вакуум-створ. Ни о чем ином думать сейчас он просто не мог.
экзоты видят в темноте. Он ничего не видел. Ни зги... Он все время
взвешивал свое внутреннее состояние на весах ощущений, пытаясь уловить в
себе хоть какие-нибудь признаки экзотических изменений. Их не было.
Никаких. Абсолютно. Даже пресловутого ядовито-железистого привкуса на
языке не было и в помине. Не было в командной рубке, не было и теперь. Но
теперь он по крайней мере знал, в чем дело. Копаев ведь говорил, что
прикосновением к действующему экрану экзоты способны освобождаться от
"чужеродного заряда". На какое-то время. Именно это позволяло ям запросто
проходить медосмотры спецкарантина. Так-то вот, эксперт... Как и
предсказывал Аганн, самое занятное ждет тебя впереди.
блистали зеркальные кляксы. Никаких следов. Будто бы этой блистающей
мерзости никогда здесь и не было.
закрепил фотоблинкстер и, пристегнувшись к сиденью, с помощью
пневмораздвижки отрегулировал габариты спинки по габаритам своего
скафандра. Соединил разъем электрокоммуникаций. Пошевелился, проверяя
свободу движений рук и ступней. Покачал рукоятки управления на концах
желобчатых подлокотников, опробовал, как дышат под пальцами диффузоры и
гашетки (хорошо дышат, мягко), подал команду закрыть гермолюк.
Необыкновенно ясно представилось вдруг, что в ложементе второго пилота
кто-то сидит. Он преодолел в себе искушение немедленно оглянуться (второй
ложемент был чуть правее и сзади), но потянул ив спинки полужесткий штатив
зеркала. В зеркальном овале отразилась задняя половина кабины: багажный
твиндек с грузофиксаторами, за ненадобностью отжатыми к левому борту,
справа - закрытый люк с зелеными светосигналами герметизации, вверху -
часть блистера, сквозь керамлитовую оболочку которого, как сквозь грязное
стекло, тускло просвечивали штанги захвата и едва угадывался потолок.
Ложемент второго пилота был, разумеется, пуст. "Нервы шалят", - угрюмо
подумал Андрей, сдвигая на рукоятках контактные ползунки в положение
"предстартовая позиция". Кабина преобразилась: полупрозрачная оболочка
блистера будто растаяла перед глазами, обнажив убогий интерьер
вакуум-створа, и точно так же возникли широкие "проталины" экранных окон в
корпусе ниже блистера, открыв для обзора участки помятой палубы (к работе
оптических репликаторов нет претензий). Андрей оглядел набор фигурных
светосигналов, блуждающие огоньки указателей на вертикальных шкалах и
вдруг осознал, что плохо воспринимает предстартовую информацию. Привыкший
к мигающим на сфероэкране цифра-буквенным формулярам, он с некоторой даже
растерянностью восстанавливал в памяти курсантские навыки взаимодействия
со светосигнальной информсистемой, настолько уже устарелой, что
современные пилоты успели ее позабыть.
на сервомоторы вакуум-створа - щит уполз в потолок, распахнулась
звездно-черная пропасть. Андрей окинул взглядом созвездие Девы. Приятная
неожиданность: рядом с лучистой Спикой возник столбик цифр формуляра
контроля работы флаинг-моторов. И на том спасибо. Он вздохнул с
облегчением. Шелест вздоха заставил дрогнуть крылья зеленого мотылька
индикатора звукозаписи - на драккарах голос пилота фиксируется. Бывают
десанты, когда уцелевшая бронированная кассета с несколькими фразами
пилота - единственный ключ к разгадке обстоятельств катастрофы десантного
катера.
позицию старта.
вывели машину за пределы вакуум-створа. Андрей оглядел чернеющую лед
ногами ночную сторону Япета я удивился глухой тишине в шлемофоне:
стрекотания не было слышно. И вообще ничего не было слышно. Такого
идеального радиобезмолвия он за всю свою летную практику еще не встречал.
Жутковатые радиометаморфозы у этого планетоида...
индикаторам, система связи в порядке.
секундные марки времени. Андрей отстрелил кабель, привычно окинул взглядом
всю картину индикации, выхватывая главное. Самым главным был синхронный
разогрев стеллараторов обоих флаинг-моторов. С этим нормально.
Ненормальным было одно - безмолвие в шлемофоне. К этому он не привык, ему
недоставало диспетчерских голосов. На стартовой позиции пилот обязательно
должен чувствовать себя в центре событий, иначе сто против одного, что к
старту он не готов.
лунно-орбитального терминала "Восток-приземельный" он опасался, что мысли
о Валентине помешают ему "разу войти в рабочий ритм вахты. Но достаточно
было принять запрос терминала и отправить короткий и, по сути, формальный
ответ - душевная боль уползла куда-то глубоко внутрь, точно в нее угодила
струя анестезирующего средства. Мозг автоматически впитывал информацию,
быстро реагировал на радиоголоса, дозировал время переговоров: этому -
краткий ответ, тому - основательный рапорт. Совершенно нет времени
размышлять о своем, и, как ни странно, всегда успеваешь довести общение с
каждым из радиоабонентов до логической развязки, хотя там есть и такие,
кто не отступится, пока не выжмет из тебя все подробности "текущего
момента". А "текущий момент" это не только голые цифры. Это вызолоченная
солнцем горбушка Луны, еще недавно занимавшая в рубке добрую треть
обзорной сферокартины, доклад командира эскадрильи буксиров,
ювелирно-тонкий процесс расстыковки в намеченной зоне, минута прощания с
пилотами-буксировщиками, их неизменное зубоскальство (недаром этих парней
прозвали москитами), капитанская предстартовая "десятиминутка" с короткими
рапортами готовности по секторам, когда последнее слово за первым пилотом,
и слышно, как диспетчеры Приземелья передают руководство движением корабля
диспетчерам стартового коридора, и старт-диспетчер тут же предупреждает
тебя о подходе туера-ускорителя. "Вас понял, к стыковке готов!" Включаешь
автоматическую программу сближения ("Есть зональный захват!"), подаешь на
сфероэкран фрагмент хвостового обзора и, обмениваясь с диспетчером
промежуточной информацией, шаришь взглядом между мигающими столбцами
строчек цифре-буквенных формуляров. А вот и он, озаренный солнцем
помощник. Сперва это просто звезда, астероид, затем - серебристый
восьмиугольник с вогнутыми сторонами, и на сближении долго не удается
высмотреть крохотный носик миниатюрного пилотажного корпуса туера на
сверкающем силуэте его необъятной кормы. Наконец блеснули усики караванов
стыковочного узла. Традиционный обмен приветствиями между пилотами и
капитанами, последняя коррекция, алый свет транспаранта "Причаливание",
мягкий, но увесистый толчок, заметно поколебавший огромную "люстру"
"Байкала". "Есть касание! Есть механический захват, есть стыковка!" Дальше
все по командам диспетчера: коррекция по оси в стартовом коридоре, выход
восьми маршевых двигателей туера на режим принудительного разгона,
согласование параметров действительной я запроектированной траектории,
расстыковка. И в двух десятых астрономической единицы над эклиптикой:
"Счастливого пути!" - "Синхронной безекции!" - "Удачного рейса!" Подарок с
борта только что отвалившего туера - звуки марша "Прощание славянки",
фейерверк и видеотрансляция готового к активному разгону "Байкала". Со
стороны контейнероносец-гигант смотрится просто божественно: залитая
огнями хрустальная люстра под звездно-черным куполом бескрайнего
Внеземелья. И даже "индустриального" вида колонна безектора с белой
воронкой массозаборника впереди отнюдь не портит общего впечатления.
Корабль немыслимой красоты. Было в нем что-то от романтического
великолепия парусников земных морей. Но глазеть уже некогда - тонкие линии
белого перекрестья курсового коллиматора совмещаются с желтыми, краснеют,
и начинается главный этап разгона в своем эшелоне...
суперконтейнероносец экзоту. "Казаранг" - последняя твоя космическая
лошадка, а этот десант - последний пилотируемый полет...
мысль. Он не успел за ней проследить - щелчок в шлемофоне и вспыхнувший
транспарант "Захват чист" мгновенно переключили его внимание на другое.
Снежное облако выхлопа стартовой катапульты, нарастающий крен. Слева по
борту - черная стена планетоида, над головой - бортовые огни "Анарды".
Реверс-моторами он "подработал" ориентацию "Казаранга" по каналам курса и
тангажа (так, чтобы катер держала рядом с "Анардой" кормой вперед -
"валетом") и дал тормозной импульс для схода с орбиты. Перегрузка вдавила
тело в амортизаторы ложемента. Пульсирующие носовые огни танкера
немедленно отодвинулись куда-то в звездную высь и начали отставать -
катер, уменьшив скорость, обогнал "Анарду" в плоскости орбиты (кажущийся
парадокс, перед которым здравый смысл человека, мало знакомого с динамикой
орбитальных полетов, обычно пасует).
траектории сближения, даю второй.
Слабенький звук (лучше сказать - призрак звука) вяз в мягкой, как ватный
ком, тишине, я Андрей пожалел, что не наполнил кабину воздухом. По крайней
мере, свист флаинг-моторов был бы слышен отчетливо. Теперь уже поздно - от
перепада температур, чего доброго, запотеет стекло гермошлема. "Снегирь"
есть "Снегирь", - думал он, - экспериментировать не стоит". Он готов был
Круз Андрей
Сертаков Виталий
Лукьяненко Сергей
Шилова Юлия
Витковский Евгений
Соломатина Татьяна