борт, выпалил из скорчера прямо вниз. Вадим отшатнулся. Ослепительное
лиловое пламя выбросилось из котлована, громовой удар рванул уши и все
осталось позади.
наконец, фонарь. Стало тихо.
чего хочет Саул. Ну что с них взять, думал он. Тупые, невежественные люди.
Разве на них можно сердиться по-серьезному?
снежной пыли. Саул был очень неважным водителем, он подавал на двигатель
слишком много энергии, и двигатель работал наполовину вхолостую. Зато за
глайдером тянулась плотная стена изморози. Несколько птиц кинулось
наперерез и сейчас же пропало в снежном вихре. А позади, над искрящейся
мутью, поднимался в небо дымный столб.
уничтожить одним махом всю тупость и жестокость, не уничтожив при этом
человека... Ну, хоть одну-то глупость в этой безмерно глупой стране!..
подумал он, чего я никогда в жизни не смогу описать... и не смогу понять.
бесшумно, ровными рядами шли машины. Из дыма выходили и уходили в дым. И
так могло бы быть вечно. Но вот Саул посадил глайдер в двадцати метрах от
полотна, откинул фонарь и положил ствол скорчера на борт.
выстрелил.
вспыхнул и разлетелся, как яичная скорлупа, а платформа на одной гусенице
завертелась на одном месте, сшибая идущие следом маленькие зеленые кары.
опрокинулась и загородила часть шоссе.
Саул, целясь.
машины, похожей на полевой синтезатор, и она, распадаясь на части,
взлетела высоко в воздух.
непрерывно стреляя. - Феодализм... и без того... достаточно грязен.
шоссе опустело - впервые, вероятно, за тысячи лет, - там пробегали только
отдельные машины, случайно прорвавшиеся через огненную завесу. Потом
пылающая гора распалась с шипением и треском, поднялся высокий столб искр
и пепла, и сквозь облака дыма на шоссе хлынули новые ряды машин. Саул
зарычал и снова припал к скорчеру. Снова загремели разряды, запылали,
взрываясь, машины, и снова начала расти груда раскаленных обломков. Черные
тяжелые клубы, прорезаемые фонтанами искр, повисли в небе. Из дыма
мохнатыми хлопьями падал пепел, и снег вокруг почернел и дымился. У шоссе
обнажилась земля.
при каждой вспышке. Потом он привык и перестал щуриться. Снова и снова
вырастала на шоссе пылающая гора, снова и снова она рассыпалась,
разбрасывая горящие обломки, шумно вздыхая волнами нестерпимого жара, а
машины все шли и шли неодолимым потоком, равнодушные ко всему этому
уничтожению, и не было им конца.
заряды - и уронил голову на руки. Горячее дуло скорчера задралось в небо.
Вадим поглядел на покрытые копотью руки и голову Саула и ощутил огромную
усталость. Не понимаю, подумал он. Все зря. Бедный Саул. Бедный Саул.
остановить.
вытерпело. Я просто не смог. Надо было хоть что - нибудь сделать.
своим путем, сталкивая обломки на обочины, сметая пепел, и вскоре все
стало по-прежнему, только поперек шоссе медленно остывало багровое пятно,
чернел испачканный снег вокруг, и долго не рассевалась над головой дымная
пелена, сквозь которую, вздрагивая, глядел красный искаженный диск -
желтый карлик ЕН 7031.
Вадим неохотно повернул голову. На проселке возле шоссе стояла толпа
измученных людей в мешковине, и стражники в шубах и с копьями суетились
вокруг. Что им здесь надо? - равнодушно подумал Вадим. Стражники древками
пик выгнали из толпы какого-то несчастного. Дрожа и оглядываясь, он прошел
по черному снегу и вышел на шоссе. Громадная блестящая башня мягко
катилась на него. Несчастный с отчаянием посмотрел на стражников. Те
проорали что-то про руки. Преступник закрыл глаза и раскинул руки крестом.
Машина сшибла его и покатилась дальше. Саул поднялся. Скорчер, глухо
стукнув, упал на дно кабины.
разгибались.
могу сделать? Почему я ни там ни здесь ничего не могу сделать?
остался лежать, плоский, как пустой мешок. Второй раскинул руки и встал на
пути красной платформы с кубическим ящиком. Платформа снизила скорость и
остановилась перед ним в двух шагах. Стражники закричали. Заключенный
поднял руки и, пятясь, стал сходить с шоссе. Красная машина, как
привязанная, ползла за ним. Она съехала на проселок и тяжело закачалась на
колдобинах. Заключенный все пятился и пятился, уводя ее от шоссе к
котловану. А по шоссе все шли, шли и шли машины.
равно начинать здесь нужно с чего-нибудь подобного. Вы сюда вернетесь, я
знаю. Так помните, что начинать нужно всегда с того, что сеет сомнение...
Ну, что же вы меня не ругаете?
странное.
заглянул к Саулу. На него пахнуло застоявшимся табачным дымом. Саул лежал
на диване в той же позе, в которой они уложили его после перехода: вытянув
ноги с огромными ступнями, закутавшись, выставив щетинистый кадык. Вадим
присел рядом и потрогал его лоб. Лоб горел. Саул несвязно забормотал:
ножницы... не маникюрные же... Я вас о сухарях спрашиваю... а вы мне
ножницы... - Он вдруг сильно вздрогнул и прохрипел: - Цум бефаль, господин
блоковый... Никак нет, бьем вшей...
Всегда тяжело видеть сильного, уверенного человека в таком беспомощном
состоянии. Саул медленно открыл глаза.
На допрос всегда противно смотреть... Не думай обо мне плохо... Я
вернусь... Это была просто слабость... А теперь я отдохнул немного и
вернусь...
горит! Да в рощу же, в рощу!..
страшный. На полу валялся, вывернув внутренности, нелепый портфель.
Содержимое было разбросано - странные серые картонные папки, набитые
бумагой, украшенные стилизованным изображением какой-то птицы с
раскинутыми крыльями. Один из чехлов раскрылся, и бумаги рассыпались по
всей каюте. На столике тоже лежали бумаги. Вадим хотел было прибрать, но
заметил, что Саул заснул. Тогда он на цыпочках вышел и прикрыл за собой
дверь.
глядел на обзорный экран. По экрану медленно проползали вершины сосен,
далекие сияющие этажи домов, красные огоньки энергоприемников.
человеческих фигурок и предметов.
попросить бумаги. У него, оказывается, полный портфель бумаги. Между
прочим, Хайра до икоты испугался, когда я стал рисовать.