территории, над которыми теперь густо роился металл. Если верить чудовищно
приблизительной карте, набросанной Владом в блокноте, они возвращались к
месту его неудачной посадки. Часто пейзаж казался ему знакомым, и Влад
готов был побиться сам с собой об заклад, что вон за тем холмом откроется
сейчас та самая балка, где он имел глупость, сидя в кроне дерева, дразнить
металл лезвием ножа. Однако холм отваливался в сторону, а за ним вместо
балки раскидывалась обширнейшая старая гарь с серо-зеленым островками
стремительно восстанавливающихся рощ.
слегка взгорбленном однообразии Чага! Впрочем, в последнее время она явно
была чем-то озадачена и встревожена: прислушивалась, недоверчиво
взглядывала вверх, где изредка взблескивали знакомые мерцающие спирали.
криво подрезанными волосами и не ответила.
они пересекали ее навстречу солнцу: из балок струился синеватый дымок
костров, иногда на холме возникал силуэт всадника и, помаячив, исчезал.
Многочисленные семейства, уходя из-под разящих ударов, хлынули сюда с
востока.
вновь поднялась посеченная трава, вытесняя с размолотых участков
быстрорастущие, не пригодные в корм сорняки, заклубились серо-зеленые
заросли на пепелищах. В россыпях осколков копошились серебряные паучки,
пока еще слишком маленькие, чтобы навлечь на себя удар или лишить
кого-нибудь жизни электрическим разрядом.
крохотными, эти странички, а записывать приходилось довольно много.
Прекратить же вести дневник и ограничиться записью выводов не хотелось - в
конце концов, Влад был всего-навсего пилотом, и его наблюдения имели бы
гораздо большую ценность, нежели его догадки и версии.
между стальными паучками. Накопители жили душа в душу и побоищ не учиняли.
Наконец Влад не выдержал и прямо спросил Чагу, почему они не дерутся.
металлическую мелочь.
неприлична. Как, впрочем, и любой разговор с мужчиной о металле.
что, окажись хотя бы половина этих сведений правдой - уже бы цены им не
было!
металла невозможен в принципе, поскольку к тому времени, когда "дети"
начинают роиться, от "отцов" не остается даже осколков. Зато при обильном
подножном корме (уничтоженные накопители и прочее) из выводка паучков
может получиться не один, а два и больше монстров Бальбуса. Каждый из
которых, не забывайте, будущий микрокомплекс. Так вот, микрокомплексы эти
по родственным соображениям друг друга якобы не трогают. Мало того,
отпрыски их между собой тоже вроде бы ладят. И только в третьем колене
микроголовки перестают узнавать троюродных, так сказать, братьев и
хлещутся за милую душу.
стали весьма тонко. Оно и понятно: вести клан по территории, начиненной
миролюбивым металлом, или по территории, начиненной металлом враждующим...
Есть разница?
терминологию на язык, если не строго научный, то хотя бы слегка
наукообразный?.. А ведь получается, что разрегулировалось-то именно
воспроизводство автоответчиков! Помаленьку плывет частота, вот как это
называется! А иначе микрокомплексы просто бы не смогли воевать друг с
другом - каждый бы на запрос противника пищал: "Я свой!.."
страничек. Плохо... Надо что-то придумывать уже сейчас. Потом будет
поздно...
пыльно-зеленых клубов буйно возрождающей рощи.
седла. Откатился, боясь угодить под тяжко рушащегося Седого, - и почти в
тот же миг взвизгнуло, сверкнуло, ужаснул хрустящий шорох подстригаемой
поверху травы, посыпались трубчатые обрезки стеблей...
В полной тишине журчала вода, выливаясь из пробитого бурдюка. Наконец он
решился перевернуться набок и почему-то шепотом окликнул Чагу. Ответа не
последовало.
отметить, что Седой и Уголек вроде бы целы и невредимы. Чага лежала ничком
без движения, и Влад даже остановился в страхе...
лежать.
подай команду, лежать бы им здесь сейчас, изрубленным, среди скошенной
металлом травы.
прозрачно-серых глазах Чаги стояли слезы.
как она подкрался!..
нее дряблая матка!.. А теперь я сама не слышу, когда он идет!..
плеча. - Ну не надо так. Каждый хоть раз в жизни ошибается...
подземелья, где мы с тобой были. Я ходила по металлу. Я привыкла к нему. Я
перестала его бояться!..
гладил ее по выгоревшим волосам и бормотал что-то в утешение.
вечера, как каторжный: пять укрытий - два для людей и три для животных. И
все это время Чага лежала, уткнувшись лицом в землю, на краю широкой
просеки, оставленной металлом в рослой степной траве. Неподвижно и молча -
как мертвая.
колдующему над поврежденным бурдюком, и стала приводить в порядок
посеченный сталью полог. Видно, Уголек слегка запоздал вчера с падением, и
пролетающий рой чиркнул по вьюкам. Хорошо еще, что ни один снарядец не
взорвался, впоровшись в скатанную кошму, тогда бы от скарба остались
лохмотья, перемешанные со стальной крошкой. А так, можно сказать,
повезло...
когда, все починив и поправив, они заседлали и навьючили зверей.
и брошенные укрытия, всадники, шарахающиеся за горизонт, - все говорило о
том, что клеймо Приручивших металл выжжено глубоко и навеки.
Чага, еще пара лет, и все изменится. Стоит нашим мудрецам заполучить
одного-единственного паучка - металлу конец! Его изучат! Ему прикажут
остановиться, и он остановится. Он перестанет убивать... Я не злорадный
человек, Чага, но, знаешь, когда я вижу этих дурачков, которые убегают от
нас, как от металла, я думаю: а что с ними будет потом? Когда мы отберем у
них страх, чем они заткнут дыру в своих душах?
Влада молча.
разозленный этим дурацким вселенским бойкотом.
озабоченно оглядела степь.
переходов за призрачным блеском в линялой полуденной синеве, за птицами,
за зверьками, явно не доверяя уже своему чутью. В прозрачно-серых глазах
появился сухой лихорадочный блеск, скулы туго обтянулись побледневшей
кожей.