ночью, это, знаешь... - он махнул рукой. - Ну, слушай... Лично тебе я
верю. Знаю тебя и в твоей честности не сомневаюсь. Но вот тем, кто тебя
послал... Почему они не обратились к нам по-хорошему, в открытую? Значит,
им есть для чего прятаться? Что это за мировые линии, куда они идут и как
пересекаются - дело темное. Не для слабых умов. Может, их действительно
надо разводить, сводить, менять историю и прочее? Допускаю, но согласиться
не могу. У нас так не делается. В темную - в преферанс играть можно. Со
своим ходом и семью взятками на руках. А быть слепым агентом не знамо у
кого играть под суфлера, не читавши пьесы... Нет.
все свои способности, но все оказалось бесполезным.
конце концов, это твоя работа. Но я вам помогать не могу. У Земли свой
путь. И - наши принципы. Если даже мой отказ ничего не изменит, если ты
найдешь себе более покладистых, доверчивых или просто взыскующих благ
помощников, для меня важно, что я в этом не участвовал... Я не считаю себя
вправе решать за человечество, если даже поверю, что ему от моих действий
будет лучше. А кроме того, я думаю, твоя работа вообще бессмысленна.
История, мне мажется, настолько упругая штука, что силой с ней ничего не
сделаешь. Сколько уже примеров было, даже в наши времена. И в ту, и в
другую сторону. Баварская республика, Венгрия в девятнадцатом году,
фашистские эксперименты, Чили, Португалия, Китай, волюнтаризм всякий... И
все возвращалось на круги своя. В русло главной исторической
последовательности. Да ты же сама истмат учила. Это, может, сейчас у вас
там иначе считают, да и то, если в архивах покопаться, что-то похожее
найти можно. У вас какой там способ производства?
совсем другое.
направления, а иначе...
князь Владимир силой ввел другую религию, не православие, как бы сейчас
выглядела наша история?
православие, потому что другая религия просто не накладывалась на
национальную идею и национальный характер. Не это уже повод для другого
разговора. Давай пока оставим тему полуоткрытой. Смотри, Ирок, я с тобой
честен до предела. Будь на твоем месте кто угодно другой, я бы считал
своим долгом силой пресечь его деятельность. По законам военного времени.
боюсь, передумаешь...
молчаливое сопротивление. Она отворачивала голову, избегая его губ, но уже
знала, что уступит, что его искренний порыв сейчас для нее важнее, дороже
и гордости, и принципов, и так называемого долга.
солнечного вечера и ясного заката. В плотной, словно придавленной рыхлыми
низкими тучами тишине отчетливо слышался монотонный шорох медленного
дождя.
неловкость, будто после ссоры, в которой все были не правы.
бы выворачивало предложение Ирины наизнанку. Он, оказывается, давно уже
занимался проблемой внепространственных переходов. И даже собрал
установку, предназначенную для создания окна между двумя как угодно далеко
разнесенными координатными точками. И хоть работала установка ненадежно и
неустойчиво, на уровне первых телевизоров, иногда совмещение получалось
вполне убедительное.
вершиной развития неизмеримо дальше ушедшей науки и техники на ее родине.
И Левашов предлагал ей поделиться своими знаниями и техническими
возможностями, помочь довести до ума его конструкцию, одновременно,
разумеется, отказавшись от своей галактической роли. Сменить, так сказать,
флаг...
Даже нет, они были более готовы, у них сразу определилась позиция. Ирина
же вдруг почувствовала себя голой на площади. Положение, из которого нет
разумного и достойного выхода. Разве только прикрыться руками и бежать,
куда придется.
лужок, раскидистая трехстволая береза, опустившая свои ветви почти до
земли, а дальше расплывчато просматривались контуры безмолвных изб.
Ирина. - Спасибо, мальчики, за откровенность. Вы всегда были настоящими
друзьями. Главное - честными. А я поеду, наверное. Дел у меня много, да и
муж беспокоиться станет. Ты как, Андрей, со мной поедешь или тут
останешься?
свою технику покажу. А если сразу не можешь от присяги отступить, так
подумай: ведь когда мы с тобой эту штуку мою до ума доведем и обнародуем,
история сама собой так изменится...
приборы, не соответствующие их уровню развития, - заявила она чужим
голосом, лицо у нее было бледное и словно отсутствующее.
замолчать. Олег пожал плечами.
только шелестел не переставая в кронах медноствольных сосен. Песок дороги
был поверху схвачен слегка намокшей и затвердевшей корочкой, будто снег -
настом.
заброшенном храме, где нет ни души, только почему-то горят, потрескивая,
многочисленные свечи.
асфальте, и безлюдный дремучий лес, совсем не похожий на тот, что окружал
ее дачу, здесь, в сотне километров от ближайшего города, действовал на нее
с необычной силой.
дверцу и протянул ей руку, молча подчинилась.
проваливаясь каблуками в песок, и вдруг ощутила, как начинает действовать
на нее неяркая, но мощная красота окружающей природы.
- с тоски удавиться... Похоже? - нарушил тишину Новиков.
предками. Скажи, вот сейчас кем ты себя больше ощущаешь, Ириной Седовой
или... как там тебя звали?
перед тобой виноват. И тогда, и сейчас. Только прими, как смягчающее
обстоятельство, что я всегда стараюсь быть честным.. Даже во вред себе.
в твои агенты. А я опять...
преувеличенные. Еще на Калке за ту честь головы клали. Кстати, и справка
есть...
улыбнувшись, спросила Ирина. - От великого князя?
в бархатных книгах повыше Романовых записаны были, но по причине гонора и
правдолюбия в основном в опалах пребывали.
имела... Чего ж раньше этого не рассказывал?
были.
тебя. Раз уж ты такой... несгибаемый. Только, наверное, видеться мне с
тобой трудно будет.
совсем уже кисло станет, и звезды твои тебе не помогут, и на земле друзей
не найдется - вот тогда и вспомни про Андрея, сына боярского. "...И мечом
и всем достоянием своим послужу честно и грозно, воистину и без обмана,
как достоит верному слуге светлой милости твоей..." Так в свое время в
клятвенных записях ручались. А про все остальное забудем. А если пока
видеть меня не хочешь... твое право. Заслужил, значит.
голову не пришло, Ирина спросила:
Акунин Борис
Шилова Юлия
Маккарти Кормак
Громыко Ольга
Херберт Фрэнк
Сертаков Виталий