Чтение 22–й страницы книги ~Милый друг~

Внезапно у него мелькнула мысль.

- Я наставлю тебе рога, дружище, - прибавил он.

И, потирая руки от удовольствия, удалился.

Он решил как можно скорее приступить к осуществлению своего проекта.
На другой же день он отправился на разведки к г-же Форестье.

Она лежала с книгой на диване.

При его появлении она не встала, а лишь повернула голову и протянула
ему руку.

- Здравствуйте, Милый друг, - сказала она.

У него было такое чувство, точно ему дали пощечину.

- Почему вы меня так называете?

- На прошлой неделе я видела госпожу де Марель, и она мне сообщила,
как вас там прозвали, - улыбаясь, ответила она.

Любезный тон г-жи Форестье успокоил его. Да и чего ему было бояться?

- Ее вы балуете! - продолжала она. - А ко мне являетесь раз в год по
обещанию или вроде того?

Он сел и с особым любопытством, любопытством коллекционера, принялся
рассматривать ее Очаровательная блондинка с волосами нежного и теплого
цвета, она была точно создана для ласк. "Она, безусловно, лучше той", -
подумал Дюруа. Он не сомневался в успехе; казалось, стоит только дотро-
нуться, - и она сама, как созревший плод, упадет в руки.

- Я не приходил к вам потому, что так лучше, - решительно проговорил
он.

Она не поняла его.

- Как? Почему?

- Почему? Вы не догадываетесь?

- Нет, даю слово.

- Потому что я влюблен в вас... о, немножко, совсем немножко... я не
хотел бы влюбиться в вас по-настоящему.

Она, видимо, не была ни поражена, ни оскорблена, ни польщена.
По-прежнему улыбаясь своей бесстрастной улыбкой, она спокойно ответила:

- Ну, приходить-то ко мне все-таки можно. В меня нельзя влюбиться на-
долго.

Ее тон удивил его еще больше, чем слова.

- Почему?

- Потому что это бесполезно, и я сразу даю это понять. Если б вы
раньше поведали мне свои опасения, я бы вас успокоила и посоветовала,
наоборот, приходить почаще.

- Разве мы вольны в своих чувствах! - воскликнул он с пафосом.

Она повернулась к нему лицом.

- Дорогой друг, влюбленный мужчина перестает для меня существовать.
Он глупеет, больше того: он становится опасен. С теми, кто любит меня
как женщину или притворяется влюбленным, я порываю всякие отношения,
во-первых, потому, что они мне надоедают, а вовторых, потому, что я их
боюсь, как бешеных собак, которые всегда могут наброситься. Я подвергаю
их моральному карантину до тех пор, пока они не вылечатся. Запомните
это. Я отлично знаю, что для вас любовь - это нечто вроде голода, а для
меня это... это нечто вроде духовной связи, в которую не верят мужчины.
Вы довольствуетесь формами ее проявления, а мне важен дух. Ну... смотри-
те мне прямо в глаза...

Она уже не улыбалась. С холодным и спокойным выражением лица она про-
должала, отчеканивая каждое слово:

- Я никогда, - слышите? - никогда не буду вашей любовницей. Упорство-
вать бесполезно и даже вредно для вас. А теперь... после этой опера-
ции... мы можем остаться друзьями, добрыми друзьями, но только настоящи-
ми, без всякой задней мысли. Хотите?

Поняв, что это приговор окончательный и что все его усилия будут
бесплодны, он покорился своей участи и, в восторге от того, что приобре-
тает такую союзницу, не колеблясь, протянул ей обе руки:

- Располагайте мной, как вам будет угодно.

Тон его показался ей искренним, и она дала ему руки.

Он поцеловал их одну за другой и, подняв на нее глаза, чистосердечно
признался:

- Клянусь богом, если б я встретил такую женщину, как вы, с какой ра-
достью я бы на ней женился!

На этот раз комплимент Дюруа, очевидно, принадлежавший к числу тех,
что доходят до женского сердца, тронул и умилил ее, и она бросила на не-
го один из тех быстрых признательных взглядов, которые любого из нас
превращают в раба.

Потом, видя, что он не может подыскать тему для разговора, она дотро-
нулась до его плеча и ласково сказала:

- Приступаю к исполнению моих дружеских обязанностей. Вы недогадливы,
друг мой...

Она замялась.

- Могу я с вами говорить откровенно?

- Да.

- Вполне?

- Вполне.

- Так вот. Пойдите с визитом к госпоже Вальтер, - она о вас очень вы-
сокого мнения, - и постарайтесь понравиться ей. Вот там ваши комплименты
будут уместны, хотя она порядочная женщина, - слышите? - абсолютно поря-
дочная. Так что... лихие набеги там тоже не будут иметь успеха. Но вы
можете добиться большего, если сумеете произвести выгодное впечатление.
Мне известно, что в редакции вы все еще занимаете скромное место. Пусть
это вас не смущает: всех своих сотрудников они принимают одинаково ра-
душно. Послушайтесь меня, сходите к ней.

- Благодарю вас, - сказал он, улыбаясь, - вы ангел, вы мой ангел-хра-
нитель.

После этого разговор перешел на другие темы.

Он сидел у нее долго, желая показать, как приятно ему находиться в ее
обществе. Уходя, он еще раз спросил:

- Итак, решено: мы будем друзьями?

- Да, решено.

Желая усилить впечатление, которое, как он заметил, произвел на г-жу
Форестье его комплимент, Дюруа добавил:

- Если вы когда-нибудь овдовеете, я выставлю свою кандидатуру.

И, чтобы не дать ей времени рассердиться, поспешил откланяться.

Идти с визитом к г-же Вальтер Дюруа стеснялся: она никогда его к себе
не приглашала, и он боялся показаться навязчивым. Впрочем, патрон к нему
благоволил, ценил его как сотрудника, давал ему по большей части от-
ветственные поручения, - почему бы не воспользоваться его расположением,
чтобы проникнуть к нему в дом?

И вот однажды он встал рано утром, пошел на рынок и за десять франков
купил штук двадцать превосходных груш. Тщательно уложив их в корзинку,
так, чтобы казалось, что они привезены издалека, он отнес их к Вальтерам
и оставил у швейцара вместе со своей визитной карточкой, на которой
предварительно написал:

Жорж Дюруа покорнейше просит госпожу Вальтер принять эти фрукты, ко-
торые он сегодня утром получил из Нормандии.

На другой день он нашел в редакции, в своем почтовом ящике, конверт с
визитной карточкой г-жи Вальтер, которая горячо благодарила господина
Жоржа Дюруа" и извещала, что она "принимает у себя по субботам".

В ближайшую субботу он отправился к ней с визитом.

Вальтер жил на бульваре Мальзерба, в собственном доме, часть которого
он, будучи человеком практичным, отдавал внаем. Единственный швейцар,
обладавший величественной осанкой церковного привратника, носивший лив-
рею с золотыми пуговицами и малиновыми отворотами и белые чулки, которые
плотно обтягивали его толстые икры, помещался между двумя парадными, от-
ворял дверь и хозяевам и жильцам и придавал всему этому дому вид роскош-
ного аристократического особняка.

В гостиные, находившиеся на втором этаже, надо было пройти через оби-
тую гобеленами переднюю с портьерами на дверях. Здесь, сидя на стульях,
дремали два лакея. Один из них принял от Дюруа пальто, другой взял у не-
го тросточку, отворил дверь и, пройдя вперед, выкрикнул в пустом зале
его имя, затем посторонился и пропустил его.

Дюруа растерянно оглядывался по сторонам и вдруг увидел в зеркале
несколько человек, сидевших, казалось, где-то очень далеко. Сперва он
попал не туда - его ввело в заблуждение зеркало, а затем, пройдя два
пустых зала, очутился в маленьком будуаре, обитом голубым шелком с узо-
ром из лютиков; здесь за круглым столиком, на котором был сервирован
чай, вполголоса беседовали четыре дамы.

Столичная жизнь и в особенности профессия репортера, постоянно стал-
кивавшая Дюруа с разными знаменитостями, выработали в нем привычку дер-
жаться развязно, но, попав в эту пышную обстановку, пройдя эти безлюдные
залы, он ощутил легкое замешательство.

- Сударыня, я позволил себе... - пробормотал он, ища глазами хозяйку.

Госпожа Вальтер протянула ему руку. Дюруа пожал ее, изогнув при этом
свой стан.

- Вы очень любезны, сударь, что пришли навестить меня, - заметила
она, указав на кресло, и Дюруа, которому оно сперва показалось довольно
высоким, едва не утонул в нем.

Наступило молчание. Наконец одна из дам нарушила его. Она заявила,
что стало очень холодно, но все же недостаточно холодно для того, чтобы
прекратилась эпидемия брюшного тифа и чтобы можно было кататься на
коньках. И тут все дамы сочли долгом высказать свое мнение о наступивших
в Париже морозах, а также о том, какое время года лучше, и привели при
этом все те банальные доводы, которые оседают в головах, словно пыль в
комнатах.

Чуть слышно скрипнула дверь. Дюруа обернулся и сквозь два непокрытых
амальгамой стекла увидел приближающуюся полную даму. Как только она вош-