Чтение 22–й страницы книги ~Остров Русь~

И тут, в самый тягостный момент, мудрец Кубатай дощелкал-таки семечки
в первом мешке, и воспользовавшись перерывом спросил:

- Чудо-юдо, а вы не подскажите, кто вы - млекопитающее, рептилия, или
членистоногое?

Слегка покраснев, чудо-юдо жеманно ответило:

- Млекопитающее...

- Логично, - рассудил Кубатай, разглядывая чудо-юдо. - Тело столь
огромных размеров не могло бы существовать при двухкамерном сердце и
примитивной нервной системе. Хотя ваша чешуя наводит на определенные
догадки...

- Какие? - с любопытством спросило чудо-юдо. Но мудрец уже думал о
другом:

- Но самое удивительное, это замечательная координация движений
конечностей вашего тела. Скажите, каждая пара ног имеет собственный,
автономный нервный ганглий?

- Нет... кажется... - растерялось чудо-юдо.

- Нет? А как же вы ухитряетесь передвигаться?

- Не знаю...

- И еще считаете себя естествоиспытателем! - Кубатай покачал головой.
- Давайте внесем ясность в этот вопрос. Какая пара ног движется первой?

- Третья левая и семнадцатая правая, - неуверенно заявило чудовище.

- Точно?

Чудо-юдо разомкнуло кольцо вокруг богатырей, неуверенно прошлось
взад-вперед и призналось:

- Когда как.

- Но должна же быть система! Вот у вашей младшей родственницы,
сороконожки, по последним данным...

Богатыри, обалдев, слушали Кубатая. Первым не выдержал Илья -
схватился за сердце и прошептал: - Лучше пусть нас съедят...

Но Добрыня, более стойкий, заткнул ему рот рукавицей. Кубатай тем
временем учил чудо-юдо методу передвижения сороконожки:

- Так, пошла левая сторона... Седьмая нога! Выше! Теперь правая,
через одну ногу, так... Теперь все ноги поднять!

Чудо-юдо выполнило приказ и тяжело рухнуло на землю. Растерянно
пролепетало:

- Мудрец, у меня не получается... Может, лучше, как раньше ходить
буду?

- Как раньше - это примитивно, - заявил Кубатай. - Должен быть
непрерывный прогресс! Во всем! Сегодня улучшим походку, завтра - азбуку
выучим, послезавтра - в Думе князя Владимира сиживать будем! Так, в чем же
дело с передвижением... Ага! Какая голова у тебя принимает решения? Та,
что говорит?

- Я принимаю, - хором ответили семь голов. Потом подозрительно
уставились друг на друга.

- Но-но! Так не пойдет! - Кубатай тревожно потер лоб, достал саблю, и
покачивая ей как дирижерской палочкой начал опрос:

- Ты мыслишь?

- Да, - скромно ответила первая голова.

- Значит, существуешь. А ты?

- Тоже! - косясь на первую голову заявила вторая.

- А ты?

- И я!

- Он? Она? Вместе? Все семь, что ли? Ну, ребята! Как говорил один мой
маленький друг, генло муф-ап, фараон сен крап. Или, по-простому: у семи
нянек дитя без глаза. Нельзя же всем семи головам заведовать движением!
Давайте решим: кто будет двигать ногами, кто языком, кто будет есть и
пить, кто вылизываться, кто следить за приближением неприятеля, кто
контролировать процессы пищеварения...

- Я вылизываться не буду! - заорала вторая голова, оказавшаяся самой
слабонервной. - Пусть первая этим занимается, у нее язык длинный!

- Ах ты гадина! - завопила первая голова. - Ты, значит, богатырей
будешь есть, а я - вылизываться?

- Всегда так было, по жизни, - упрямилась вторая голова. - Кто-то
ест, а кто-то вылизывает...

- А-а-а! - завопила первая голова и вцепилась во вторую. Пятая, до
сих пор меланхолично наблюдавшая за происходящим, встрепенулась и заорала:

- Оставь вторую в покое, она анекдоты о богатырях рассказывать умеет!

И вцепилась в первую.

- Не трожь, у первой язык самый длинный! - проревела четвертая
голова, перекусывая шею пятой.

- Сосед, ты посмотри, что они творят? - изумилась шестая голова,
обращаясь к седьмой. - Разнимем?

И две головы дружно дохнули на дерущихся огнем. Третья голова,
которой тоже досталось, завопила:

- Что вы лезете в наш внутренний конфликт? Что, самые крайние?

Вместе с четвертой головой, уже расправившейся со своим противником,
они дохнули пламенем на шестую и седьмую головы. И началось. Из багровой
огненной тучи слышалось щелканье челюстей, вопли, и, временами, тяжкое
падение откушенной головы. На землю лилась черная кровь.

- Ребята, ребята, - повторял изумленный Кубатай, отступая. - Я ведь
только хотел решить все по-интеллигентному, по-культурному...

Алеша Попович схватил мудреца за шкирку, посадил на коня, и стегнул
коня нагайкой.

- Сваливаем, - поддержал его Добрыня, подстегивая ломовую лошадь Ильи
Муромца. Иван подхватил с земли погнутую булаву и поспешил за ними.

Когда друзья отъехали на пару верст, Илья разлепил глаза и спросил:

- Что, съели мудреца?

- Нет...

- А чего так тихо?

Богатыри глянули на Кубатая, и увидели, что несчастный мудрец вновь
принялся есть семечки. Через силу, давясь и отплевываясь, но не
останавливаясь.

- Это Марьюшка, - догадался Иван. - Когда уезжали, она Кубатаю
сказала: пусть мои семечки тебе сами в рот лезут, когда слов мудреных
некому будет сказать. Вот они и лезут. Сбылось пожелание.

За спиной богатырей гулко ударил взрыв. Запахло свежестью, как при
грозе.

- Самоистребилось чудище, - заключил Добрыня. - Вовремя отъехали, а
то бы ударной волной покалечило. Молодец, Кубатай! Это ж надо - такого
зверя до смерти заболтать. У меня-то, если честно, уже попа сыграла...

- А чего вы боялись? - удивился Смолянин. - Вот я, как Алеша
советовал, сохранял оптимизм. И в результате только чуть-чуть обмочился.

Богатыри засмеялись шутке, и дружно похлопали Смолянина по плечу, как
бы принимая его в добры молодцы. Доехав до ближайшей речки они простирнули
портки, разложили скатерть-самобранку, что дала в дорогу Марьюшка, и
перекусили: салом, бананами, парным молочком и солеными огурцами.
Завершила пир знатная медовуха.

И только Кубатай, обреченный поглощать семечки, ожесточенно лузгал
Марьюшкин подарок. На глазах его выступали слезы, лоб вспотел, но он
героически добивал второй мешок.

4. ХИТРОУМНЫЙ ИВАН-ДУРАК ПОБЕЖДАЕТ ИСКУШЕНИЕ ВЕЛИКОЕ

Гнев, о бояны, воспойте Ивана, Иванова сына... (*31) Да и как тут не
гневаться - на свою, да спутников недальновидность? Ведь знали же, что
дорога не только посуху пролегает, что река Смородина на пути, а не
позаботились!

- Что ж ты, Кубатай, - укоризненно сказал дурак кавказцу, когда до
реки они добрались, - мудрецом слывешь, а ек надоумил хоть лодчонку
какую-никакую прихватить!

- Не кручинься, Ваня, - бодро ответствовал Кубатай, - глянь, какие
вдоль берега деревья знатные растут! Вмиг плот соорудим!

Сказано - сделано. За работу они принялись. Илья с Добрыней деревья
валили, Алеша с Иваном сучья рубили, Смолянин лианы заготавливал, а
Кубатай - командовал. Глазом моргнуть не успели, как дело сделано было: не
плот - красавец! А посреди него мачту поставили, на ней парус приспособили
- скатерть-самобранку, что Марья в дорогу дала.

- Лошадей придется тут оставить, - заметил Илья. - И на плот они не
влезут, и отпускать нельзя - для обратного пути надобны...

- Ничего, - ответил Иван, - подождут денек, мы ведь завтра уже и
воротимся.

Привязали они коней к деревьям, столкнули плот во Смородину, да и
поплыли ветерком попутным гонимые. Подправляли курс шестами длинными.

И трети пути не осилили, как откуда ни возьмись музыка райская
раздалась. Льется так, словно разом со всех сторон гусляры на гусельках
наигрывают. Да и не бояны наши доморощенные, а виртуозы умелые, заморские.

Стали путники кругом оглядываться. Глядь, вкруг судна из волн девы
красные, с дивным пением на устах, показались. Словно рыбки резвятся,
поигрывают, нашим молодцам лукаво подмигивают.

- Жарко что-то, - сказал Кубатай, - искупаюсь я, что ли...

- Я тоже! - воскликнул Смолянин. - Я вообще купаться люблю. - Вот, -
поднял он вверх руки, - даже перепонки есть.

- Не купаться вы любите, а девами морскими прельстились! - догадался
Иван.

- А хоть бы и прельстились, - сварливо ответил Кубатай, - твое какое
дело? Ревнуешь, что ли?

- Да это ж русалки, не женщины, они нас в пучину заманивают! -
попытался Иван образумить кавказца. - Коль не выдержишь, сложишь голову.