что-нибудь и впрямь получится? И неважно, что именно. Что угодно, лишь бы
не черная безнадега, лишь бы не завтрашние кошмары. Не может быть, чтобы
Белый пошутил. Сейчас Костя уже почти верил, что Белый - не сон и не бред,
что за ним стоит хоть и неизвестная, но добрая и твердая сила.
спину. Надо спешить, пока мороз не скрутил его окончательно. Он начал
отсчет.
звук большого медного колокола.
Но не от страха, нет, чего ему было бояться теперь? Наоборот - от
какого-то незнакомого, радостного и вместе с тем тревожного чувства. В
медном звоне ему почудился запах горелой травы, и почему-то перекрученные
рельсы, лязг сотен мечей, пронзительный свист стрел в белесом от
полуденного жара небе, и чьи-то глаза, нет, не глаза, а лицо, всего в
каком-то метре от него, и вдруг он понял, кто это, вспомнил все и радостно
засмеялся... Потом картины исчезли, но колокол продолжал гудеть в такт
Костиному счету.
густой черный воздух.
Было скверно. Так скверно, как никогда раньше. Какая-то жгучая дрянь
влилась в сердце, крутым кипятком растеклась по жилам, острыми клещами
сдавила виски. Пронзительно-желтый свет настольной лампы давил на глаза,
отзывался в мозгу тупой, пульсирующей болью, а комната то разрасталась до
необъятных размеров, то стягивалась в колючую, словно игла циркуля, точку.
Слепые тени предметов прыгали за спиной злыми обезьянами, кривились,
выплясывали свой жестокий танец.
столом, сжимать кулаки, глухо, по-волчьи выть на лампочку. Стыдно это.
Надо что-то делать. Надо. Обязательно. Иначе конец всему.
кожаную папку с косыми серебристыми буквами: "Объект РС-15". Не было сил
на нее смотреть. Но сколько ни отводи глаза - ничего уже не исправить.
покончено! Еще бы - шестнадцать лет пробежало, время, согласно банальной
пословице, лечит. Ну как же, лечит оно, держи карман! Сбежал сюда, идиот и
трус... А жизнь в который раз напоминает: от себя не сбежишь. Вот и
расхлебывай теперь эту гнусную кашу.
какой-то прилипчивый мотивчик, открыл он шкаф с личными делами. Пожалуй,
впервые в жизни. Никогда раньше не лез - дело принципа. Избыточная
информация - она ведь только искажает восприятие, и ничего больше. За все
пять лет здешней работы он так и не поинтересовался предысторий объектов.
Зачем она, если имеются программы, ежеминутно выдающие графики и цифровые
отчеты? Зачем вся эта лирика? С него достаточно того, что отбираются
объекты профессионально. Согласно разработанной методике.
его изменить принципам? Он сам не знал. Но сперва непонятные, глухие
намеки Андреича, после столь странная беседа с Костиком... Вот и решил на
всякий случай проглядеть его медицинскую карту. Может, и впрямь имеется
предрасположенность к шизофрении, а программа все же дала сбой и не
сигнализировала о процессе? Уж он-то не обольщается насчет надежности
программ. В общем, захотелось альтернативной информации. И вот она,
информация. Как дубиной по башке.
сомневаться не приходится. Совпадения и ошибки исключены. Тот самый адрес.
Та самая фотография. Те самые биографические данные. А вот и копия
метрики. В графе "отец" - аккуратно вписанный Иван Петрович Сидоров. Надо
же было ей кого-то сочинить. Значит, Сидоров, старательный такой Сидоров,
каллиграфически точный. И лишь хвостик буквы "в" чуть сбился. Неровная
такая черточка - точно царапина от перочинного ножа, который он выменял в
детстве у Юрика Трофимова на коробку пистонов. Мать... Елена Григорьевна
Черницина. Или просто Ленка-Черника. Его сверстница. Невысокая,
темноволосая, с коричневой родинкой над левой бровью.
обеспокоить кого-нибудь своими проблемами. В том июльском походе, с
которого все и завязалось, Ленка не стала признаваться, что до крови
натерла ногу. Кончилось это, понятное дело, воспалением, а она - она
молчала до последнего. Выяснилось все уже в городе, когда прямо с вокзала
ее увезли в районную больницу. Там она валялась две недели, и ее всей
компанией навещали. Кажется, два раза. Или один. С шутками, апельсинами,
неестественной веселостью отзываясь на мрачную, давящую атмосферу
казенного дома.
ерунде, в голове гулял ветер - и вдруг увидел ее, как она рассеянно шагает
по другой стороне.
что выросло - то выросло. И что самое пакостное - невозможно оправдаться
огненной страстью, могучим порывом плоти и прочей лирической физиологией.
Или физиологической лирикой. Нет, ничего такого с ним не было. Ленка,
конечно, девчонка симпатичная, ласковая - но и только. Разумеется, она
неглупа, начитана, можно сказать, своего круга - и это все. Все!
еще весьма зыбкое, бесформенное, словно вечерний туман - однако в тумане
уже маячили некие перспективы... И все-таки дернул его черт...
идея - проверять на Ленке свои мужские способности. Нечто вроде
генеральной репетиции перед Верочкой. Хотя в ту минуту он не знал, что
делает - просто перешел улицу.
Пригласить Ленку к себе было невозможно - пришлось бы выдержать удивленный
взгляд отца. Тот часто видел у него Верочку и тоже, наверное, на что-то
надеялся.
но никто не помешает - бабушка у нее всерьез и надолго слегла в больницу,
а больше у Ленки никого не было. И что оказалось кстати - квартирка
находилась на другом конце города, так что вероятность наткнуться на общих
знакомых практически равнялась нулю. А сама Ленка не из болтливых.
от него Ленке? Удовольствие? Все же она была не из таких. Да и вообще
смотрела на жизнь слишком уж серьезно. Верила ли она ему? Сейчас казалось,
что верила. Конечно, верила через силу - никаких торжественных обещаний он
не давал, да и сама она не любила ставить точки над "i". Впрочем, в те дни
он особо и не задумывался - просто жил. В конце концов, - успокаивал он
себя, - Ленка взрослый человек. Если она не возражает и не требует
определенности - значит, именно этого ей и надо. Стало быть, все путем.
из тех проблем, что описывались в ходящих по рукам затрепанных, тщательно
обернутых в плотную бумагу, ксерокопиях. Все вышло просто и легко - как
помыть руки или срезать отросшие ногти. Но что удивило - не случилось
ожидаемого экстаза. Того, о котором он столько читал. Не летал он ни в
какие бездны, не возносился в небеса. Приятно, само собой, но совсем не
то. Ну ладно, главное - успокоился на свой счет. Первая серьезная проверка
за двадцать четыре года. Две предыдущие - Томка и Светка - не в счет. Оба
раза им помешали.
маленький ехидный червячок изводил душу сомнениями. А вдруг вообще не
получится? Есть же какой-то процент людей, у кого не получается. Вдруг и
он такой же?
Сергей успокоился. И как только успокоился - понял, что с Ленкой пора
завязывать. Иначе все это перерастет во что-то непредсказуемое. Да и с
Верочкой надо было форсировать события.
зарядили тусклые осенние дожди... Ленка звонила ему несколько раз, но
почему-то не заставала дома. А когда ей все-таки удавалось его поймать -
он сухо информировал ее о том, что опаздывает на спецсеминар. Или в
библиотеку. Или нужно прямо сейчас ехать в гости к каким-то дальним, но
обидчивым родственникам. Поэтому не сейчас. Потом как-нибудь. Скоро.
прорезалась в телефоне под Новый Год. Он тогда спал - ввалился домой после
зачета, усталый и злой, не раздеваясь, плюхнулся на кровать и мгновенно
отрубился.
тяжелого сна, где отвратительные, покрытые чешуей твари копошились в
помойке, что располагалась во дворе. Слизь на зеленых чешуйках мутно
поблескивала в последних лучах дымного солнца, сволочи проворно бегали,
выискивая среди отбросов куски получше и вопили дурными голосами.
Казалось, они звали его к себе, в мусорные кучи.
Лондон Джек
Корнев Павел
Пехов Алексей
Роллинс Джеймс
Василенко Иван
Суворов Виктор