Чтение 22–й страницы книги ~Самолет по имени Сережка~

- Не знаю, - сказал Сережка неохотно. - Он изучает Безлюдные
Пространства и, кажется, даже управляет ими. То есть не совсем управляет,
но пытается там что-то переделать... какие-то структуры... Он сам такая же
загадка, как эти пространства.

- А они... Пространства эти... Сережка, они зачем?

Сережка опять сел по-турецки - ноги калачом. Но уже не с дурашливым
видом, а серьезный такой, будто маленький мудрец.

- Это, наверно, неправильно спрашивать: зачем?.. А зачем Земля,
звезды? И все на свете?.. Оно есть, вот и все. И эти Пространства -
тоже... Старик говорил, что сейчас они отдыхают. Как поля...

- Какие поля?

- Ну, когда идет весенний сев, не все поля засевают, некоторые
оставляют, чтобы земля отдохнула! Называется - пар... Старик объяснял, что
и пространства в разных измерениях должны отдыхать от людей. Тем более,
что люди постоянно делают глупости: воюют, природу портят. Второй раз
пустынные пространства вредных людей на себя не пустят. Знаешь почему?
Потому что каждое Безлюдное Пространство сделалось живым. Люди ушли, а оно
как бы сохранило человеческую душу...

- Да, ты говорил...

- Ну вот! Злых людей Пространство будет отталкивать!

- Сережка! А нас-то почему башни не пускают в проход между собой?
Ведь от тебя и от меня - никакого зла...

- Дело не в нас. Просто главный вход заперт для всех. Чтобы люди там
раньше срока не разгадали тайны.

- Какие?

- Кабы знать...

Мне отчаянно захотелось опять туда, на заброшенную заводскую
территорию - с ее дремлющими нераскрытыми тайнами.

И как раз мама заглянула в комнату.

- Милостивые государи! Я не буду возражать, если вы отправитесь на
прогулку. Сейчас придет Надежда Михайловна и мы займемся генеральной
уборкой.

- Мы можем помочь! - героически предложил Сережка (вот уж усердие не
по разуму!).

- Конечно, можете! Самая лучшая помощь, если вы исчезнете из дома до
обеда и не будете путаться под ногами.

Сначала мы отправились к Сойке - я взял для нее "Остров погибших
кораблей" (она ведь любит про море).

На крыльце бревенчатого, осевшего в землю Сойкиного дома стояла седая
старуха в засаленном бархатном халате. Она была похожа на
актрису-пенсионерку, которая на старости лет приохотилась к выпивке. Сразу
ясно - Сойкина бабушка.

Сережка бесстрашно сказал:

- Здрасте! Сойка дома?

Старуха глянула на нас с горделивой скорбью.

- Да, молодые люди, да! Моя девочка дома. Но общение с ней, к
сожалению, невозможно. Врач признал у нее корь. Моя кормилица схватила
инфекцию, когда пыталась добыть для меня кусок насущного хлеба... А теперь
нам не на что даже купить лекарство...

Она явно врала. Но Сережка деловито сказал:

- Давайте рецепт.

Мы лихо смотались в аптеку. У Сережки и у меня нашлись кое-какие
деньги, на таблетки и порошки хватило. Мало того, мы у лотошницы на углу
Сварщиков и Паровозной купили желтый банан. И отдали его Сойкиной бабке
вместе с книгой и лекарствами.

Отставная театральная контролерша благодарила нас величественная, как
народная артистка. Мы обещали заглянуть завтра и наконец отправились туда,
куда так стремились моя душа...

По правде говоря, я был даже доволен, Что Сойки нет с нами. Жаль,
конечно, что она заболела, но... зато никто не помешает нам с Сережкой
быть вдвоем и говорить о самом главном - о тайнах Безлюдных Пространств и
о полетах в заоблачных мирах.

Чтобы успокоить совесть, я сказал:

- Корь - это ведь не очень опасно. Только красная сыпь появляется, и
надо, чтобы в комнате не было много света. Я болел, знаю...

Сережка промолчал. Он, кажется, читал все мои мысли.

Мы прошли на заброшенную территорию в обход башен и опять оказались в
стране уснувших механизмов, замерших локомотивов, пустых цехов и ржавых
эстакад. Опять - звенящая тишина, бабочки, чертополох и розовый кипрей
выше головы.

Мы находили удивительные вещи.

В каменной будке тихо качался большущий - от пола до потолка -
маятник с чугунным, изъеденным оспинами диском. Качался сам собой, без
всякого механизма и гирь.

- Не трогай, - прошептал Сережка, когда я хотел коснуться толстого
стержня. Я отдернул руку.

Потом мы увидели бетонную трубу - с метр в поперечнике и метров пять
длиной. Труба наклонно лежала на подпорках с поржавевшими роликами и была
похожа на громадный, нацеленный в небо телескоп. Мы заглянули в трубу
снизу... и разом ойкнули. Небо, которое виднелось в трубе, было
темно-синим и звездным! Среди звезд неспешно проплыл светящийся диск.
Летающая тарелка?

Мы говорили вполголоса, и ощущение, что, что всюду с нами ходит
кто-то третий - молчаливый хозяин - не оставляло нас...

В просторных цехах с пробитыми крышами и сводчатых ангарах чуткое эхо
повторяло наш самый тихий шепот. А рупор-динамик на решетчатой мачте
сварливо сказал:

- Московское время четырнадцать часов. Передаем последние известия...
Обедать не пора, а?

Мы даже присели.

По знакомому телефону в кирпичной будке я позвонил маме, что мы
гуляем по окрестным переулкам, немного увлеклись и поэтому опоздаем к
обеду. Мама не рассердилась.

Мы выбрались на просторную, в белых зонтичных цветах лужайку, Сережка
закатил меня с креслом в тень пробитой цистерны, а сам сел напротив - на
вросшее в землю вагонное колесо.

И тогда я сказал то, что раньше никак не решался. Потому что, если
Сережка откажется, значит, никаких Туманных лугов и Заоблачного города, и
Старика - ничего нет, Сломанная палочка - разве доказательство?

- Ты можешь прямо сейчас... вот здесь... превратиться в самолет?

Сережка совсем обыкновенно:

- Превратиться-то - пожалуйста. Только взлететь нельзя, мало места.
Да и опасно - увидят...

- Не взлетай, просто превратись! Хоть на секунду!

Он вскочил, отбежал... И появился над соцветиями-зонтиками
бело-голубой самолет с блестящими лобовым стеклом, с надписью "L-5" и
белой морской звездой на борту. И с такой же звездой на стабилизаторе -
голубой в белом круге. И все это - в один миг, бесшумно, только воздух
качнулся, пригнул траву.

А потом - опять настоящий Сережка. Бежит ко мне, смеется:

- Ну как?

- Чудо!.. Сережка, но если это были не сны... Тогда, в те ночи...
то...

- Что?

- Значит, когда мы летали, меня в постели не было?

- Не было.

- А если бы мама вошла ночью в комнату?

Сережка сдвинула бейсбольную кепку на лоб, заскреб затылок.

- Вообще-то я кой-какие меры принял. Чтоб она спала покрепче. Сказал
одно заклинание, которое в школе у Старика выучил...

- Какое там заклинание, если мама почует, что со мной что-то не так!

- Да-а... Это я дал маху. Вот бестолочь...

- Ну, ничего, - утешил я Сережку. - Мама скоро уедет. А тетя Надя по
ночам спит как убитая...

САМОСТОЯТЕЛЬНАЯ ЖИЗНЬ

Мама перед отъездом оставила мне тысячу наставлений, велела
неукоснительно выполнять режим дня и беспрекословно ("Слышишь?
Бес-пре-ко-словно!") слушаться Надежду Михайловну. И обещала звонить
каждый вечер. Евгений Львович на такси увез маму на вокзал. А мы с тетей
Надей остались вдвоем.

Она была полная, добродушная. Стеснялась спорить со мной, когда я
хотел сделать что-нибудь по-своему. Только качала закутанной в клетчатую
косынку головой:

- Ох, Ромушка, глядит, узнает мама, попадет нам обоим...

Сережка появлялся каждый день, а иногда и оставался ночевать. До сих
пор это время у меня в памяти как солнечная и лунная карусель. Днем -
путешествия по окраинам, ночью - полеты...

Иногда мы забегали к Сойке. В дом к ней было нельзя, карантин. Мы
передавали ей в форточку книжка и пакетики с карамелью, она улыбалась,
нерешительно махала ладошкой. Бабка ее, стоя на крыльце, величественно
говорила:

- Какие преданные кавалеры. Шарман...

По-моему, она была немного сумасшедшая.

Гуляли мы с Сережкой до пяти часов (в этот час обязательно звонила
мама: тут уж будь дома как штык). Маму у уверял, что живу
дисциплинированно и по распорядку. Да, гуляю с Сережкой, но в меру. Что