когда находящееся внутри машины стало невидимым для внешнего наблюдателя,
включил подачу энергии и одновременно с этим светоусилители. Все вокруг
стало видно, как днем. И осколки кирпичей под стенами. И мышек, деловито
снующих туда-сюда у выхода, и остовы допотопных машин по сторонам.
страхи беспочвенны, что я напрасно даю волю своему воображению. Но это
действительно был человек.
казалось, что я слышу чьи-то шаги и чье-то дыхание. Я мог бы спокойно
уйти, так и не услышав его.
за спиной.
было больше никого, скорее всего, не стал бы он так вот вжиматься в угол,
если бы был не один. Одиночество удесятеряет страх. Эх, если бы мне не
быть таким одиноким...
углу фигуры и снова опустил на пол. Под днищем что-то захрустело, и он
вздрогнул, открыл рот и вытянул вперед руки, как бы отталкиваясь от
чего-то невидимого. Что делать? Оставить его здесь и улететь? Но как его
потом разыщешь? И сколько их еще таких на острове? Взять с собой?
светоусилители, открыл окно. Пугать его понапрасну не стоило. Я высунул
голову в окно и насколько мог спокойно сказал:
помолчав с полминуты, сказал:
со мной. Не хочешь - оставайся.
углу, нерешительно поворачивая голову из стороны в сторону. Я включил
габаритные огни, и он зажмурился от неожиданно яркого света, но с места не
сдвинулся. Тогда я медленно стал поднимать машину в воздух и разворачивать
ее в сторону ворот. И он не выдержал, крикнул:
от габаритных огней было все-таки недостаточно. Я опустил машину, открыл
правую дверь, подождал, пока он сядет, и тронулся к выходу. Это оказалось
совсем непросто - провести ее мимо всего хлама, что тут скопился, и мне
было не до разговоров. Кое-как, обо что-то царапнув левым бортом, я вывел
ее из ангара и поднял над лесом.
раз облететь всю планету.
голодный. Впрочем, и я тоже давно не ел по-нормальному, с самого ухода от
Ньяры. Левая щека парня расцарапана, одежда кое-где порвана. Не иначе, как
продирался через заросли арсанов, и чего его туда понесло? На руках - он
держал руки на коленях, сидел в напряженной позе, не шевелясь - следы
ожогов.
лопатой, забрался внутрь.
темной ночью в этом дурацком Старом Ангаре. Я боялся кого-то в темноте, и,
попробуй он подойти ко мне, наверное, выстрелил бы - просто так, от
страха, долго ли пистолет-то выхватить? Все теперь на планете чего-то
боятся.
возрасте, наверное, это тяжелее.
выхода, как рванет. И пожар начался. Я дверь открыл - оттуда дым, чуть не
задохнулся. В окно вылез, прошел по карнизу до угла, там спрыгнул - мы с
братом всегда так делали, там клумба внизу. Тут кто-то в меня стрелять
стал - я и побежал в лес. А утром вернулся - ничего не осталось, только
стены стоят.
все сгорело, никого не было.
карабинами были.
Когда-то с такой высоты ночной остров усеивали многочисленные точки огней,
но теперь все внизу под нами было однообразно-темным. Светоусилители я
выключил - взошла Маола и они стали не нужны. Почти под нами, несколько
впереди располагалась вершина Лакупу с высоченным обрывом на северном
склоне, за ней проглядывал Йенг-хорн. Лететь к Станции или нет? - думал я.
А вдруг там резидент? Вроде бы, я должен и этого опасаться? И когда же все
это в конце-концов кончится, да и кончится ли теперь?
понятно, когда имеешь дело не с обычными живыми людьми, а с какими-то
абстракциями, с отвлеченными понятиями. Когда моделируешь все общественные
процессы, распространение информации в обществе, ее воздействие на людей,
взаимодействие с другой, противоречащей информацией. В Академии нам,
наверное, намеренно прививают такое отношение к людям, к человечеству,
абстрактно-отвлеченное отношение. Мы привыкаем не видеть за всем этим
реальных людей. Да мы их и не видим обычно. Мы - Служба Связи. Мы над
обществом и вне общества, над людьми и вне людей. Мы распространяем
информацию - раньше, в древности, это бы называли дезинформацией, раньше,
наверное, к информации в собственном смысле этого слова отношение было
пуританское - и тем самым даем кому-то ограниченную возможность управлять
обществом, а самому обществу - возможность существовать. И развиваться.
Ведь развитие, его темпы и направления определяются соотношением между
стабильной информацией и информацией динамической, и чем больше доля
первой, тем медленнее его темпы, тем труднее обществу реагировать на
меняющиеся условия существования. Когда-то в древние времена, когда
информация передавалась в лучшем случае со скоростью всадника, и ее объем
был крайне ограничен, все существование устойчивых сообществ на огромных
пространствах базировалось почти исключительно на стабильной информации -
на религии, на вере в то, что правят миром избранники богов, на законах,
выработанных еще далекими предками и впитавшихся в плоть и кровь людей. Но
менялись внешние условия, и все рушилось, потому что всякая стабильная
информация может быть неверной, не соответствовать реальному положению
дел. И в конечном итоге всегда побеждали те сообщества, где доля
динамической информации оказывалась выше. Если, конечно, менялись условия
обитания.
увеличивая скорость. Включил светоусилители, чтобы лучше видеть
поверхность. Сразу же далеко впереди яркой белой точкой показался купол
Станции, и я направил машину в его сторону. Через десять минут я посадил
ее у входа, предварительно облетев холм со всех сторон. Здесь, конечно же,
никого не было.
пока в машине и не выходи - тут еще, наверное, порядочная радиоактивность.
голову и сказал:
меня.
скинул с себя грязную одежду, вынул все из карманов, сложил на столик
около кровати, а тряпки сунул в утилизатор. Тщательно вымылся под душем.
Когда я еще сумею сюда вернуться? Оделся во все новое, сверху натянул
новую защитную форму из второго комплекта, вынул шлем и положил его у
выхода. Прошел к главному пульту.
выглядело тихо и спокойно. Я раскрыл сейф и достал оттуда бумаги с
переговорами резидента. Ради этого я, собственно, и вернулся. Все заранее
Лукьяненко Сергей
Контровский Владимир
Каргалов Вадим
Жюль Верн
Лукин Евгений
Свержин Владимир