Чтение 22–й страницы книги ~Золотая шпага~

-- Увидишь.

Александр взял отчаянно барахтающегося котенка и сунул в бумажный колпак.

Василь взмолился:

-- Александр Дмитриевич! Божья тварь ведь!

Котенок прилагал невероятные усилия, чтобы выбраться. Кто бы подумал, что в таком крохотном тельце заключена такая сила?

Наконец Засядько удалось закрыть колпак плотной крышкой. Все!

-- И вам не жалко? -- спросил Василь тихо.

-- Помалкивай. Видит бог, я хотел бы оказаться на его месте.

Помощник разинул рот. Засядько еще раз поправил ракету. Котенка от воспламеняющегося состава отделяла тонкая стенка, это грозило неприятностями. Картонный футляр прогнулся и мог лопнуть под острыми когтями маленького пленника.

Ракета сорвалась с направляющих полозьев, и Василь снова побежал через луг. Засядько в напряженном ожидании наблюдал за полетом. Только бы удалось... Только бы удалось... Только бы удалось! Хотя, если не получится в этот раз, падать духом не следует. Принцип верен. Ракеты могут переносить полезные грузы. Например, веревки через пропасти и широкие реки, даже срочную почту между городами. Это несомненно. А потом дойдет очередь и до живых существ. А еще позже... Да, человек полетит на гигантской ракете к Луне и другим мирам!

Василь уже добежал до места падения ракеты и растерянно метался по лугу. Александр беззлобно засмеялся. Вот человек: не может сообразить, что если ракета несет фугасную гранату, то она способна понести и котенка, который втрое легче гранаты. Беда лишь в том, что высокопоставленные чиновники, к которым вскоре придется обратиться, не умнее, да к тому же в изобилии наделены чванством и высокомерием.

Василь подобрал ракету и помчался назад. Александр одобрительно отметил, что у парня здоровое сердце и крепкие ноги, если бегает по две версты без передышки.

-- А котенка нету! -- закричал Василь издали.

-- Убился?

-- Не-ет!

-- А что с ним?

-- Утек!

Александр почувствовал, что с его души свалился камень. Можно было сколько угодно убеждать себя, что гибель котенка ничего не значит -- все равно полеты на ракетах возможны! -- однако до чего же радостно сознавать, что и первый опыт прошел успешно!

-- Ракета встряла... уф... деревянным концом... уф... в землю,-- рассказывал запыхавшийся Василь,-- а коробка... уф... раскрылась! Котенок сразу и выскочил. Я видел, как он удирал через поле, хотел поймать, да где там!

Опыт ему явно понравился, и он уже готов был запускать на ракетах других живых существ, которых можно поймать в деревне. Александр с горечью подумал, что и в Петербурге посмотрят на эту затею как на забаву. Особенно придворные, желания которых не идут дальше получения удовольствий. А ведь именно от них и зависит многое... Нелепо устроен мир! Сказать им, что полет котенка прокладывает дорогу для человека? Не сочтут даже забавным. Правда, котенок и человек -- величины мало соизмеримые, трудностей будет множество, но все равно полет человека возможен. За это он готов хоть сейчас поручиться головой.

-- На сегодня все,-- сказал помощнику.-- Пошли завтракать.

-- Наконец-то!

Дома, думая над проведенным опытом, он опять ощутил знакомое чувство тоски: насколько далекое дело полет человека. Настолько далекое, что пока придется помалкивать... Первоочередная задача -- доказать пригодность боевых ракет. Даже это многим кажется сумасбродной идеей, А потом... Потом можно будет говорить о транспортных, почтовых ракетах. И лишь после внедрения их подумать вслух о ракетном экипаже для человека. Если хватит жизни...

Над городом плыл низкий тягучий звон. Засядько прислушался. Били в главный колокол, покой которого нарушали лишь по самым большим праздникам. Над колокольней кружили потревоженные вороны.

Со стороны полтавского тракта двигалась процессия. По бокам огромной разномастной толпы ехали всадники. Над толпой колыхались хоругви, доносилось протяжное пение.

-- Крестный ход,-- сказал Василь восторженно.-- Александр Дмитриевич, я побегу. Можно?

-- Беги,-- разрешил Засядько.

Василь вихрем помчался к двери, на пороге нерешительно оглянулся.

-- А вы, Александр Дмитриевич, разве не пойдете поклониться? Чудотворную икону уносят из нашего монастыря! Теперь она будет в другой губернии...

-- Нет,-- ответил Засядько.-- Не мое это дело кланяться деревянным иконам. Моя церковь не из бревен, а из ребер. А ты иди!

Василь раскрыл рот:

-- Как это -- из ребер?

-- Подумай. Может быть, поймешь.

Василь пожал плечами, скрылся за дверью. В коридоре прогрохотали его шаги. Засядько повернулся к окну.

Во главе процессии несколько дюжих мужиков несли на носилках икону, густо увешанную красными лентами и цветами. За ними степенно вышагивали празднично одетые мужчины с псалтырями и евангелиями в руках, торопливо семенили сгорбленные богомолки с маленькими иконками. В нескольких шагах сзади шествовал могучего сложения священник. Был он в золоченой ризе, на широкой груди висел тяжелый серебряный крест. Священник размахивал кадилом, время от времени громко выкрикивая слова молитвы. За ним шли отцы города и наиболее уважаемые и влиятельные горожане. Некоторые несли иконы меньшего размера, чем чудотворная, но тоже достаточно массивные и щедро разукрашенные бумажными цветами. Важные и надменные, они резко отличались от прочего люда. А за редкой цепочкой всадников ковыляли калеки, убогие и юродивые, у которых единственная надежда была на чудесные свойства иконы.

Засядько почувствовал, как сжалось сердце. Сколько в жизни несчастных! Спешат изо всех сил, надеясь приобщиться к божественной благодати, но как мало они получат от прикосновения к чудотворной иконе!

Душа наполнилась горечью. До чего же темный народ! И можно ли в таких условиях всерьез думать о полетах к Луне и звездам? Сколько пройдет времени, сколько сменится поколений, пока люди от невежества и суеверия придут к сверкающему храму науки и культуры и поймут, что это единственные ценности, которым стоит поклоняться, которым стоит служить, в которые стоит верить?

Иди, подумал он внезапно, на земле могут сосуществовать два таких разных мира? Мир тупых чиновников и забитых богомольных крестьян, а рядом -- блистающий мир науки?

Рано утром заспанный Василь помог уложить на телегу два десятка ракет и шестиствольную ракетную установку. Засядько мрачно пошутил, что едет воевать с чиновниками из военного ведомства.

Возница, покосившись на "дьявольские" атрибуты, злобно ударил кнутом тощую серую клячонку:

-- Ну, дохлая!

Вдруг Василь, хлопнув себя ладонью по лбу, побежал к сараю.

-- Ну,-- сказал Засядько вознице,-- трогай! Вроде бы ничего не забыли.

Но не успели отъехать и десяток саженей, как вдогонку им бросился Василь. К груди он что-то прижимал. Засядько велел остановиться.

-- Александр Дмитриевич! -- закричал Василь.-- Тот самый! -- В его больших ладонях слабо сопротивлялся крошечный котенок. Александр улыбнулся, потрогал его пальцем. Котенок злобно зашипел и выпустил коготки.

-- Тот самый! -- захлебывался от счастья Василь.-- Прибег к матери, насосался, как пузырь, и на боковую. Совсем-совсем целехонький!

-- Спасибо,-- сказал довольный Засядько.-- Даже не представляешь, какой подарок сделал. Это и есть чудо, счастливое предзнаменование на дорогу. Спасибо!

Растроганный Василь кивал. Хоть и не знал, по какому делу едет полковник, но от души пожелал:

-- Счастливой вам дороги. Удачи во всем!

Телега снова тронулась. Засядько подумал, что его помощник попал в самую точку. Успех у него есть, добился своим умом и руками. А сейчас как раз и нужна удача.

После долгих мытарств Засядько удалось, наконец, добиться разрешения предстать перед комиссией. Он прекрасно понимал, что ко всем трудностям прибавилась еще одна, пожалуй, самая грозная. Военное министерство, отказавшись помочь ему в начале пути, теперь сделает все возможное, чтобы скомпрометировать его работу, умалить ее значение. И комиссию подберет соответствующую.

В большом зале, где расположились члены комиссии, было прохладно и тихо. Трое были седыми, дряхлыми стариками в париках, в роскошных голубых камзолах, с розовыми лентами через плечо, по знакам различия -- полные генералы екатерининской эпохи. Еще один генерал, помоложе, был в простом темно-зеленом камзоле прусского покроя. Лицо его показалось Александру знакомым.

Когда Засядько представился и стал прикреплять чертеж к доске, дверь отворилась, и кто-то вошел в зал.

-- Имею честь предложить комиссии осмотреть зажигательные и гранатные ракеты,-- начал он.-- Я разделил их на три калибра: двухдюймовые, в два с половиной дюйма и четырехдюймовые...

-- Даже зажигательные и гранатные? -- заметил один из генералов насмешливо.-- Судя по названиям, они имеют и различное назначение, не так ли?

-- Именно так,-- подтвердил Александр.-- Зажигательные служат для распространения огня в боевых порядках и укреплениях противника, а гранатные -- для уничтожения неприятеля.

-- Занятно, занятно,-- сказал за спиной знакомый голос.

Александр обернулся и узнал... Васильева, с которым у него во время Итальянского похода Суворова дело дошло до дуэли. Васильев держался снисходительно, хотя скрытая ненависть таилась в глубине его глаз. По тому почтению, с каким генералы приветствовали Васильева, Засядько понял, что старый недруг назначен председателем комиссии.

Лицо Васильева обрюзгло, жизнь в столице помогла отрастить живот, но в нем еще чувствовалась сила, злость, и желание командовать людьми.

-- Хотелось бы узнать об устройстве этих... штук,-- сказал Васильев размеренно, и Засядько услышал в спокойном вроде бы тоне затаенную угрозу: "Погоди, сейчас расправимся!"

Александр, указывая на чертеж, принялся объяснять.

-- Зажигательные ракеты, милостивые государи, состоят из трех основных частей. Это цилиндрическая железная гильза, которую наполняют ракетным составом, затем колпак с зажигательной смесью в виде пасты и, наконец, деревянный шест, который должен обеспечивать устойчивость ракеты в полете.

-- А ракетный состав,-- спросил человек в камзоле,-- обычен? Как в иллюминационных?

-- В основном, да. Он состоит из обычной пороховой мякоти*, с увеличенным содержанием тертого древесного угля. Это дает более длительный процесс горения состава и сохраняет гильзу от разрыва. Между "глухим составом" и...

-- Минутку,-- прервал его Васильев,-- уж не думаете ли вы, что теорию ваших ракет преподают в Пажеском корпусе? Соблаговолите выражаться яснее и не напускать тумана там, где сказать нечего. Что такое "глухой состав"?

Остальные члены комиссии закивали. Засядько остановился. Ничего не попишешь, надо растолковывать азы ракетного дела. Ведь от этих замшелых старцев, ничего не ведающих о конструкции ракет, зависит пропустить ли его на официальные испытания.

-- В ракетном заряде,-- терпеливо объяснил он,-- на три четверти длины просверливается канал конической формы. Оставшаяся часть ракетного заряда, где канал не просверливался, называется "глухим составом".

-- Вот так-то,-- бросил Васильев величественно, довольный тем, что осадил самоуверенного изобретателя.

-- Между "глухим составом" и зажигательным колпаком помещена прослойка из речного ила. Она удерживает образующиеся при горении ракетного состава газы от проникновения в зажигательный колпак. Иначе может возникнуть пожар еще на пусковой установке...

-- Но ведь газы должны все-таки проникнуть в зажигательный колпак? -- спросил человек в темно-зеленом камзоле, который уже спрашивал про ракетный состав.-- Иначе зачем огород городить?

Засядько обрадовался понятливости эксперта.

-- В том-то и дело! Для этой цели в илистой прослойке делается отверстие, которое заполняется сухим порохом. С помощью фитиля поджигают стопин,* прикрепленный к ракетному составу. Зажигательный колпак надевается на гильзу и прикрепляется к ней перетяжками. А вот видите отверстия в колпаке? Через них воспламененная смесь выбрасывает горящую массу и поджигает дома и укрепления. На гильзу вместо зажигательного колпака можно надеть разрывную гранату. Тогда это будет фугасная ракета. А сам хвост прикрепляется вот этими скобами к ракетной гильзе. Этот шест и есть хвост ракеты.

Засядько умолк. Члены комиссии продолжали хранить величественное молчание. Александр понял, что его объяснения до них не дошли вовсе. Васильев глубокомысленно морщил лоб и, наконец, сказал холодным безразличным голосом:

-- Комиссии все ясно. С благоволения остальных членов я решаюсь высказать лично свое мнение. Ракета не взлетит с дополнительным грузом в виде гранаты либо зажигательного снаряда. А если и взлетит, то взорвется над своими же позициями, причинив немалый вред чести нашего оружия. Я говорю не о вещественном ущербе, таковой ракеты причинить не способны. Но после принятия ракет на вооружение армии над нами станут смеяться во всем мире! Полагаю, что и остальные члены комиссии придерживаются такого же мнения.

Старцы закивали. Лишь человек в камзоле не шелохнулся. Засядько едва сдерживал возмущение. Неужели откажут даже в полевых испытаниях?

Васильев, поднялся, расстегнул мундир, давая понять, что заседание окончилось. Генералы, задыхаясь от усилий, тоже стали подниматься. Засядько с надеждой посмотрел в сторону незнакомца в камзоле. Тот, перехватив его взгляд, обратился к Васильеву:

-- Андрей Иванович, я тут ознакомился с послужным списком полковника Засядько и обнаружил, что мы разговариваем с храбрейшим офицером русской армии. Одно это дает основание отнестись к его проекту более внимательно. Тем более, что великие полководцы Суворов, Сенявин и Кутузов называли его в числе талантливых инженеров. Уже поэтому мы должны продолжить разбор проекта.

Васильев сказал раздраженно:

-- Вот если бы полковник еще и привез с собой образцы!..

Засядько сказал с жаром:

-- Я похож на прожектера? Конечно же, я привез с собой ракеты, о которых говорю!

Члены комиссии начали переговариваться. Васильев собрался что-то сказать, но человек в зеленом камзоле сказал быстро:

-- Образцы можно испытать на полигоне?

Засядько кивнул:

-- Этого я и добиваюсь!

-- Вот видите! Давайте назначим пробу на завтра. Потеряем день, но доведем дело до конца.

-- Если каждому прожектеру мы станем уделять время,-- пробурчал Васильев,-- нас же засыплют такими химерами!

-- Ничего! -- энергично возразил неожиданный заступник.-- В нашу комиссию не каждый день приходят люди такого ранга. Подвиги полковника Засядько достойны уважения и глубокой благодарности. Давайте так и поступим: устроим завтра официальные испытания. Затем изобретатель получит гербовую бумагу с подписями экспертов о результатах. Полагаю, что подобное решение устроит всех. Как вы смотрите на это?

Васильев кисло скривился.

-- Если вы так настаиваете... Пусть будет по-вашему. Назначим на послезавтра. Я сам распоряжусь подготовить полигон. Вы удовлетворены, полковник Засядько?

Александр сухо поклонился:

-- Полностью.

-- На том и порешим!

Засядько стал сворачивать чертеж. Дождаться бы испытаний! Пусть готовят полигон. Ему есть что показать этим старцам.

К нему подошел один из членов комиссии, сказал увещевательным тоном:

-- А ведь вы, Александр Дмитриевич, зря затеяли такое непотребное дело. Оскандалитесь, ей-богу! А жаль... И не такие мудрые головы брались перевернуть военную науку, да где там! Не хочется допускать вас до позора...

Александр, не отвечая, свернул чертеж и направился к выходу.

-- Куда же вы? -- вскрикнул обиженный член комиссии.

-- Закончим разговор на полигоне!

Глава 31

Полигон представлял широкое вытоптанное поле. Кое-где возвышались полуразрушенные при испытании новых моделей гаубиц деревянные макеты. За низеньким барьером стояли человеческие манекены. Там обычно проводили пристрелку ружей и мушкетов. Такие же манекены маячили и на противоположной стороне. Заявление Васильева, что поле подготовят для испытания ракет, осталось пустой фразой. На полигоне ничего не тронули. Скорее всего, никто и не знал, что именно требуется для ракетных стрельб.

Засядько уже давно приготовил ракетную установку и ждал экспертов. Первым явился человек в темно-зеленом камзоле.

-- Здравствуйте, Александр Дмитриевич! Позвольте представиться: Анри Жомини. Вчера никто не догадался нас познакомить...

Пожимая руку, с живейшим интересом всматривался в загорелое лицо полковника, и Засядько вдруг почувствовал облегчение. Наконец-то все стало на свои места. Недаром лицо этого человека казалось ему знакомым, хотя никак не ожидал встретить его в военном министерстве России. Жомини служил в швейцарской армии, затем во французской, был начальником штаба корпуса маршала Нея, потом перешел к союзникам... В военных кругах популярностью пользовались его труды по военным укреплениям, офицеры судачили о них даже на досуге, что дало повод суворовским ветеранам ворчать, что за молодежь пошла: Жомини да Жомини, а о водке и цыганах ни словечка!

Подъехала запряженная цугом карета. Лакеи спрыгнули с запяток, отворили дверцу, поставили лесенку. Васильев спустился медленно, величаво, окинул царственным взором собравшихся.

-- Вы уже здесь, Генрих Вениаминович? -- удивился он, обращаясь к Жомини.-- Рано же вы встаете, барон. А я, грешным делом, полагал быть первым!

Он грузно вылез из кареты, с барском небрежностью повернулся спиной к Засядько.

-- Вот каковы ваши агрегаты,-- заметил критически осматривая шестиствольную ракетную установку.-- Признаться, это сооружение еще больше укрепляет мое предубеждение. Вы видели ракетные пушки Конгрева? Гиганты! Исполины! И то никакого проку. Пшик один. А ваша штука? Да я сам унесу ее вместе с десятком ракет за тридевять земель, хоть сердце у меня и пошаливает. И вы собираетесь удивить мир?

-- Собираюсь,-- ответил Засядько сдержанно.-- В отличие от Конгрева, я вовсе не предлагаю заменять артиллерию ракетами. Эти два вида оружия будут взаимодействовать в бою, но ни в коем случае не вытеснять друг друга. Поэтому и требования к моим ракетам иные. Их должны перевозить, а тем паче переносить с наибольшей скоростью и наименьшими затратами сил. Вы унесете верстат? Прекрасно! Значит, солдат-ракетчик сможет передвигаться вместе с передовыми частями войск -- именно передовыми! -- постоянно обстреливая неприятеля ракетами. А тяжелые орудия подвезут позже. Ракетные части должны быть маневренными, лишь тогда получат распространение.

-- Прекрасно,-- буркнул Васильев.-- Завидую вашему оптимизму. Вот уже едут наши. Посмотрим, что останется от вашей уверенности через час.

Подкатило несколько экипажей. Среди них Засядько с удивлением увидел карету с гербом императорского дома. Васильев подтянулся, на лице появилось угодливое выражение. Жомини машинально провел пальцами по мундиру, проверяя, застегнуты ли пуговицы.

Из кареты с гербом бодро выпрыгнул высокий военный. Лицо его было словно натерто кирпичом -- красное, с грубой обветренной кожей. Держался он просто, но с врожденным достоинством.

Засядько узнал великого князя Константина. При появлении брата императора все почтительно склонили головы.

Константин быстро подошел к Засядько, дружески хлопнул по плечу:

-- Рад тебя видеть, Дмитриевич! Бог мой, да ты совсем не изменился! Ни живота, ни солидной грузности... Вот чем мы, старые суворовские воины отличаемся от прочих военных!

Все присутствующие хранили благоговейное молчание. Засядько перехватил завистливый взгляд Васильева. Великий князь и в самом деле сохранил превосходную фигуру гимнаста и воина: подтянутый, стройный, всегда в бодром расположении духа, он невольно вызывал симпатии.

-- Что у вас тут? -- спросил Константин.-- Я тоже состою в военной коллегии. Хотя сегодня не собирался заниматься делами, однако услышал знакомое имя и не удержался, прикатил.

-- Позвольте, ваше высочество,-- сказал Засядько,-- продемонстрировать результаты моих трудов. И вне армии я жил мыслью, как бы усилить ее мощь и ратную славу!

-- Покажи, покажи, что ты сотворил.

Засядько быстро сориентировал установку и поднес фитиль к стопину. Он положил шесть ракет, но решил запускать по одной.

-- Пуск!

Ракета зашипела, стремительно сорвалась с направляющих полозьев, мгновенно растворилась в синем небе, лишь огненный шлейф указывал направление полета. Александр бросил быстрый взгляд на Васильева. Лицо у того было растерянное: ракета все еще не падала. Эксперты, задрав головы, напряженно следили за полетом. Почти у всех и особенно громко у Константина вырвался возглас, когда в месте удара ее о землю вспыхнуло пламя и во все стороны брызнули огненные струи зажигательной смеси. Через несколько мгновений загорелся стоявший неподалеку макет дома. Видимо, часть горючего попала и на него.

-- Надо бы потушить,-- сказал кто-то встревоженно и осекся. Великий князь восхищенно молчал, а выскакивать со своим мнением раньше него считалось нарушением этикета.

-- Безусловно, надо потушить,-- подтвердил Засядько.-- Огонь может перекинуться дальше...-- Больше всего он опасался, что из-за пустякового пожара могут отложить испытания.-- Пошлите туда двух-трех рабочих с лопатами.

Васильев, опомнившись, повернулся к группе младших экспертов.

-- Вызовите рабочих!

Константин, быстро взглянув на него, спросил вполголоса:

-- Почему не вызвали заранее?

Васильев виновато залепетал что-то о нерадивых помощниках. "Ясно,-- подумал Засядько.-- Ждал, что все кончится провалом. Ну, погоди же!"

-- Господа,-- сказал он,-- имею честь предложить вам посмотреть на действие фугасной ракеты.

Он поджег стопин второй ракеты. На этот раз все следили за его действиями уважительно. Ракета взвилась, быстро прочертила небо и упала на том краю полигона. Кто-то ахнул: видно было, как там взлетели комья земли, а два манекена рухнули, будто подкошенные. У третьего слетела голова.

-- Осколочная! -- сказал Константин восхищенно.-- Будет работа портным!

-- И Киндосу,-- добавил кто-то.

Константин засмеялся, и все засмеялись. Бездарный скульптор Киндос, чтобы как-то поправить свои дела, принял заказ на поставку гипсовых манекенов для офицерского клуба. Потом, изрядно поковырянных пулями, их сдавали на полигон для пристрелки солдатских мушкетов.

-- А теперь, милостивые государи,-- объявил Засядько торжественно, устанавливая на верстаке все шесть ракет,-- взгляните на одновременный запуск. Таким образом, ракетчик сможет вести залповый огонь.

С яростным грохотом и шипением шесть дымных струй прочертили небо, словно вспахали гигантским плугом его безмятежную голубизну. В верхней точке полета траектории ракет стали расходиться: сказалось неравномерное истечение струи газа, но все равно ракеты упали настолько близко друг к другу, что Константин восхищенно крякнул и стукнул себя кулаком по боку, а в толпе экспертов раздались восклицания.

Жомини заговорил первым:

-- Просто здорово! Ударная мощь ваших ракет не знает равных. Пожалуйста, остановите запуск. Пусть самым тщательным образом замерят дальность полета.

Засядько поклонился.

-- Главная особенность моих ракет,-- сказал он,-- не в ударной силе или дальности полета, хотя и эти показатели важны. Имея честь участвовать в Итальянском и Швейцарском походах генералиссимуса Суворова...-- краем глаза он видел, что великий князь выпятил самодовольно грудь и молодецки расправил усы,-- я слыхал, как он говаривал: "Где пройдет олень, там пройдет и солдат". Перефразируя его, можно сказать: "Где пройдет олень, там пройдет и солдат с ракетами".

Он взглянул на Васильева. Тот покосился на великого князя и громко изрек:

-- Столь малые размеры и колоссальная мощь вашего чуда достойны удивления. Можете быть уверены: эксперты поддерживают ваш проект создания боевых ракет. Мы будем рекомендовать ваше изобретение для дальнейшего изучения и опробования.

-- Какие еще опробования? -- спросил Засядько, медленно наливаясь злобой.-- Разве это были не опробования?

-- Опробования,-- ответил Васильев успокаивающе.-- Теперь же мы направим вас в армию, чтобы свое мнение высказали и авторитетные военачальники...

"Господи,-- подумал Александр тоскливо,-- могучая Римская империя рухнула с возникновением чиновников. Эти отправят к черту Российскую. Меня явно пошлют к какому-нибудь родовитому балбесу, у которого вместо ума длиннющая родословная, как у породистой собаки. Командные должности остались за родовитыми, боевые офицеры с окончанием войны оттеснены на задний план..."

К ним подбежал молоденький офицер, на плечах которого, как крылышки Амура, трепыхались непомерно большие эполеты.

-- Две тысячи... восемьсот восемьдесят восемь саженей!* -- воскликнул он, с трудом переводя дыхание.

Кто-то всплеснул руками. Константин загоготал. Он, как и остальные члены комиссии, знал, что исполинские ракетные пушки Конгрева могли выбросить ракету лишь на семьсот семьдесят саженей.

-- Зафиксируйте! -- распорядился великий князь властно.-- Немедленно зафиксируйте. Нет, лучше я сам промерю. Это потрясающе...

Он выхватил шнур у остолбеневшего офицера и пошел через полигон. Эксперты почтительно и выжидающе смотрели на великого князя, готовые броситься выполнять любое его желание.