Чтение 22–й страницы книги ~Право на смерть~

невозможно. Мы под контролем. Вырвись и иди прямо по дорожке, потом
свернешь. Я буду приставать, ты сопротивляйся, но не очень. Говорить о
деле будем так, как сейчас...

Она почти ничего не поняла, но задачу уловила правильно. Я знал, что
в серьезном деле на нее положиться можно. И она про меня это знала.

Звучно шлепнув по моей руке, Алла возмущенно вскинула голову.

- Я же сказала - оставь меня в покое! Ненавижу пьяных, пора бы знать!
Скажи спасибо, что мы в гостях!

И пошла решительным шагом, звеня каблуками по плитам дорожки.

Я качнулся взад-вперед, пробормотал что-то сокрушенно и поспешил
следом, громко убеждая ее в чистоте своих намерений и абсолютной
функциональной трезвости.

Тут надо сказать вот что. Вчера, прогуливаясь по парку, я заметил в
ветвях деревьев монитор следящей системы. Заметил и пропустил мимо
сознания, а когда вспомнил, то сообразил, что мониторов должно быть много.
Чтобы удержать под контролем всю территорию поместья. Иначе какой смысл?
Да и реакция Панина на наш совместный променад мою догадку подтвердила.
Он, негодяй, оживился, поняв, что имеет шанс насладиться пикантной, а
главное - подлинной интермедией. Вот я его и развлеку.

Но вспомнив про мониторы здесь, я подумал - а если и в самолете у
него микрофоны были? И пока он пилотировал, прослушал наш с Аллой
разговор. Вот откуда его деловой азарт, вот и разгадка внезапного
совещания. И попутно теперь их напористость. Они все про нас знают. В том
числе и то, что документы и материалы у нас с собой!

Тогда, отпустив меня сегодня, что они затевают?

Будто ища местечко поукромнее, наугад, я вывел Аллу на небольшую, со
всех сторон закрытую полянку, где я и заметил следящее устройство.

Вопрос лишь в том, действительно ли Майкл сидит сейчас перед экраном,
готовясь потешить свои визионерские наклонности. Если я просчитался,
осуществится только половина моего плана. Да нет, не упустит он столь
заманчивого сюжета.

Место было хоть куда. Низкая скамейка на гнутых чугунных лапах стояла
под пышным кустом, точно по оси объектива. Внизу - густая шелковистая
трава. Все вокруг заливает зеленовато-серебристый свет полной луны. Очень
подходящая обстановка для вурдалаков, оборотней и прочей нечисти... И для
уединенных бесед... Очевидно, для того и скамейка здесь поставлена.

Алла, когда я вновь перешел в атаку, оттолкнула меня, громко
возмущаясь таким поведением. Но я сжал ее запястья и, как бы ловя ее губы
своими, быстро прошептал:

- Есть серьезная опасность. В твоей сумке... Какие материалы в каких
кассетах? Где самое важное?

- А в чем дело?

- Все вопросы потом. Громко ругайся и побольше возни. Отвечать тихо и
в самое ухо...

Словно бы для настроения я включил ручной интерком, настроенный на
волну ближайшей музыкальной станции. Звуки блюза должны дополнительно
заглушить наш шепот.

- Да что ты за хам такой?! Сказала же, что не хочу... - поняв задачу,
почти выкрикнула Алла, отталкивая мои руки, и тут же прошептала: - Там
все, полностью, что тебя интересует?

- Ну подожди, я ничего такого... - вновь пытаясь привлечь ее к себе,
ответил я заплетающимся языком. А на ухо: - То, что нужно, чтобы повторить
процесс.

Так дальше и разговаривали.

- От тебя перегаром несет, не выношу! Убери руки! (Схемы витатрона -
кассеты два и семь...)

- Я ж тебя люблю... Мы год не виделись... (А технология?)

- Ой, ты мне больно делаешь! - (Процесс на трех кристаллах в футляре
с красной полосой. Фактор Т - четвертая кассета...)

Силой усадив Аллу рядом с собой на скамейку, я делал все, что
диктовала роль, а она, сопротивляясь, уворачивалась от поцелуев.

- Мне надо сегодня списать все на отдельный кристалл, а оригиналы
слегка подпортить... Майкл нас продал, и они могут все украсть. И мы в
дураках.

Когда я прикасаюсь к ее телу, то быстро теряю голову. Но сейчас
важность момента помогала сохранять выдержку.

В нескольких фразах я обрисовал ситуацию и дальнейшие планы.

А ее тело и губы вдруг стали слишком податливыми.

- Не выходи из роли, сопротивляйся. Когда вернемся, тебе надо
пофлиртовать с Паниным. Разыграем серьезную ссору, я уйду. А ты его
задержи хоть на час. Как бы назло мне с ним полюбезничай. А сейчас
порезче...

Она послушно рванулась, оттолкнула меня и сама, не рассчитав, упала
со скамейки. Я едва успел ее придержать, чтобы Алла не ударилась затылком
о землю.

От неожиданности она довольно грубо выругалась.

- Правильно, молодец. На час, лучше - полтора. Не любой ценой,
конечно. Сейчас вырвись, вскочи, можешь ударить. И пойдем.

Раскачиваясь, я держался за край скамейки, стоя на коленях, будто не
зная, что делать - помогать ей встать или наоборот.

Момент был кульминационный. Панин наверняка затаил дыхание,
уставившись на ее сверкающие в лунном свете ноги.

Но Алла-то о камере ничего не знала и замешкалась. Я качнулся вперед,
сам чуть не ткнулся лбом в траву возле ее лица.

- Ты что? Бей!

Она опомнилась, сдвинула колени и от толчка я опрокинулся навзничь.

Алла вскочила и начала одергивать юбку, приводить в порядок прочие
детали туалета. Лицом к объективу и крупным планом.

То, что надо. Я на мгновение вообразил себя режиссером. Застегиваясь,
она громко ругалась по-венгерски: "Вассом ас..." и так далее.

Остальное тоже было разыграно, как замышлялось.

Она стремительно шла по дорожке, растрепанная и возмущенная, я плелся
следом и нудно каялся.

Когда мы вернулись, Майкл уже сидел в кресле и тянул бледное вино из
высокого бокала. По его глазам и чуть вздрагивающим пальцам я понял, что
он все видел.

Стараясь держаться как ни в чем не бывало и говорить даже с некоторым
оскорбленным достоинством, я выпил какой-то слишком горький вермут и
вскоре откланялся, весь облитый Аллиным презрением и лицемерным
сочувствием Панина.

...Пока Алла не освободилась, я сделал все, что нужно. Материалы
уместились на одном многослойном кристалле. А чтобы не оставлять возможное
зло безнаказанным, изготовил для тех, кто заинтересовался бы оригиналами,
маленький сюрприз.

Виктор обучил меня некоторым тайнам своей науки, и я загнал в каждую
запись по несколько очень хитрых и коварных вирусов.

Суть их заключалась в том, что при попытке воспроизведения или
перезаписи чрез компьютер они не стирали и не искажали информацию, а
вносили глубокие деформации в подсознание и логику машины. Что именно
произойдет в итоге - предсказать заранее невозможно, как и любой
существующей техникой установить сам факт присутствия вируса.

В идеальном варианте возможно даже гипнотическое воздействие на
личность самого оператора, временно превращающее его в функционального
кретина. А, скажем, сыворотка для выявления "фактора-Т", изготовленная по
внешне безупречной технологии, с равной долей вероятности может оказаться
жидкостью против перхоти у гуманоидов Антареса, абсолютным растворителем,
напалмом или новым наркотиком.

Снять же заклятие с записей могу во всем свете только я.

...Алла пришла гораздо позже полуночи, можно даже сказать - под утро.
Я слышал, как Панин, провожавший ее, долго что-то на прощание бормотал под
дверью, теперь уже по-настоящему заплетающимся языком, а она в ответ
громко и вызывающе смеялась. Тоже подвыпив, конечно.

Дождавшись, пока звук его нетвердых шагов затих в глубине дома, я
вошел к Алле в комнату. Сбросив платье и туфли, она стояла перед зеркалом,
отстегивая замок изумрудного колье. Раньше его на этой шее не было.

Обернувшись, она пронзила меня сердитым взглядом. Я молча сел
напротив, ткнул пальцем в кнопку музыкального синтезатора, сцепил на
колене руки и стал ждать, что она скажет.

Так же молча Алла повернулась и направилась в ванную подчеркнуто
вызывающей походкой. Но без высоких каблуков это получалось у нее не
слишком убедительно.

Испытывая мое терпение, она не возвращалась около получаса. А потом,
успокоенная контрастным душем, лишенная грима, украшений и прочих
придающих женщине уверенность аксессуаров, утратила и большую часть
агрессивности.

Кутаясь в лиловый пушистый халат, она опустилась на ковер рядом со
мной.

- Ну и как? - я провел ладонью по ее влажным волосам.

- Твой Майкл, должна сообщить, вполне законченная свинья, - она
положила голову мне на колено. - Когда ты ушел, он казался почти трезвым,
и мы поначалу беседовали нормально. Однако, очевидно, для храбрости, он
все время добавлял, коньяк и вино вперемежку, и быстро поплыл. Изощрялся в
комплиментах моему уму, образованию и воспитанию, стал выяснять
родословную, потащил в библиотеку и в толстенных геральдических
справочниках мы долго искали общих предков, начиная с четырнадцатого века,