Чтение 22–й страницы книги ~Любовь больше, чем правда~

Но Костас выхватил из кармана конверт и поднял его над собой как флаг:

- Да, вот ее прощальное письмо. Я искал Катю весь день, всю ночь. Объездил все вокзалы, аэропорты, но не нашел. Как ты мог разрушить мое счастье, отец? Иль ты мне не отец?

- Отец, клянусь матерью, отец, - испуганно замахал руками Пилеменос Старший, - Но ты же еще не знаешь, что это такое - настоящее счастье...

Костас утер нос:

- Теперь, когда ты лишил меня его, я знаю...

Пилеменос попытался сладить с ним путем увещеваний:

- Забудь о Кате. Ты женишься на Чиките Каплан и будешь иметь все, что хочешь, к тому, что имеешь сейчас....

Но сын был тверд как спрятанные в подземельях Мойши алмазы:

- Ни в жизнь.

Тогда Пилеменос решил прибегнуть к прессингу:

- Подумай. У меня есть рычаги воздействия на тебя...

На это Костас выдал неожиданный финт:

- Если ты имеешь в виду наследство, полногабаритную квартиру на Блин-Бил-Хилз, то мне ничего этого не нужно... Я ухожу из дома...

- Ха-ха-ха... Как смешно, - окончательно вышел из-за стола и из себя в этот момент старик, - Ты ведь ничего не можешь без своего отца. Даже на телевидении ты держишься благодаря мне, моим деньгам, моим связям...

- Неправда.., - подозрительно нахмурился Костас.

- Правда, сынок, - указал на стеллажи с документами Пилеменос, - Жестокая, жесткая, но правда. Если не веришь моим бумагам, то попроси у своего продюсера договор о трансляции твоей обезьяньей передачи. И спроси у хозяина телевизионного канала, что для него такое - старик Пилеменос. Почему это лучшее вечернее время в эфире предоставляется тебе, а не сыну Фекроллера, не снохе Дю Понтаса, не племяннику Цубимиши? Разве их передачи хуже? "Лоходром по пятницам", "Телебутылочка", "Два туфля - пара"... Будь они на экранах в твое время, их рейтинги были бы не ниже. Но я купил это время. И это благодаря мне ты можешь привлекать спонсоров и рекламодателей. А без них у тебя не будет ни шиша, ни зарплаты, ни самой распоследней девки с самой зачуханной панели...

- Так, значит, ты все это мне устроил. А я-то думал, что добился сам, своим трудом..., - рванул на себе Костас крепкие в мать волосы.

- Это была отеческая забота, - погладил старик сына по устоявшей макушке, - В бизнесе родственники должны помогать друг другу... После свадьбы мы будем помогать Капланам. Капланы будут помогать нам...

- Я понимаю, - поднял голову Костас, - Тебе нужны деньги и связи Капланов. И тебе глубже некуда наплевать на счастье единственного сына... Что ж, тогда мне наплевать на твою отеческую заботу. Я ухожу из дома...

- Не дури, - бескрайно обеспокоился Пилеменос старший, - что ты будешь

делать за нашим хлебосольным порогом...

Костас решительно встал на свои неокрепшие еще от нервных

переживаний ноги:

- Я найду Катю, живой или мертвой. И, думаю, я смогу заработать по

крайней мере на кусок батона и на раскладушку для себя и своей любимой.
Пилеменосу старшему ничего другого не оставалось, как достать из-под полы
известную папку: - Ты хочешь создать семью с этой девкой? Но Костас и глазом
не повел: - Как ты смеешь оскорблять ее? Старик лихорадочно зашуршал
бумагами:

- Посмотри. Это она оскорбляет тебя и меня. Ее родители -

обыкновенные строители. - Ну и что? - откровенно изумился сын, - Разве
строители не такие же люди, как мы с тобой. Разве у них нет головы, или они
лишены избирательных прав? - Хорошо, - Пилеменос вынул из папки фотографии,
- Я хотел как можно безболезненнее, но ты меня вынуждаешь. Знаешь, кем была
твоя Катя раньше. До того, как встретила тебя? Сын был непрошибаем как в
бронежилете: - Не знаю. И даже, если бы это было нечто самое ужасное в мире,
то все равно для меня не имеет никакого значения. Видишь ли, отец: любовь
больше, чем правда. Пора бы тебе это уже зарубить на немолодом носу. Так что
прощай, мой разъединственный отец... Пилеменос старший заметался по
кабинету, теряя фотографии и самообладание: - Ты не можешь уйти так
просто... Но сынок был по-отцовски предельно жесток: - Прощай. И подумай,
что ты будешь делать на старости лет один на один со своими пресловутыми
деньгами и связями. Без сына, без невестки, без внуков, без правнуков...
Костас хлопнул дверью. А старик просто рухнул на натуральное ковровое
покрытие. И руки, и ноги отказались служить ему в такой ситуации. Пилеменос
старший мог лишь жалобно стонать лежа: - Не оставляй меня одного, сынок..,
не оставляй меня одного...

18. "Большие поиски "

В определенных столичных кругах царили переполох, суматоха, суета и маята. Письма, хотя и с некоторой задержкой, но дошли абсолютно до всех адресатов.

Чикита перечитала полученную открытку аж двадцать четыре раза. Она была не в силах поверить, что Катя безвозмездно отказывается от Пиля в ее пользу. Прочитав двадцать пятый раз, прошептала:

- Эта девушка достойна уважения. Она просто не Катя, а святая Магдалина. Я буду любить ее на расстоянии как родную сестру. А Константина, Константина, я...

Здесь горло ее перехватило судорогой волнения, и Чикита пристально посмотрела на две фотографии, украшавшие ее стол. На первой в шикарном белом костюме стоял под курчавой пальмой во весь свой независимый рост Пиль. На другой в расшитой жемчужным бисером шубе во весь свой сомнительный рост распластался на льдине Большой олень.

Чикита пододвинула поближе к себе Костаса. Потом Большого оленя. Затем взяла на руки обе фотографии. Взвесила все "про" и "контра". Попридержав сентиментальные слезы, решительно набрала номер Костаса.

- Хозяина нет дома, - ответил Чиките дребезжащий от плача голос, - Константин покинул апартаменты. И не обещал вернуться...

Тогда она позвонила Долорес в консерваторию:

- Мама, что происходит? Где Костас?

- Никто не знает, - несколько озабоченно ответила мать ее, - Мне звонил его отец. Старый Пилеменос тоже ищет. Сейчас они вместе с Мойшей объезжают подходящие для обитания Константина заведения...

И, действительно, старик Пилеменос в обнимку с Мойшей посещали все кабаки, наркопритоны, заглядывали также и в реанимационные отделения городских клиник, и в морги.

В одной из камер длительного хранения они наткнулись на хрупкое тело Айши.

- Осторожно, пожилые люди. Я еще не дохлая, - буркнула она, отброшенная животом Пилеменоса на стол для вскрытия и трепанации.

- О, извините, - помог ей старик встать, - Мы не надеялись здесь наткнуться на столь живое существо...

- И я тоже боюсь, что она не настолько жива.., - грустно констатировала девушка.

Пилеменос посочувствовал было:

- Вы потеряли мать?..

- Не, - успокоила его визави, - Но Катя была мне больше, чем мать. Мать, бабушка, сестра, тетя, свекровь, свояченица - все в одном лице...

Пилеменос одобрительно кивнул головой:

- Красивое имя - Катя...

- Она и сама была неимоверна красива.., - привздохнула Айша.

- Знавал я одну Катю, - томно потянулся старик, - но вряд ли она могла быть вашей подругой. Та Катя работала на частном телеканале и вам была не че...

- Катя Андреева? - перехватила его Айша на взлете мысли.

- Катя Андреева...- самим эхом прозвучал Пилеменос, - Но...

- Но я действительно ее подруга. Вы что-нибудь знаете о ней? - затормошила Айша живого старичка.

Тот безутешно развел рукавами богатого плаща:

- Ничегошеньки... Но может быть, вы знаете что-нибудь о ее, о ее... знакомом Константине Пиле.., Костасе Пилеменосе... Я.., я его отец...

Айша с подозрением осмотрела собеседника:

- Точно, у нее был жених с таким именем. Почти с таким... Вы же не будете
утверждать, что являетесь тем самым Пиле... - Буду, - не стал ее обманывать
старик, - я как раз и есть тот самый Пилеменос. Несчастный Пилеменос...

Айша прикусила губу:

- Значит, вы его отец не на шутку? - Значит, не на шутку.., - вновь
уподобился эху миллионер. - И Пиль тоже пропал? - И Пиль тоже пропал...
Девушка его не обрадовала: - К сожалению, о местопребывании Константина
ничего не знаю... Они посмотрели друг другу в скорбные глаза и тут же ужасно
заторопились взаимообязать: - Если вы вдруг хоть что-нибудь узнаете о нем...

- И если вы хоть что-нибудь узнаете о ней...

Но в такой разговор вмешался засмотревшийся на изящную как рисовый

стебель девушку Мойша: - Давайте-таки объединим наши усилия. Это будет
намного эффективнее, мои любезные партнеры... Айша согласно кивнула. Ей
поддакнул и Пилеменос: - Да-да... Обсуждая план совместных действий, все
трое вышли на крыльцо морга. И тут же к ним вихрем подлетела машина с
полицейской мигалкой и невыносимо пронзительной сиреной. Из автомобиля
автоматной пулей выскочил Гнудсон: - Айша, я места себе не находил. Ты же
вышла на пять минут в аптеку. Я ждал пять часов. Не нашел тебя ни в аптеке,
ни в магазине. Обыскал весь город: парикмахерские, вертепы, помойки... Я
прочесал все кладбища. И был прав, что заехал в морг. Наконец-то нашел
тебя... Я так волновался... я чуть с ума не сошел. Но Айша отстранила его
нежные объятия: - Извини, милый Гнудсон, просто я нашла в ящике письмо от
Кати. Представляешь: она ушла в никуда. И я сразу же бросилась искать ее.
Извини, что забыла предупредить тебя. Но боюсь, что в таком состоянии
подруга может наделать глупостей. Катю надо срочно и обязательно найти... -
И Костаса, - вставил слово старик Пилеменос, - Я в полном отчаянии, Гнудсон.
Я готов заключить с вами любой контракт, только верните мне сына. Живым или
мертвым. Пусть женится, на ком хочет. Я много думал. Я многое передумал. Я
согласен на все его заморочки... Я ведь сам когда-то женился практически по
своей воле... - Давно бы так, - покачала головой по-восточному
рассудительная Айша, - и не стояли бы мы сейчас здесь, как китайские
болванчики... - Умная мысля приходит опосля, - вздохнул Мойша, прикидывая
что-то на калькуляторе.

- Мне не нужно ничьих нетрудовых доходов, - остановил Мойшу вполне

приличным жестом Гнудсон, - Слава богу, у нас в полном объеме выплачивают
зарплату и социальные пособия. Я буду искать вашего зятя... И вашего сына, -
обратился он уже к Пилеменосу, - также как и Катю, исходя лишь из своего
священного служебного долга, то есть для вас всех - безнакладно... - Как я
люблю тебя, мой честный инспектор, - обняла его Айша, сбросив с себя
восточную стыдливость и белый, пропахший трупами, халат. Гнудсон огляделся
было, но в это время к крыльцу поднеслась еще одна машина. Из нее другой
автоматной пулей выскочила Чикита. Увидев всех с постными физиономиями и
хватанув мертвецки пахнувшего воздуха, она тут же завалилась в обморок.
Только через час ее удалось привести в чувство меры, не сходя с пресловутого
места. Разумеется, первыми словами Чикиты были: - Он здесь?..
Любопытствующей ответила от души хлеставшая ее по зажиточным щекам Айша: -
Если ты имеешь в виду Костаса, то его здесь нет. Здесь вообще, к сожалению,
нет никого из знакомых, родственников или соседей... Вставай... Хватит
отдыхать, когда другие пашут... - Слава богу, - поднялась с бетонного пола
изрядно потрепанная Чикита - Хорошо, что меня не видела, мама. "На холодном
полу, голой попой..." - Если ты таки хочешь, дочка, я могу тебе это
сказать.., - вынырнул из-за широких спин Мойша. - И ты, отец, здесь, -
хлопнула своими удлиненными ресницами Чикита, - Надеюсь, ты ничего ей не
скажешь - мама не переживет. Лучше прижми единственную и неповторимую
дочурку к своему благородному сердцу... И отец обнял дочь. И дочь обняла
отца. И все присутствующие, глядя на них, смахнули со своих глаз по паре
дежурных слез. Оторвавшись от Мойши, Чикита вопросила:

- Я объехала уже всех его знакомых. По пути завернула сюда. Но если его и
здесь нет, то где же он? - Да бес его знает, - пожал плечами Айши Гнудсон. -
И Катя вот тоже никак не востребуется... - Но мы не можем стать жертвами
обстоятельств, - провозгласила восточная мудрость. - И ждать милости от
муниципалитета, - несколько искоса взглянула на Гнудсона Чикита, - мы
должны... Она собралась было произнести поджигательную речь, но тут к
ступеням подкатил еще один автомобиль. С шикарными дипломатическими
номерами. Из автомобиля, зацепившись чем-то за зеркало, едва выкарабкался
Большой олень.

- О, дорогая Чикита, - кинулся он к девушке, - ты, как всегда, живее всех
живых. Твоя мать сказала, что не знает, куда ты намылилась. А мой братский
консультант посоветовал мне в первую очередь заглянуть в морг... Чикита
молча бросилась в его объятия и растаяла в них, в таких не по северному
горячих. - Осторожнее, молодой человек, осторожнее, - шепнул ему по старой