется, "с концами", так зачем же допускать, чтобы комфортабельно
обставленное помещение с любовно подобранной коллекционной мебелью XIX и
даже XVIII веков, подлинными картинами известных мастеров, китайским
фарфором и нефритом досталось неизвестно кому. Впрочем - известно.
получил наконец загранпаспорта и выкупил билеты на берлинский экспресс.
Но еще не успел продать мебель, библиотеку и большую часть коллекции.
квартиру (домработницу и кухарку рассчитали еще раньше), Валентин
взбежал - вверх по широкой чугунной лестнице. После уличной жары в
подъезде было сумрачно и тихо. Сквозь высокие витражи на пол падали
пятна разноцветного света.
сверху, Лихарев меньше чем за минуту открыл универсальной отмычкой оба
достаточно хитрых, рассчитанных на нынешние неспокойные времена замка.
Вошел.
кожей, бесшумно затворялось, надежно отсекая от превратностей и
треволнений внешнего мира.
лепнина потолков, стены, обтянутые штофной тканью, а не бумажными
обоями, - все сейчас радовало сердце Валентина. Жить здесь будет
наверняка приятно.
называть происходящее своими словами - попросту грамотно обыскал.
пустых и сложил в них то, что никому, кроме членов семьи, было
неинтересно, а для них представляло ценность, большую, может быть, чем
обычное имущество, - альбомы фотографий, дневники, письма, детские
игрушки и тому подобное. Если они намеревались собрать все это позже -
Лихарев им помог. Если решили оставить за ненадобностью - пусть сами и
выбрасывают. Его совесть будет чиста,
стенки. Внимательно на них посмотрел и, будто это имело какое- то
значение, передвинул на полметра в сторону.
этого места и времени процедуру.
изготовленный шарообразный предмет или скорее прибор в темно-оливковый,
слегка поблескивающей оболочке. Штепсельным шнуром подключил его к
электророзетке. Сдвинув потайную защелку в районе экватора, разнял на
две половины и начал колдовать над рядом серебристых сенсорных полей,
посматривая то на свои наручные часы, тона мигающие разноцветные секторы
нескольких овальных циферблатов.