Чтение 22–й страницы книги ~Ингвар и Ольха~

Он сбежал вниз, прислушался на ходу. Воеводы и знатные бояре все еще гуляют, орут песни. Княжьи пиры затягиваются надолго. Для князя удобно: воеводы под рукой, можно призвать и на совет, можно дать наказ и сразу отправить на заставу богатырскую. А что расходов больше, так их оплачивают покоренные. Чем больше противятся, тем больше платят. Они сами содержат тех, кто их усмиряет огнем и мечом...

Он пробежал мимо, страшась вызвать гнев князя, ежели обнаружит. Выскочил на крыльцо, огляделся. К счастью, Павка еще не уехал, заболтавшись с дворовыми девками. Увидев выскочившего на крыльцо воеводу, ударил коня в бок пятками, уже поворачивая в сторону ворот.

-- Стой! -- крикнул Ингвар страшным шепотом, рискуя быть услышанным на пятом поверхе князем. -- Стой, шельма!.. Едь сюда!

Павка пытался сделать вид, что не слышит, но Ингвар сказал ясно:

-- Клянусь, убью, если сейчас уедешь!.. Ты меня знаешь.

Павка знал грозного хозяина. Помертвев, подъехал, повесив голову. Сейчас он должен был быть уже на полдороге к терему Ингвара.

-- Ну... -- пробормотал он виновато, -- слово по слову, хвостом по столу... Ничо ж не случилось. Ни одна не брюхатая.

-- Слушай, -- сказал Ингвар тихо, он покосился вверх, -- лети сейчас в мой загородный дом...

-- Эт который? -- спросил Павка. -- У тебя их два.

-- В который Боян увез Ольху! -- гаркнул Ингвар. Он ощутил, как от злости даже волосы на загривке вздыбились. Черт, зря наорал на верного дружинника. Это для него, Ингвара, существует только тот, в котором содержится пленница, а второго как будто нет вовсе. Как вообще ничего на свете больше нет. -- И там возьми ни себя охрану. Понял?

-- Там Боян, Окунь...

-- Которые уже сели в лужу? Ах да, ты тоже был с ними. Словом, стеречь пуще зеницы ока.

-- Что-то ждешь? -- спросил Павка деловито. Он сразу стал серьезен и даже подобрался, как кот перед прыжком на мышь.

-- Не -знаю, -- огрызнулся Ингвар. -- Не нравится мне, что с Асмундом увязался Студен. Мужик он хороший, во тревожно мне... А тебе я все еще доверяю, хоть подгаживал мне частенько.

-- Воевода! -- оскорбился Павка.

-- Езжай, -- поторопил Ингвар. -- Волосок упадет с ее головы -- свою потеряешь! А сбежит, это она умеет, на кол посажу.

Лицо его было страшным. Павка побледнел, закивал так, что едва не стукался мордой о луку седла:

-- Все сделаю... Не сумлевайся.

-- Быстро! -- велел Ингвар свистящим шепотом. -- Я не могу приехать, буду вместе с князем!

Павка кивнул, ударил коня пятками. Он спешил уйти, пока хозяин не вспомнил о задержке. Ингвар проводил его коротким взглядом, пожалел запоздало, что не додумался велеть хоть как-то прибраться. Впрочем, князю на удобства наплевать с высокого дерева. Говорят, он долгие годы провел в пещере, где спал на ложе из камня.

Он зябко передернул плечами, представив себе каменное ложе, заспешил обратно. Теперь можно созывать старшую дружину на думу о справедливом полюдье с покоренных племен.

Не заметил, что на пятом поверхе от окна отодвинулась тень. Князь Олег, спустя занавеску, задумался. Его зовут Вещим, верят в его особый дар зреть грядущее. Но он-то знает, что для того, чтобы завтра события сложились так, как видится внутреннему взору, надо умело строить день сегодняшний.

Его воспитанник соврал, это видно. И даже сейчас пытается обмануть его, великого князя!

Утром к великому князю Олегу явились послы от малого племени тишковцев. Они жили меж племенами хорсичей и симаргличей. Хорсичи все больше теснили, земли отбирали, симаргличи же нападали на их села, девок уводили для потехи, парней на продажу, а стариков топили тут же в болоте. Тишковцы наконец, заслышав о кровавом князе, что не делает различий меж племенами, гребет под себя все, в отчаянии явились просить защиты.

Ингвар видел, что у великого князя даже руки затряслись от великой радости. Наконец-то! Первая ласточка, которую он так давно ждал. Ингвар хмуро подумал, что она же, похоже, и последняя. За двадцать лет первое племя само сует выю в ярмо. А пока второе такое отыщется, рак на горе свистнет, и сухая верба зацветет.

Олег послов принял немедля, сказал сразу:

-- Все ваши прежние права на земли подтверждаю. И на охотничьи угодья. Обязуюсь защищать ваши земли, семьи и добро ваше, как свой дом, свою семью. Но за это будете платить оброк... Не тяжкий, но понять должны: дружину, что защищать вас будет, кормить тоже надо.

Глава тишковцев упал в ноги:

-- Милостивец ваш! Все исполним, не сумлевайся!.. Оброк хоть сам приезжай бери, хоть сюды привезем, только скажи. Одна к тебе просьба низкая, не гневайся... Кого назначишь к нам князем?

Настала тишина. Хотя Ингвар знал, что ответит князь, все же вслушивался с бьющимся сердцем. На том стоять Новой Руси, так говорит Олег.

А великий князь сдвинул плечами вроде бы в удивлении:

-- Неужто у вас нет князя?.. Я слыхивал, есть. И не глуп, коли такое мудрое решение принял. Вот пусть и правит, как правил. Мне вмешиваться ни к чему. Это если враг могучий нападет, тогда в самом деле силы придется собирать из всех племен... уже не племен, а государства Новоруси!

Тишковцы кланялись, благодарили, падали в ноги, снова благодарили. Олег же перешел в другую палату, шепнул Ингвару:

-- Быстро собери воевод. Коли тишковцы уже наши...

-- Ну, так уж и наши!

-- Наши. Они об этом еще не знают, но они уже Русь. А для защиты Руси у нас есть надежные дружины!

-- Собрать войско?

-- Есть готовое в Любече. Там близко, только реку перейти. Ударить по хорсичам, они давно зубы показывают, а симаргличам можно сперва показать палку. Если пойдут в Новую Русь добром, то так тому и быть, только князя у них сменим, а ежели заартачатся...

-- Князей под нож?

-- Вместе с детьми до четвертого колена. И старейшин. А молодых парней -- для работ под Черниговым. Там земляной вал уже насыпать начали. Людей надо много. Хорсичи -- племя большое, надо взять побольше, чтобы обескровить, перемешать с Другими.

Он хлопнул ладонью по лбу:

-- Эх, еще к обеду приедут из Новгорода! Увы, оттуда новости жду невеселые... Ладно, сразу после обеда поедем к тебе.

Он пытливо всмотрелся в лицо молодого воеводы. Тот явно огорчился, потемнел весь. Тревожится? Хорошо.

Не убежит ли полонянка, дергался в это время Ингвар. Ей только вскочить на коня... Да еще выхватит меч или нож у его ворон. Все растяпы, разини, косорукие.

Но и оставлять надолго даже под надежной охраной еще опаснее. Только он надежный противник. Остальных она обведет вокруг пальца с легкостью. А тут как на зло великий князь задерживается. Откуда черти принесли этих тишковцев, новгородцев? Только бы ничто больше не помешало... Боги, только не лайте ей уйти! Глава 28

Они выехали не после обеда, как полагал князь, а почти к вечеру. Ингвар извертелся, даже в седле протер дыру, тревога все сильнее угнетала душу. Слишком удобный случай, чтобы она им не воспользовалась. Из загородного дома убежать не просто, но эта сероглазая ведьма в состоянии убежать откуда угодно. Добираться к своим придется через леса, чужие леса, но для нее любой лес все равно роднее Киева...

Ехали неспешно, князь был погружен в думы. Только раз очнулся, вперил в Ингвара испытующий взгляд:

-- Что тревожит тебя, воевода?

-- Да так... Наверное, съел что-то.

-- Гм... На мягких хлебах, какое здоровье! Надо чаще в походы ходить.

Ингвар удивился:

-- Куда уж чаще? Я дома не вижу.

-- Я о том и говорю, -- кивнул князь, -- ежели твой загородный дом в руинах, быть тебе битому.

-- Княже...

-- А что? Не бдишь.

Не избежать, подумал Ингвар несчастливо. Тут, надо признать, он оплошал. Великий князь прав. Только походы да ломка границ, а надо и закрепляться на завоеванных землях. И показать народу, что дома можно строить вне высоких стен города. Что враги отброшены далеко, можно пахать и сеять без страха перед соседями.

Но если потерять еще и древлянскую княжну, гневу князя не будет границ. Удачной женитьбой можно соединить племена крепче, чем морем пролитой крови. Боги, только не дайте ей уйти!

Дорога вилась вдоль Днепра, широкая и протоптанная. Правда, заслуги Ингвара не было: поляне издавна свозят в Киев на торг зерно, мясо, кожи, а взамен забирают сохи, мечи и копья, узорчатую одежду, украшения. А порой и заморскую тонкую соль, пряности, хазарские сабли, узкогорлые кувшины дивной работы.

Солнце коснулось края земли, когда дорога вынырнула из леса, а впереди показался огромный дом-крепость, окруженный хозяйственными пристройками, сараями, конюшнями, помещениями для челяди. Справа от главного терема шел сад -- исполинский, роскошный, даже огороженный, чтобы скот не забрел случаем. А все вместе было окружено высокой стеной с тремя сторожевыми башенками.

На лугу паслось стадо коров, пастух уже нетерпеливо щелкал кнутом, сгонял в кучу. Два лохматых пса с лаем и гарчанием заворачивали отбившихся от стада коров.

Ингвар угрюмо отмалчивался. Челядь привольно живет сама по себе. В его тереме все заросло паутиной, жизнь бьет ключом только в домах гридней да прислуги. В их распоряжении все склады, закрома, все стадо и кони, как рабочие и верховые. Скажут ему, что все передохло, он и проверить не может: где шатался вдали от дома два года?

Дружинники пустили коней в галоп. С гиком и свистом доскакали до рва. Передний сложил ладошки у рта рупором, приготовился орать, но подъемный мост быстро начал опускаться, а ворота на той стороне рва отворились. Челядь торопливо выбежала навстречу, разбирала коней. Стражи ударили рукоятями мечей в щиты, приветствуя князя.

-- Жизнь кипит, -- заметил Олег меланхолично. -- Народ не чувствует себя в опасности... Верно?

-- Да, княже, -- согласился Ингвар торопливо.

Кипит, но это во дворе и в пристройках для прислуги. А вот в доме черт ногу сломит...

Он невольно горбился, ожидая взрыва княжеского гнева. Только еще не знал в чем тот выльется: то ли ушлет подальше с глаз своих, то ли разжалует из воевод в простые дружинники. Мол, одной отваги довольно для простого воина, но не для военачальника!

Олег въехал во двор, только у самого крыльца спешился, спрыгнул прямо на ступеньку. Отрок поймал поводья. Ингвар слез с коня, уже чувствуя приближение грозы. Тучи сгустились, гром вот-вот грянет, молния поразит его буйную голову.

Старший дружинник, мож, распахнул перед князем двери. Открылись просторные сени, на бревенчатых стенах головы вепрей, медведей, лосей, в конце лестница, что ведет вверх. По ступенькам до самого низу опускается красный ковер -- чистый, без пылинки. Дубовые перила лестницы сверкают, протертые, отмытые.

Олег хмыкнул, пошел вверх. Двое можей запоздало забежали вперед, вдруг да наверху окажутся подосланные убийцы, на князя уже замахивались не однажды.

Ингвар тащился за князем как на казнь. Бог с ним, гневом князя за неухоженный дом... хотя пока что таким до странности не выглядит, хуже другое! Древлянской княгини и след уже простыл, а когда убежала и спросить не у кого, да и не станешь при князе. Все его труды понапрасны.

Он ощутил такую горечь, что в глазах потемнело. Она тяжко оскорбила его, унизила, втоптала в грязь. Никто и никогда еще так не издевался над ним. А он... Что он? Как повернется резко, так рана открывается. Еще чуть глубже, уже держал бы ответ перед богами!

Они поднялись на второй поверх. Гридни. Ингвар о трудом узнавал знакомые лица, кланялись, распахивали двери в горницы, светлицы, палаты. Везде светло и чисто, пахнет свежевымытыми полами. И еще странно знакомым запахом, от которого у Ингвара защемило сердце. Неужели память о ней так глубоко впечаталась в его сердце, что всюду чудится ее присутствие? Или в самом деле успела и здесь побывать?

Тяжелые занавеси с окон, которые Ингвар привык видеть и считать вечными, как стены, исчезли. Вместо них висели кружевные легкие занавески из белой ткани. Солнечные лучи преобразили вечно мрачные палаты. В коридорах и палатах стало чисто и солнечно. Похоже, на этот раз чьи-то руки наконец-то прочистили трубы. Дым уходит без помех, а раньше, как Ингвар помнит, заполнял комнаты, расползался по коридорам и палатам, ел глаза.

Олег одобрительно кивнул:

-- Хорошо следишь за домом. Чувствуется живая рука.

-- Да, гм... стараюсь... -- пробормотал Ингвар.

Его мрачный и угрюмый дом-крепость в самом деле выглядит светло и почти празднично. Даже вечно темные чаши светильников, оказывается, могут гореть как золото. Их надо только отмыть, отскоблить от копоти, натереть, почистить... Но это же уйма работы!

-- В порядке держишь, -- повторил Олег. -- Ну, пойдем на самый верх.

-- Гм... Зверята старается, -- промямлил Ингвар. Мысли сшибались и разбегались как? вспугнутые тараканы. Неужто Павка сообразил предупредить Зверяту? Или она сама догадалась, что пожалует князь, успела навести такой порядок? Нет, она бы не успела... Никто бы не успел.

Да и вообще... Зверята сама выбирала темные шторы. Еще объясняла со знанием дела, что снаружи не увидят, что делается внутри дома-крепости. К тому же в плотной ткани стрелы застрянут, не причинив вреда.

-- Позвать Зверяту, -- крикнул он кланяющимся челядинцам. -- Могла бы встретить нас и на пороге!

Он шел почтительно на шаг позади князя. Когда Олег внезапно остановился, что-то рассматривал впереди, Ингвар обгонять не стал, не к лицу такое свиноцтво.

Голос князя был странен:

-- Так-так... Теперь мне ясно, почему этот свинарник блещет как начищенный таз!

Ингвар, наконец, продвинулся вперед, ахнул, даже пошатнулся. Удар под ложечку был силен, он застыл, не в силах ни вздохнуть, ни выдохнуть.

С верхнего поверха спешила раскрасневшаяся Ольха. Она была в прежнем домотканом платье, рукава засучены чуть ли не до плечей, скрывая дыры, кисти обеих рук покраснели, словно от долгой стирки.

-- Приветствую, красавица, -- сказал Олег медленно. Его зеленые глаза колдуна внимательно пробежали по ее фигуре, остановились на румяном лице. Снова у нее возникло странное ощущение, словно князь-волхв проник в ее душу, увидел все, коснулся едва слышно самых тайных струн и деликатно отодвинулся. Но уже с полным знанием о ней.

-- Добро пожаловать, князь, -- ответила она с легким поклоном. Так кланяются старшему по возрасту или волхву, но не старшему князю. Если князь Олег и заметил, то не показал виду, или же, как подозревал Ингвар, ему было безразлично.

-- Ну, -- сказал князь, он бросил быстрый взгляд на остолбеневшего Ингвара, -- покажи мне мою комнатку. Здесь, как я вижу, все на тебе держится.

Она, ни мало не смутившись, пошла рядом с князем, повела на самый верх. Ингвар смятенно плелся следом. Не убежала, хотя при ее хитрости да при его растяпах это нетрудно. Еще и шкуру его спасла. Но почему, почему? Где здесь ее лесная хитрость, лесное коварство?

На верхнем поверхе дубовый пол еще блестел от влаги. Две девки поспешно вытирали его отжатыми тряпками. Завидев князя с гостями, с визгом убежали. Олег посматривал на древлянскую княгиню. Показалось, или в самом деле они устрашились именно ее, а не грозного воеводу, победителя рашкинцев и героя битвы при Ладоге, Ингвара Северного? Разве что не успели вовремя вымыть полы...

Ему отвели комнату лучшую, он и не ожидал иного, но его охране и знатным мужам комнаты древлянская женщина распределила так умело, что любой окажется под рукой, буде князь изволит, но в то же время никто не толчется под ногами, как собаки на кухне.

-- Спасибо, -- сказал он, нарочито обращаясь к Ингвару. -- Потешил князя!.. Ублажил.

-- Стараюсь, -- пробормотал Ингвар.

-- Молодец!

-- Как могу...

-- Орел!.. Как тебе все это удалось?

Вопрос застал Ингвара врасплох. Промямлил, переступая с ноги на ногу и чаще обычного пожимая плечами:

-- Ну... Э-э-э... Всегда держу в чистоте и порядке.

-- Хоть и не показываешься?

Вопрос таил в себе неприятности. Ингвар сказал поспешно:

-- Как это не показываюсь? Дом в порядке, видно же, что живу... хоть и не каждый день, но наезжаю. Да-да, наезжаю.

Князь покачал головой. В зеленых глазах поблескивали грозовые огоньки. Губы тронула загадочная улыбка.

-- Ладно. Перед сном встретимся за ужином.

Ингвар сказал с поклоном:

-- Я пришлю сказать, когда ужин будет готов.

-- Добро, -- он повернулся уходить в свою комнатку, затем спросил внезапно, -- хозяйка, когда позовешь на ужин?

-- Хоть сейчас, -- ответила она уже без поклона. Ее серые глаза бесстрашно встретились с его нечеловечески зелеными. -- Ужин готов. Но сперва стоит выбить пыль с дороги, помыться.

По движению ее руки двое гридней сняли с князя его пурпурный плащ. Третий протянул руку за перевязью с мечом. Поколебавшись, князь отдал оружие, оставив на поясе только нож, повернулся и шагнул через порог.

Когда остались одни, Ингвар впервые не мог найти, что сказать. Чувствуя, что выглядит глупо, проговорил со смятенным раздражением:

-- А как, в самом деле, тебе все удалось?

Она не смотрела ему в лицо. Голос ее был другой, без прежней воинственности:

-- А что? Здесь все сразу поняли. Чистили и скребли эту конюшню целую ночь. Грязи выволокли, весь Киев утопить можно.

Чувствуя себя еще в большем смятении, князь тоже называл его дом свинарником, спросил глухо:

-- Нет, как ты догадалась?

Она удивилась:

-- Политика князя! Стоит понять его главную цель, остальное вое как на ладони. Объединяет племена в одно большое, а безопасно ли в нем -- проверить можно только вот так, наездом.

Он посрамленно покачал головой:

-- И ты... когда Павка примчался...

Она все еще отказывалась смотреть ему в лицо:

-- Поняла, что твой загородный дом поедет смотреть князь. А раз уж я здесь, хоть и в цепях и оковах...

Он не поверил:

-- В цепях? Оковах?

-- Ну все равно. А я не привыкла жить в конюшне, хотя ко ней люблю.

Он буркнул:

-- Ты ж говорила, что на коне ездить не умеешь.

-- Сюда ж приехала?

-- Ты сказала...

-- Ну, мало ли что я говорила.

Она впервые посмотрела ему в глаза. Лицо ее было бледным и слегка усталым, словно Ночь не спала, а вместе о дворовыми девками мыла, чистила, скребла, начищала, проверяла все ли готово к приезду великого князя.

Только из-за брезгливости к грязи, подумал он настороженно, или здесь что-то еще? В княжеском тереме ее все настолько полюбили, что уже начал сомневаться в преданности слуг, а здесь даже князь Олег назвал ее хозяйкой. Забыл великий князь за важными делами, кто она на самом деле, или оговорился умышленно?

Но если князь так сказал, то здешняя челядь уже наверняка считает ее хозяйкой, а его, так себе...

Странно, вместо злости ощутил непривычно сладкое чувство. Почему-то приятна была несбыточная и просто дичайшая мысль о своем заклятом враге, как о полновластной хозяйке его богатого, но запущенного дома.

-- Ты спасла мою шкуру, -- сказал он неожиданно. Мгновение назад показалось бы нелепым так раскрыться, ко сказал, и не ощутил позора в таком признании.

-- Она того не стоит, -- согласилась она. Добавила, видя, что он просто по мужской тупости не понял. -- Дырявая... Даже под ноги не постелешь.

Он понял наконец, ощутил, как слабая улыбка раздвигает губы:

-- Уже почти зажило. Ты очень целебные травы наложила. Я даже не знаю, если ли что на свете, чего не умеешь делать?

-- Есть, -- ответила она. Ее глаза погасли. -- Я не умею добыть себе свободу.

Улыбка замерзла на его губах. И в груди кольнуло острым, словно наконечник стрелы добрался до сердца. Он знал, что прав, прав в великом, правдами и неправдами строя Новую Русь, но почему тогда эта малая неправда ранит так больно?

-- Князь погостит всего пару дней, -- сказал он торопливо, словно это что-то объясняло. -- Потом этого всего... не надо.

-- Мне просто чем-то хотелось заняться, -- сказала она, голос ее стал прохладнее. -- Хотя бы убрать свой тюремный подвал.

Он ощутил как непонятная злость взяла за горло. С чувством вины сказал яростно:

-- Проклятие, женщина! Это не тюремный подвал! Это целая палата под самой крышей! Самое светлое место во всем... во всем доме!

-- Просторный тюремный подвал, -- сказала она, глядя ему в глаза. -- Светлый тюремный подвал под крышей.

Ужинать пригласили, едва воеводы сошлись к Олегу. Студен заворчал, у него разговор к великому князю. Новая Русь обустройства требует, Асмунд же толкнул в бок Рудого, довольно потер ладони. Рудый кивнул понимающе. Если и сегодня готовит Ольха, то даже великого князя, обычно в еде воздержанного, из-за стола придется вынимать силком.

Спускаясь в обеденную палату, уже поводили носами. Вкусные запахи щекотали ноздри, заставляли дергаться кадыки. Во рту накапливалась слюна.

На столе расставляли глубокие миски с ухой, когда Олег с воеводами спустился в палату. Асмунд тут же ухватил ложку побольше, локти расставил пошире, мол, это пространство на столе будет освобождать от еды, как от противника, он сам. Еще и другим поможет, куда дотянутся его руки.

Олег, посмеиваясь, взял ложку. Над миской из старого серебра поднимался пар. От дразнящего запаха в животе взвыло, уж очень медленно хозяин присматривается к оранжевой пленке, ловит запахи.

-- А где же хозяйка? -- спросил князь внезапно.

Воеводы переглянулись. Рудый сказал медленно: