АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
Его руки порхали над белыми зубами клавиш, и тем никак не удавалось цапнуть его за пальцы.
-- Ты полагаешь, что все учел? -- сказал я, переходя в новое наступление.-- Учел все свои н а с т о я щ и е требования? Закажешь одно, а подсознательное "Я" желает другое. Мечтаешь о блондинке, а твое альтер эго ищет только рыжую. Или возьмем другой случай, когда ты сам не знаешь, что ищешь. Например, ты уже встречался с блондинками, брюнетками, шатенками -- худыми и толстыми, рослыми и коротышками. Все нравилось, со всеми было хорошо. И только я, твой приятель, заметил интересную деталь: у всех девушек была капризно оттопыренная верхняя губка. Именно это и придавало им в твоих глазах неописуемое очарование. А ты этого и сам не знал. Так можешь ли быть уверенным, что учтешь все подобные вещи?
Он обернулся, посмотрел поверх очков.
-- Возражение резонное,-- сказал он, глядя с сожалением.-- Веское возражение. Достойное поэта. Ты и взаправду не знаешь таблицу умножения?.. Гм, никогда бы не подумал. Неужели всерьез полагаешь, что я сяду перед микрофоном и буду бубнить: "Хочу блондинку, с длинными шелковыми волосами, лучезарными глазами, нежным сердцем, маленьким ротиком и ласковыми ладонями"?
-- Примерно так,-- ответил я, стараясь сохранить достоинство,-- Конечно, ты можешь дойти и до таких вмешательств и непристойностей, как пожелаешь узнать ее возраст, объем груди, талии...
-- ... и бедер,-- добавил он замогильным голосом.
-- И бедер,-- сказал я с достоинством.
-- Так и говори, поэт.
-- Не думаю, чтобы кто-то откликнулся на такие гнусности.
Он встал, потянулся. Суставы захрустели, однако сутулая спина осталась сгорбленной. Длинные худющие руки с растопыренными бледными пальцами больше подошли бы узнику Бухенвальда или средневековому аскету.
-- Поэт! -- сказал он презрительно.-- Литератор! Чистая непорочная душа. Ты еще не знаешь до каких гнусностей -- с твоей точки зрения -- может дойти настоящий кибернетик! Пора тебя обшокировать по-настоящему. Ты будешь раздавлен, поэт!
-- Ну-ну,-- сказал я неуверенно.
-- Ничего такого я не ввожу в машину. Примитив. Да и зачем? Я вложу свои данные. Не разумеешь? Знакомлю с энецефаллограммами, щелочным составом крови, строением нейронов и схемой их связей, хромосомами, ДНК... и прочими необходимыми вещами. А машина уже сама подберет то, что я ищу. Ну как?
Я чувствовал себя так, будто меня окунули в зловонную лужу. А потом еще истоптали сапогами. Состав крови, хромосомы, перестальтика, экскременты...
-- Ты это всерьез? -- спросил я хрипло.
-- Как бог свят! -- ответил он и захохотал.
Он всегда смеялся неприятно, но на этот раз хохот был просто отвратительным.
-- Тем хуже для тебя,-- сказал я.
-- Почему? -- спросил он.
В стеклах очков отражался закат солнца, и я вместо зрачков видел багровые блики. На миг ситуация оказалась знакомой. Но тогда меня звали Фаустом, а его... его тоже звали иначе.
-- Почему? -- повторил он вопрос.
-- Потому, что ты получишь то, что заслуживаешь,-- ответил я зло.
Он позвонил через неделю. Голос показался мне взволнованным. Когда срочно попросил приехать, я поколебался, но не поленился одеться и выйти на улицу в слякотную погоду, хотя все еще не остыл от злости.
Едва я вошел в зал машинных расчетов, Олесь протянул длинную ленту с крохотными дырочками.
-- Что это? -- спросил я сердито. Никому не нравится, если его тычут носом в собственное невежество, к тому же момент не слишком подходил для шуток.
Но Олесь не шутил. Он спохватился и сказал:
-- Ах да, ты не знаком с двоичным кодом... Это адрес. Один-единственный. Она выдала его сразу после твоего ухода. Ты еще фыркал на лестнице, как рассерженный кот, а я уже держал это в руках.
-- И что тебя тревожит?
Я оглянулся. Старое кресло стояло на прежнем месте. Это немного примирило меня, и я опустился на мягкое сидение.
-- Понимаешь... Все получилось несколько иначе. Во-первых, я полагал, что "Алкома" выдаст несколько адресов. Таким образом, у меня осталась бы хоть какая-то свобода выбора. Во-вторых, я сразу же написал письмо. Объяснил незнакомке, что и как...
-- Ну и...? -- подтолкнул я, ощущая нарастающее волнение.
-- Вот тебе и "ну и",-- сказал он сердито.-- Взгляни.
Он протянул еще один листок. Я покосился на бумажку подозрительно, но это был простой бланк телеграммы. Там стояло всего два слова: "Еду. Ива."
-- Красивое имя,-- сказал я примирительно.-- Оригинальное. Ни разу не встречал.
-- При чем тут имя? К тому же на телеграфе наверняка перепутали. Скорее всего Ева или Ира.
-- Или Ида...
-- Да перестань ты с именами! Она вот-вот явится!
Он смотрел растерянно, за толстыми стеклами его очков беспомощно мигали покрасневшие глаза. Тонкие пальцы ерошили остатки шевелюры. Я невольно ощутил злорадство.
-- Решительная девушка,-- сказал я.
-- Очень решительная! А я хотел постепенно. Познакомиться сначала. Словом, чтобы все было как положено...
В этот момент раздался стук в дверь. Олесь вздрогнул и побледнел. Я ощутил, что сердце забилось намного быстрее.
-- Это она,-- прошептал он.
-- Может кто-нибудь по делу? -- предположил я неуверенно.-- Твой шеф?
Он отрицательно покачал головой и обречено двинулся к двери. Я с замиранием сердца следил за его скованными движениями. Вот он взялся за ручку...
В коридоре стояла девушка. Некрасивая, сутуловатая, с короткими волосами мышиного цвета.
-- Ива,-- сказал он нерешительно с полувопросом.
-- Нов! -- сказала она. Голос у нее был резкий, без привычной женской мягкости.
Они одновременно протянули друг другу руки. И в момент, когда вытянутые кончики пальцев коснулись друг друга, вспыхнуло ослепительное сияние! Я отчетливо видел огромную искру, проскочившую между руками. Как молния, как ослепляющая дуговая сварка! Они изумленно и радостно смотрели друг на друга. Он уже был рослым, стройным и широким в плечах, с красивыми мужественным лицом языческого бога. Она порывисто вложила прекрасные ладони в его сильные пальцы. Ее темные бездонные глаза сияли, как два солнца.
У меня под ногой хрустнули стекла его очков. В зале полыхал белый плазменный огонь, немыслимое пламя звездных недр! Почти теряя сознание от потрясения, я взглянул на панель. Все приборы кричали о чудовищно высоком уровне энергии. В помещении явственно сгущались могучие силовые поля. Пространство-время начинало деформироваться.
-- Гинандроморфы! -- вскрикнул я в ужасе.-- Народ, мощи которого страшился сам Зевс!
Я вспомнил древнее прекрасное сказание о людях прошлых времен, перед которыми трепетали боги-олимпийцы. Чтобы лишить их-- силы, громовержец разорвал их пополам и разбросал по всему свету. С тех пор, лишенные своей прежней мощи, половинки ищут друг друга, ошибаются, снова ищут, опять ошибаются, и в конце-концов смиряются, ибо жизнь коротка...
Могучие и красивые титан и титанида счастливо смотрели друг другу в глаза.
МЕТАСТАБИЛЬНОСТЬ
Она стояла на том же месте, как и в предыдущие дни. Маленькая, худенькая, с длинной гривой черных волос цвета воронового крыла. За последние три-четыре дня она, как заметил Александр, заметно похудела. На ее бледном личике крупные глаза казались совсем огромными. "Глаза на ножках", подумал он с сочувствием.
Он заскочил в ближайшее кафе. После работы всегда хотелось зверски есть, а дома его ждали только консервы да полголовки засохшего сыра. Здесь же по крайней мере можно выпить стакан горячего кофе, съесть пару сарделек с булочкой.
За дальним столиком расположился Дмитрий, его коллега по лаборатории. Элегантный плащ он повесил на спинку стула, чтобы не испачкать, галстук слегка расслабил и даже расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке. Самый красивый мужчина в институте, разносторонний спортсмен, охотник, игрок сборной страны по бриджу. Но для Александра было важнее, естественно, что товарищ по работе обладает острым целенаправленным умом, всегда четко знает, какое направление в работе выбрать в данный момент из сотни равноценных и потому почти никогда не оказывается в тупике. Его мозг не знал усталости. Он мог шестнадцать часов подряд биться над сложнейшей проблемой, затем ночь сидеть за шахматами, а с утра браться за самые запутанные задачи.
Александр взял кофе с сардельками и булочкой и присоединился к Дмитрию. Тот был насуплен и, против обыкновения, ел молча. Александр расправился с первой сарделькой и тут заметил через окно одинокую фигурку. Девушка сиротливо шла от института. Ее голова была опущена, спина горбилась. Она походила на маленького обиженного муравья из детского мультика.
-- Не дождалась,-- сказал Александр сочувствующе.-- Жаль. Интересно, кого бы это?
Дмитрий посмотрел на него подозрительно. Александр простодушно любовался тонкой фигуркой.
-- Она ждала меня,-- ответил Дмитрий коротко.
-- Тебя? -- удивился Александр.
-- Меня. Что тут странного?
-- Да нет, ничего. А почему ты не вышел?
Александр пожал плечами. Девушка была уже далеко, наконец скрылась за поворотом.
-- Не захотел.
-- А почему ей так прямо не сказал?
-- Говорил.
-- И что?
-- Как видишь.
Они помолчали. Александр позавидовал умению товарища очаровывать женщин. Где он не появится, красивая половина человечества не сводит с него глаз, старается понравиться.
-- Здорово она к тебе привязалась.
-- А, привязалась! Просто причину отыскала.
-- Какую?
-- Вескую, по ее мнению. Думает, что заставит этим жениться.
-- Ух, ты... Быстро ты с ними...
Дмитрий не ответил, только пожал плечами. Дескать лишний вопрос. Мы не дети, должны понимать друг друга.
На другой день Александр пришел на работу не выспавшийся, к тому же опоздал. Вчера вечером домашние затеяли эксперимент с изучение иностранного языка в состоянии гипнотического транса. Лариса промучилась с ним до утра, пытаясь вогнать в гипнотическое состояние, и в результате чего он отправился в институт, так и не сомкнув глаз, и опасаясь, что забыл те слова, которые изучил еще в школе по нормальному методу.
Дмитрий чисто выбритый и подтянутый, в аккуратно отутюженном халате сидел за их общим письменным столом. Перед ним как и во все предыдущие дни громоздилась целая кипа книг, журналов, рефератов.
-- Послушай,-- сказал он оживленно, едва Александр вошел в лабораторию,-- вот еще интересное место: "... и крикнул Ватину страшным голосом, и обернулись на его крик враги. А увидев могучего демона, обратились в камень..." И здесь то же самое! Сначала увидели, так сказать, лишь потом превратились в камень. Не от заклинаний, а от внешнего, так сказать, облика перципиента.
-- Здорово,-- согласился Александр. У него раскалывалась голова.-- В нартском эпосе тоже есть похожее сказание. Гунда и Нартгжоу превращаются в камень, а еще герои многих крымских сказаний...
-- Жена Лота,-- подсказал Дмитрий.
-- Даже и она обратилась в соляной столб от одного вида страшного зрелища, а не от каких-нибудь проклятий! Словом, древние источники дают достаточно материалов для подтверждения нашей версии. Теперь осталось найти этот компонент...
-- Легко сказать: найти! -- желчно усмехнулся Дмитрий.-- Как будто мы не ищем все эти шесть лет! С того дня, как была основана лаборатория.
-- У тебя есть таблетки от головной боли? -- спросил Александр.
-- Откуда? -- удивился Дмитрий.-- У меня ничего не болит, дружище.
-- Ладно... Побудь и за меня, схожу в медпункт.
Вернулся Александр чуть посвежевший, хотя непрестанная зевота грозила вывихом челюсти. Головная боль уже почти стихла.
-- А твоя девчонка снова торчит у входа,-- сообщил он.
Дмитрий недовольно поморщился.
-- Брось о ней, слышишь? Ее время прошло. Пора бы понять, что я... ну, словом, не желаю.
-- Гм... А как же насчет старомодной порядочности?
-- Ты же сам сказал, старомодной. Я же человек современный. Не желаю связывать руки.
-- Ладно-ладно, дело ваше. Кстати, вот еще пример: Медуза обращала в камень тоже одним своим видом, а не проклятиями.
-- Есть, сгодится. И тоже эта версия подтверждает гипотезу о метастабильности человеческого организма. Кто-то или что-то способно нарушить в человеке эту структуру и перестроить ее совершенно иным способом. Но что?
Он зло оглянулся на прекрасное оборудование лаборатории. Две современных ЭВМ, вибростенды, центрифуги, сотни других приборов и установок -- увы, не приблизили к разгадке проблемы ни на шаг. Другие группы, которые поставили себе задачи попроще, давно уже справились с темами, теперь успешно разрабатывают другие, тоже в пределах здравого смысла. А они выдвинули гипотезу о нестабильности структуры человека и вот уже шесть лет пытаются подобрать к ней ключ. При благоприятном решении перед человечеством откроется заманчивая перспектива... Человек сможет тогда перестраивать свой организм произвольно!
-- Слушай,-- предположил Александр нерешительно,-- летаргия, амбивалентность, проекция... Они тоже результатов не дали. А нет ли связи с такими понятиями, как... совесть, порядочность? Погоди, это не так уж дико! Мы всегда рассматривали этих превращальщиков в камень как обязательных носителей зла, а всегда ли так? Вон даже Медуза, по исследованиям Голосовкера, была юной прекрасной титанидой, самой красивой на земле, ей завидовала сама Афина! Именно Афина подбила Посейдона, который, превратившись в коня, гнусно овладел спящей Медузой... И у той от омерзения и ненависти в глазах появилась такая тоска, что всякий, на кого она смотрела, превращался в камень!
Данил Данилович, их коллега за соседним столом, прислушался, подтвердил:
-- И я читал. Это самые старые мифы, забытые уже при нашествии данайцев. А потом память о прекрасной титаниде забылась, а остались слухи о злобной женщине со змеями на голове...
Дмитрий, скептически улыбаясь, сказал:
-- Сперва дайте мне параметры совести. Что такое вытеснение или интериоризация -- я могу описать. Дайте мне формулу порядочности, и я тут же ставлю опыт.
В обед сотрудник из соседней лаборатории сказал, пока стояли в очереди с буфет:
-- Рискуете, братцы... Все, что изобретается, легче обратить для разрушения. Атомная энергия, например... Пока научитесь делать людей оборотнями, сколько их превратите в... боюсь сказать, во что. Ломать легче, чем строить.
-- Рискуем,-- согласился Дмитрий.-- Однако, вся наша жизнь -- риск. Сейчас же, как мне кажется, при нашей нервной сумасшедшей жизни с ее бешенным ритмом... все больше вокруг метастабильных людей! Все мы в той или иной мере нестабильны. Малейший толчок -- и с нами черт те что делается...
Перед концом работы в лабораторию заглянул Макар Макарович, проныра из зала машинных расчетов.
-- Дмитрий Львович,-- сказал он, интригующе улыбаясь,-- вас дама ожидает... Симпатичная такая... Ай-яй-яй!.. Конечно, быль молодцу не в упрек, но вы уж совсем законспирировались...
Дмитрий побелел от ярости.
-- Послушайте,-- сказал он свистящим шепотом.-- Скажите этой даме, пусть убирается к такой матери! А то позову милицию. Свинство, уже и на улице проходу нет!
-- Дмитрий Львович, как можно...
-- К такой матери,-- подтвердил Дмитрий мрачно.-- Не забудьте!
Макар Макарович исчез. Александр осуждающе покачал головой.
-- Зря ты так... Явно же не просто так... И ты любил, и она же не зря так...
-- Заткнись,-- прервал Дмитрий резко.
И вдруг дверь лаборатории резко распахнулась. На пороге стояла та самая девушка, "глаза на ножках". Ее лицо пылало гневом. Она шагнула вперед, прежде чем растерявшийся Дмитрий успел подняться с места. Пальтишко ее распахнулось, бледное лицо разрумянилось. А глаза... В них была боль. Всесокрушающая, черная...
Александр хотел что-то сказать, но язык прилип к гортани. Он разом понял причину нарушений метастабильности. Для этого стоило только взглянуть ей в глаза.
А ее страшный взгляд был направлен на Дмитрия. Ее черные волосы развивались вокруг бледного лица, придавая странно знакомое сходство... С кем?..
Она все сильнее и сильнее вонзала взгляд за спину Александра. Тот отступил на шаг, удивляясь, почему друг внезапно замолчал.
И пальцы его наткнулись на еще теплый камень.
СТРАННЫЙ МИР...
Длинная ящерица грелась на пригорке. Я уже начал осторожно приближаться к ней, держа сачок наготове, как вдруг сверху в просвет между деревьями скользнул белый блестящий диск и грузно опустился среди цветов.
"Летающее блюдце" -- понял я, все еще держа сачок наготове. "В лесу... Может, тоже редких ящериц ловят? Вот бы влезть к ним, полетать по другим мирам!"
Дверца раскрылась, на траву выпрыгнули два зеленых человечка. Первый раскрыл рот и сразу затараторил:
-- Какие краски, какой вид!.. А фауна, а флора! Бесподобно!!!
-- Сумел, старик,-- отозвался второй,-- ничего не скажешь... Лебединая песня. А какие изумительные растения измыслил!
Я сидел за кустом удивленный, что все понимаю. Правда, я точно так же восхищался природой и потому в конце концов решил, что ценители прекрасного всегда друг друга поймут, даже если с разных планет, язык прекрасного у них один.
Оба существа, восторженно вереща, расползлись в разные стороны, осматривая каждый камушек, каждую травинку. Скоро один удалился за пределы слышимости, а второй пошел на четвереньках, рассматривая букашек, и скоро оказался перед кустом, где прятался я.
Видя, что он вот-вот боднет меня, а потом еще вдруг помрет с перепугу, я приподнялся и сказал очень вежливо:
-- Здравствуйте, не правда ли чудесный день?
Зеленый человечек вздрогнул, затравленно оглянулся в поисках блюдца, но оно оказалось за моей спиной.
-- Здравствуйте! -- пролепетал он,-- а в-в-вы кто?
-- Человек,-- ответил я.-- Хомо сапиенс. Хомо хабитулус. И еще человек, которому нужно знать, почему вы здесь очутились?
Он испуганно косился на мое лицо, которое должно было казаться зверской рожей, ибо мои худые бледные руки рядом с его лапками выглядели лапищами лесной гориллы. Когда я улыбнулся, он задрожал при виде моих зубов:
-- Не ешьте меня! Я все скажу!
-- Давай, говори,-- согласился я и улыбнулся шире.
-- Нас здесь много,-- пролепетал зеленый человечек.-- Вы даже не представляете, сколько кораблей кружит вокруг вашей планеты! А сколько еще висит в длиннющей очереди, что тянется на три мегапарсека... И билеты стоят бешеные деньги.
Я удивился:
-- Но почему к нам такой пристальный интерес?
Зеленый человечек опасливо оглянулся по сторонам, зачем-то заглянул в мышиную норку и только тогда прошептал, вытянувшись ко мне на цыпочках:
-- Дело в том, что ваш мир... не отредактирован!
-- Как это? -- не понял я.
-- Дело в том,-- терпеливо объяснил зеленый человечек,-- что у нас искусство не бесконтрольно. Оно должно работать, служить обществу. На творцах гигантская ответственность! Поэтому любое произведение обязательно проходит через художественный совет. Если Совет примет, то после тщательнейшей редакции выпускает в гигамир! Но обязательно, после самой тщательнейшей редакции!
-- Но как же...
-- Совпали редчайшие обстоятельства. Во-первых, творец был немолодой и весь заслуженный с головы до пят. Во-вторых, редактрисса попалась молоденькая и робкая: не решилась править великого, чьи произведения проходила в школе... К тому же половина Совета была на отдыхе, другую свалил вирус омоложения...
-- Неотредактированный...-- прошептал я.
-- Да-да,-- сказал зеленый человечек.-- Отсюда ляпы вроде причинности, неопределенности, ограничения скорости света, двойной природы света и прочих нелепых физических законов... Творцы бывают невнимательными, а чего стоят такие надуманные проблемы как совесть, мораль общества...
-- Придуманные? -- воскликнул я.
-- Ну, созданные! Вы не представляете, какие очереди, какие очереди на просмотр! Сколько споров!
-- Почему? Мы -- плохие?
-- Нельзя сказать однозначно. В том и сложность, что нельзя сказать однозначно. У некоторых ваш жестокий и порнографический мир вызвал такое негодование, что требовали полного изъятия!
-- Как это? -- насторожился я.
Он развел зелеными лапками:
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 [ 22 ] 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
|
|