поворачивая к ним головы:
поганющий.
Ледяная вода обожгла разгоряченное тело. Истошно завопил Олег, шумно
шлепнул обеими ладонями, подняв брызги.
колени, тщательно смыл грязь и слизь, посидел в воде, со странной усмешкой
глядя на изгоев, что уже сидели на берегу, стуча зубами и прижавшись друг
к другу, как те птенцы, что верещали в гнезде.
крепкой дубине. Таргитаю удалось удачным броском сбить с дерева белку, а
Олег дважды поражал сорок. Созрела земляника, а Олег, продираясь через
малинник, обнаружил среди колючек поспевающие ягоды.
уходил вперед, чтобы изгои не мешали, сшибал палкой птиц, даже скворцов,
бил ужей и змей, заставлял Таргитая и Олега сдирать с них шкуры, жарить на
костре. Всех троих терзал постоянный голод, весь день на ногах, но изгои
на десятый или двадцатый день почти не отставали от Мрака и лишь вечером
валились замертво, а Мрак уходил охотиться.
вспыхивали красные искры, и сердце Таргитая сжималось от тоски. Мрак
держался, хотя стал раздражительным, орал по каждому поводу, однажды
ударил Олега с такой силой, что тот полдня лежал без памяти. Но волком все
еще не стал, хотя дважды Таргитай замечал, что Мрак возвращается с охоты с
кровью на подбородке, а добыча -- заяц или косуля -- не сбита дубиной, а
загрызена.
и кончик ее языка, а Таргитай играл на дуде. Он сложил несколько песен,
перекладывал слова так и эдак. Лишь когда из темных зарослей внезапно
показывалась громадная фигура Мрака, он откладывал сопилку, а Олег --
обереги, и оба бросались навстречу, осматривали добычу.
зарубки на дереве, наполовину заплывшие, и однажды обнаружили остатки
бревенчатой избушки. Давно развалилась, сгнила, но сердца невров радостно
застучали -- есть еще люди на свете! Не только невры да болотники.
Лесу быстрым охотничьим шагом, что по Таргитаю значило бежать высунув
языки. Они роптали, но Мрак ярился, пускал в ход кулаки. И бежали, сцепив
зубы, боясь потерять его широкую спину. Тяжелый, как бер, громадный,
однако несется как легконогая косуля, лоб сухой, в то время как исходишь
потом, а пальцы так дрожат, что потом промахиваются по дырочкам на дуде.
догнали, поплелись за ним в затылок. В Лесу странно светлело. Привычный
влажный воздух исчез, деревья стояли в сухом прокаленном мареве. Земля под
ногами больше не пружинила мхом. Деревья стояли сухие и голые, без
привычных глазу толстых шуб зеленого и рыжего мха.
затылке встали дыбом. Олег на ходу щупал самодельные обереги. Еще
несколько шагов, мимо проплыли толстые стволы вязов, и впереди внезапно
распахнулась...
ладонь, заросшая низкорослой травой. Огромные надежные и такие родные
деревья высились, не защищая, за спиной. Мрак даже прислонился к одному,
ноги тряслись, со страхом смотрел в незнакомый мир.
Свет... Вот как это... все...
беспощадно синим небом. Тоже -- огромным, немыслимым, пугающим. Такого
неба никто из невров не видывал.
Только выгоревшая под нещадным солнцем трава! И эта пугающая пустота
злобно тянулась до самого стыка небесного купола с голой землей.
не замечая, что делают, попятились и застыли, пугливо выглядывая из-за
могучих стволов. Олег громко стучал зубами. Мрак суетливо двигал плечами,
поправлял пояс, щупал секиру. Таргитай смотрел ошарашено, с дурацким
восторгом, и Мрак не хотел, чтобы ушибленный богом заметил как у него
дрожат руки.
сощурились, он указал корявым пальцем на едва заметную в небе точку:
все же залетают за Край Мира. А то иные живут. Но мы ж не птицы!
ни зверь не забежит, ни птица не залетит, ни червяк не заползет...
прокормишься, а как здесь охотиться? Я узрю мышь на три полета стрелы, а
она меня узрит еще раньше!
ощутил, что непривычный жар от прямых лучей солнца накаляет голову, а
горячий сухой воздух сушит грудь. Над голой землей, едва-едва прикрытой
травой, колыхалось дрожащее марево. Вдали ветерок закружил пыль и погнал,
как пугливого оленя.
на стыке пустоты и Леса, оставаясь в тени от солнца. Мрак вытянул шею еще
сильнее, жилы натянулись, едва не прорывая кожу. Но из-за дерева не вышел,
рассматривал оттуда:
велет, что-то волочил!
повторяют одна другую! Только что спарились, ползут яйца класть. Но если
это прошел велет, то еще хуже. Люди опаснее всех змей на свете. И
ядовитее. Ежели нас заметит, то и в лесу догонит.
толстых ствола, и Таргитай видел, что Мрак готов отгородиться еще двумя.
Таргитай и не думал о том, чтобы идти в эту знойную жуть, но Мрак
осточертел, помыкает как щенками, и Таргитай сказал неожиданно даже для
себя:
уцелеем в Лесу снова, то боги все равно отвернутся. Для них мы --
пустоцветы. Человек обязательно должен найти племя, взять жен, наплодить
здоровых детей. Лишь тогда боги перестанут гневаться. Таков ведь Закон?
усилием поднялся, словно держал на плечах весь небосвод:
весенней водой. Олег и Таргитай стояли жалкие, раздавленные. Олег все
отворачивал голову от страшной пустоты за деревьями.
смотрели с ужасом. За деревьями он сразу стал оранжевым, заблистал как
осколок камня. В черных волосах запрыгали искры. Все еще горбясь и держа
секиру обеими руками, он зашагал в бесконечную пустоту. Изгои глядели
обреченно, потом Таргитай, боясь остаться без могучего защитника,
вскрикнул и побежал следом.
даже пригнулся. Сзади шелестела трава под сапогами Олега. Волхв крепился,
но вскоре сбросил душегрейку, понес на палке через плечо. Тело его было
болезненно белым, как у личинки, худым, ребра торчали. Плечи Олега были
широки, как у огородного пугала, и весь он был как пугало -- костлявый,
худой, плоскогрудый.
головой выгибается немыслимо широкий купол, края смыкаются с краями земли.
В родном Лесу взгляд останавливался на деревьях, а здесь глазам больно от
безысходной беспредельности!
земля была такая иссохшаяся, твердая, что лопалась трещинами, а трава
разбегалась в страхе, не решалась пустить корни. Ядовитая пыль вздымалась
при каждом шаге, долго не оседала. Мутные капли начали срываться со лба,
кончика носа, оставляя на лицах грязные дорожки, побежали едкие струйки.
Олег, выплевывал темные сгустки пыли. Мрак шагал размеренно, быстро, но не